Самый лучший комсомолец. Том четвертый
Шрифт:
— Значит будем нырять, — пожав плечами, решил академик.
Пока они с подручными надевали снарягу, я осматривал планшет с катушками и фонарем:
— А это вам для записей?
— Для них, — подтвердил Игорь Семенович. — Карандашом пишем.
Записываем во внутренний блокнот бумагу из карбоната кальция и полиэтилена низкого давления. Тайваньцы смогли в 90-х, неужели не смогут Советские ученые в 70-х? Не то чтобы прямо необходимость, но патенты лишними не бывают.
— А это камера для подводных съемок? — продолжил я утолять любопытство.
— Nikonos-1,
Вот это хай-тек! Надо будет и свои, аналоговнетные заказать разработать.
— А это — кинокамера?
— «Экран», — подтвердил Игорь Семенович. — В боксе для подводной съемки «Дельфин».
Мы-то тоже не лаптем щи хлебаем! Выпишу себе такую штуку в совхоз.
Товарищи погрузились, мне выдали чаю из термоса, и мы с дядей Ваней уселись на скамейку у борта, чтобы никому не мешать. Настроение — отличное, и не только из-за находки: с утра пришла радиограмма от деда Паши: «Уборка прошла штатно. В. вернется домой как планировалось, в чине капитана». Приморила вражину Вилочка, получила заслуженное повышение — это ли не повод для радости? Потом у нее подробности выпытаю, интересно же.
Вынув из кармана шорт блокнот, набросал концепцию научно-популярной передачи про исследования подводного мира типа как у Кусто. Если у нас все потребное оборудование есть, почему бы и нет? Первый сезон — моря и океаны около СССР, второй сезон — Азия, с япошками и корейцами договорюсь, а с Китаем и Индией договорятся без меня. Дальше — понятно, все остальное. Самого месье Кусто пригласим «приглашенной знаменитостью» в третий сезон, когда до Европы доберемся.
Пока я здесь, в Москве Борис Николаевич с приданными специалистами активно выстраивают инфраструктуру для нового телеканала — закупается оборудование, согласовываются частоты, набирается персонал, снимаются первые выпуски передач и заключаются контракты с Минкультом на показ кино, мультипликации и музыкальных видео. Со временем арендовать мощности Центрального Телевидения потребность отпадет — выстроим собственную площадку с павильонами и всем прочим необходимым.
Ну а где-то там, в глубине головы, зреет концепция бизнес-канала «Первый кооперативный», но к такому старшие товарищи пока не готовы. Но рекламный блок для моего канала мне согласовали, будем деньги лопатой грести, пуская заранее согласованные с кем положено рекламные ролики. Можно плеваться сколько угодно, но маркетинг — штука объективно нужная, а сейчас у нас с ним очень плохо, даже несмотря на вышедший их печати первый номер журнала «советский кооператор», состоящий из рекламы — пока примитивной и топорной — примерно на треть. Минторг готовит еще один журнал — в виде каталога, куда будут помещены все освоившие доставку кооперативы. Мы свою продукцию, например, уже развозим по заявкам желающих, с минимальным лимитом в пятьдесят рублей, иначе не выгодно.
Спустя полчаса после погружения товарищи вынырнули, чтобы сменить баллоны и запросить помощь лебедки.
Пока академику меняли баллон, он снял маску и посмотрел на меня горящими глазами:
— Бронзовая античная статуя!
— Редкость? — спросил я.
— Находка — уникальнейшая! — всплеснув руками, пояснил он. — На весь мир едва десяток сохранившихся до наших дней
— Осуждать не станем, — пожал я плечами. — Времена были тяжелые.
— Не нашим чета, — согласился он, махнул рукой, нацепил маску, сунул в рот автомат, и они с товарищами вернулись в воду, утянув за собой тросы и лямки.
Через пару минут трос дернули, и лебедка медленно начала поднимать груз. Мы с дядей Ваней оперлись на борт, наблюдая поднимающийся темный силуэт, окруженный силуэтами поменьше.
— Доволен? — спросил он.
— Очень, — подтвердил я. — Это же только начало, теперь получится обосновать значимость полномасштабных подводно-археологических исследований черноморского дна. Заодно от мин и снарядов почистим, — поморщился. — Жертвы точно будут.
— Сапер ошибается один раз в жизни — при выборе профессии, — выдал классику дядя Ваня.
— Но кто-то же все равно должен, — вздохнул я.
— Должен, — подтвердил он.
— Ну а мы музей построим, — снова вернулся я к светлой стороне бытия. — В Крыму, — указал в нужном направлении. — Морских и сухопутных находок из этих краев.
Из воды появилась грязная, позеленевшая от долгих тысяч лет заточения под водой голова в лавровом венке, за который статуя держалась руками — толи надевая, толи снимая. Далее — голый накачанный торс (со «срамным удом», конечно — в античность никто особо не стеснялся) и, наконец, стоящие на постаменте ноги.
Товарищи аккуратно опустили находку на палубу и помогли забраться водолазам.
— Каково, а?! — полным восторга голосом заорал на меня академик и дрожащими руками принялся аккуратно очищать постамент от ила. — Стерлось намертво, — вздохнул, осознав невозможность отыскать надписи. — Зеленое, думали — медь, значит недавно затонуло — в соленой воде медь быстро деградирует, но цвет от водорослей и ила — бронза!
— Не Цезарь и не Македонский, — выкатил я свое дилетантское мнение.
— Почему? — с улыбкой повернувшись ко мне, тоном «педагогический поощряющий» спросил ученый.
— Потому что нет доспехов, коня и оружия? — робко предположил несколько смутившийся я.
— Предположения?
— Олимпийский чемпион?
— Вполне возможно, — одобрил он. — Будем надеяться, другие статуи расскажут нам больше.
— Другие?
— Как минимум еще одну сейчас поднимем, — лицо Игоря Семеновича озарила предельно счастливая улыбка.
Сменив баллоны и пленки в фото- и кинокамере, они погрузились снова.
На берегу тем временем начали собираться «орлята», пуская блики передаваемыми из рук в руки биноклями. «Свободное время» началось, пришли посмотреть на редкое зрелище.
Статую тем временем аккуратно чистили, записывая подробности в блокноты. Нормально, будет отечественной истории материал на пачку научных работ, включая диссертации.
Следующая статуя изображала воина-гоплита в полном снаряжении, отчего научные товарищи пришли в еще больший восторг. Добавила радости и новость:
— Там еще минимум две!
Вытащили и их — нагая дама с амфорой («Вот это я понимаю статуя!» — не удержался от пошлятины дядя Ваня) и занимающийся гончарным делом, нагой же бородатый мужик.