Самый лучший комсомолец. Том четвертый
Шрифт:
Повернувшись лицом к сотоварищам, снова показал «ок», к нам подплыл дядя Ваня, и мы вдоль покрытого пышными зарослями водорослей дна отправились подальше от берега — на глубину — любуясь обитателями подводного мира. Водичка и тишина вокруг наполняли душу покоем, создавая ощущение полной изоляции от проблемного окружающего мира. Мне в нем на самом деле очень нравится, но вот такие минуты тоже нужны — остановить бесконечную «прогрессорскую» гонку, отрешиться от проблем и мук не желающей смириться с моим заслуженным отдыхом совести и просто помедитировать, орудуя ногами и наблюдая выпускаемые
Хлопнув меня по плечу, Оля указала на стайку черноморских карасиков-ласкирей. Покивал, показал певице большой палец — вижу, оценил — чертыхнувшись про себя, поймал начавшую всплывать подружку за руку (сигнал изменения глубины же, а Оля девочка прилежная, запомнила), подплыл ближе ко дну и ткнул корзинкой — рапанов собирать — в зарывшегося в ил «морского кота» — в простонародье скат.
Потревоженная животина дернулась, подняв облако грязи и уплыла от нас подальше. Оля сложилась пополам, давя смех, и к нам подплыл инструктор, жестами попросив больше так не делать.
Проплыли еще немного и нашли те самые подводные скалы. Вот и рапаны — облепили скалу. Здоровенные! Мы принялись собирать их в корзинку. Обобрав верхушку, заплыли поглубже. А ты чего это со скалы в ил упал? Спрятаться хотел? Не выйдет — от Ткачева еще никто не уходит! Сунул моллюска в корзину, на всякий случай посветил фонариком — может еще одного найду? А это чего блестит? Протянув руку, зачерпнул ил, и в ладони оказалась тускло блестящая, лишившаяся узоров за годы «проживания» на морском дне тяжеленькая монета. Потому что почти идеальный золотой круг!
Привлек внимание соратников, они подплыли, и я показал находку. Оля тут же цапнула посмотреть, а инструктор вооружился пристегнутым к снаряге щупом и очень осторожно (вдруг там пожилая мина) потыкал в ил. Яма!
Вытряхнув из корзинки рапанов, я начал вычерпывать ил. Просачивается, падла, мне бы ковшик, но процесс идет. Осознав чем я занимаюсь, соратники присоединились. Через пару минут, освободив яму на полметра, мы узрели ужасно грязное нечто, в котором угадывалась голова в лавровом венке. Постучали щупом — металл! Вот это мне повезло!
Хлопнув по плечу завороженно глядящего на находку инструктора, я потыкал большим пальцем вверх. Он кивнул, и мы всплыли. Вытащив легочный автомат, я заорал подплывшему катеру:
— Срочно меня в администрацию к телефону!!!
Мужики втащили нас на катер, завели мотор, по пути мы ввели их в курс дела и показали монету. Прибыв на берег, сняли снаряжение и оставили инструкторов, попросив деточек к яме не пускать — это же археологический объект, туда лазить наобум нельзя, потому что каждый сантиметр «культурного слоя» должен быть тщательно задокументирован — и дядя Федя повез меня в администрацию. Дрожащими от азарта руками — все-таки нашел клад, причем без всякого послезнания, на чистой удаче! — набрал номер ректора Историко-археологического института Академии Наук СССР.
Глава 19
Подводные археологи прибыли на следующее утро, с целой кучей оборудования и всем потребными бумажками. Нашел бы монетку случайный «орленок», фиг бы такую активность развели, но «фактор Ткачева» сыграл свою роль. Уверен, деда Юра даже от текущей работы
— Простите, Игорь Семенович, мы немного залезли — надо же было удостовериться, что это не единичная монетка.
— Знал бы ты, Сережа, с каким количеством просто вопиющих нарушений нам приходится сталкиваться, — с ответной улыбкой утешил он меня. — Так что не переживай — ты все сделал совершенно правильно.
Товарищ академик отмахнулся от робко предложившего сначала заселиться и перекусить с дороги директора — бедолага, конечно, уже по лицу читается «лучше бы этот Ткачев в „Артек“ поехал как нормальный номенклатурный ребенок» — и мы погрузились в набитый всяким разным кортеж. Выписанные на подработку водолазы участвовать не будут, квалификация не та — перенесли площадку подальше от места находки и продолжают развлекать ребят необычным досугом — но Черноморский флот вызвался поучаствовать, подогнав пяток патрульных катеров, чисто на всякий случай, вдруг агрессивный блок НАТО решит нам помешать?
Погрузились на катер и направились к «плавучей археологической базе», как ее окрестил Игорь Семенович, представлявшую собой прицепленную к буксиру небольшую баржу, заставленную аппаратурой и оснащенную кучей лебедок. Прокручивая монету между пальцев, академик с энтузиазмом поделился планами:
— Эту монету нужно везти в Москву, полевое оборудование не позволяет точно квалифицировать вашу находку. Однако, если ваши слова о голове в лавровом венке подтвердятся, я осмелюсь предположить, что находка относится к античным временам. Здесь, — он окинул рукой морские просторы. — Тысячелетиями плавали торговые и военные корабли, и одной только Истории ведомо, какие сюрпризы хранит в себе Черное море.
— Дух захватывает, — честно признался я.
— Я слышал, что тебе посчастливилось найти богатейшее месторождение золота? — с улыбкой спросил он.
— Засекречено, — развел я руками.
Игорь Семенович аккуратно положил монету в нагрудный карман рубахи, залез в портфель и предъявил мне должного уровня допуск.
— Нашел, — подтвердил я. — Просто дурачился, пальцем в карту ткнул — скучно было, почему бы в поход по Колыме не отправиться? — и вот, сказочно повезло. Теперь снова повезло.
— Удача в нашем деле важна, — не стал он осуждать. — Вернемся, я тебе подарок от наших вручу, за пробудившийся у Родины интерес к археологии.
— Это все Юрий Владимирович, — улыбнулся я. — У него, извините, внешность немного еврейская, вот и доказывает всеми силами приверженность родной истории.
Академик поржал, и мы перебрались на баржу.
— Что показал сонар? — обратился он к подбежавшему к нему мужику.
— Непонятно, Игорь Семенович, — расстроил тот нас. — Толи пять метров, толи тридцать пять — ил и скалы мешают.