Самый лучший папа
Шрифт:
— Она им нравилась?
— Нет. Им вообще не нравилось, когда кто-то отвлекал меня от учебы или экзаменов.
— А ее родители? Ты им нравился?
— Нет, по той же причине. Рита пропускала уроки и бегала ко мне на свидания.
— Они называли тебя свиньей, — сказал Дез.
— Не может быть! — Фрэнк удивился, насколько спокойно он отреагировал на это оскорбление.
— Так сказала мне Нора. Она сказала, что ты испортил жизнь всем. Ты и твоя великолепная семейка. Ты всем насолил. Рита так и не смогла вернуться в Ирландию, потому что она поклялась не делать этого. Никому не мешавшая вполне приличная семья разрушилась из-за тебя и твоих родителей-снобов.
Дез был очень зол и расстроен.
Фрэнк понял, что нужно быть осторожнее. Этот парень так хотел встретиться с ним, а теперь ненавидит и презирает отца, ради которого приехал с другого конца света.
— Сестра Риты в Лондоне — Нора, ты говоришь? Она, наверное, очень расстроена.
— Да уж больше, чем ты, — съехидничал Дез.
— Мне очень жаль. Я пытаюсь сказать тебе об этом, но ты меня не слышишь. Наш разговор превратился в глупый спор.
— Ты называешь это глупым спором? Ну да, пустяк, который разрушил семью моей матери?
— Я ничего об этом не знал, Дез. Пока ты не написал мне.
— Ты веришь мне?
— Насколько я понимаю, это тебе сказала Нора.
— Значит, ты думаешь, что это она врет?
— Нет. Я думаю, она верит в то, что ей сказали. Мои родители уже умерли. Твоя мать тоже. И мы ни у кого не можем узнать правду.
Он знал, что это звучит неубедительно.
Но, кажется, Дез на мгновение поверил ему.
— Ты прав, — сказал он обреченно. — Теперь решать нам, что правда, а что — ложь.
Фрэнк Эннис отметил, как официант уже несколько раз подходил к ним. Нужно делать заказ.
— Что ты будешь есть, Дез? Я заказал австралийского вина, чтобы ты чувствовал себя как дома.
— Извини, но сначала я хотел узнать, с кем я собираюсь пить и есть.
— Не знаю, насколько хорошо тебе удастся узнать меня… Говорят, я сложный человек и умею все испортить, — сказал Фрэнк. — Так мне часто говорят.
— Кто тебе говорит это? Жена?
— Нет. Я никогда не был женат.
Дез удивился.
— Так у тебя и детей нет?
— Кроме тебя — нет.
— Тогда я свалился на тебя как снег на голову.
Фрэнк задумался. Главное сейчас не брякнуть лишнего. Настало время говорить честно и от всего сердца. Как признаться этому мальчику, что его первой реакцией были сомнение и замешательство, а также желание все проверить. Он знал, что если не будет откровенен до конца, то навсегда настроит против себя сына, с которым только что познакомился.
— Тебе может показаться странным, Дез, но в начале я был шокирован. Я не мог поверить, что у меня есть ребенок — моя плоть и кровь — который четверть века прожил на белом свете, а я даже ничего об этом не знаю. Я дотошный и щепетильный тип. И эта новость будто перевернула весь мой аккуратный привычный мирок. Мне нужно было обдумать все. Я такой, Дез, — я обдумываю все тщательно и взвешенно.
— Да ты что? — презрительно произнес Дез.
— Да. Поэтому, когда картина прояснилась у меня в голове, я позвонил тебе.
— А что должно было проясниться?
— Мне нужно было освоиться с мыслью, что у меня есть сын. И если ты думаешь, что такие вещи легко осмыслить и принять за две минуты, то ты удивительный человек. Такому, как я, нужно много времени, чтобы привыкнуть к подобной новости. И как только я созрел, я позвонил, но ты уже уехал.
— Но ты, наверное, был в ужасе? Боялся, что кто-то узнает? — продолжал заедаться Дез.
— Нет, этого я не боялся. Совсем не боялся, — Фрэнк подумал, что бы сейчас сказала Клара, и произнес: — Я был горд тем, что у меня сын. Я хотел, чтобы об этом узнали остальные.
— Не думаю… Большая шишка, управляющий католической больницей — и незаконнорожденный ребенок. Нет, не верю, что ты готов рассказать своим знакомым обо мне.
— Это слово уже устарело — незаконнорожденный. Как и устарело само понятие. Законы изменились, да и общество тоже. Люди гордятся своими детьми — родились они в браке или вне его.
Фрэнк говорил с воодушевлением.
Дез покачал головой.
— Да, все красиво, благородно. Но ведь ты никому не сказал обо мне.
— Ты не прав, Дез. Я говорил о тебе и о том, как хочу встретиться…
— Кому ты сказал? Ну уж точно не той мисс Ледышке, которая работает у тебя секретарем? Ты сказал своим друзьям в гольф-клубе, или на ипподроме, или куда ты там ходишь? Сказал им: у меня тоже есть сын, как и у вас, семейных ребят? Ни за что. Ты никому не сказал.
У Фрэнка был жалкий вид. Если рассказать о Кларе, это все будет выглядеть еще более жалко. А она пока была единственным человеком, которому он сообщил. В этот момент к их столику подошел Антон Моран.
— Мистер Эннис, — сказал он, обращаясь к Фрэнку, будто тот был постоянным и давним посетителем ресторана.
— Да, мистер Моран.
Фрэнк почувствовал себя спасенным. Хозяин ресторана будто давал ему ниточку надежды.
— Мистер Эннис, я хочу предложить вам и вашему сыну отведать нашего омара. Утреннего улова, без всяких изысков. Приготовленный в масле. Подается с несколькими видами соуса.
Антон посмотрел на Фрэнка, а затем перевел глаза на его сына. Над столиком вдруг нависла тишина. Отец и сын ошеломленно смотрели друг на друга.
— Прости, — сказал молодой человек.
— Нет, это ты меня прости, Дез, — сказал Фрэнк. — Прости за все эти годы.
Антон деликатно сообщил, что подойдет через пару минут, чтобы принять заказ. Он не знал, что у них там происходило, но, похоже, лед растаял. Во всяком случае, беседа пошла оживленнее и они наконец определились с заказом.