Санаторно-курортный маньяк
Шрифт:
Профессор Кулибина встала, надела шелковый халат, всунула ноги в плюшевые тапочки и направилась в ванную, где у нее высилась баррикада из кремов, лосьонов, скрабов, тоников и прочей продукции косметической промышленности.
– Интересно, мне дадут Нобелевскую премию? – хрюкнула Лилия Степановна, нанося на лицо тающую розовую субстанцию. – Все-таки целый миллион долларов! Если дадут, то я устрою на кафедре праздник – ну, бутерброды там, водичка минеральная, салатик капустный… Пусть все порадуются вместе со мной! А Пузько, Околеловой и Энгельсу я подарю книжки со своим автографом. Пусть изучают труды классика. И даже ничего не скажу Нелли по поводу того, что мне вчера вечером звонил ее чокнутый муженек, а потом еще какой-то полковник ненормальный мне спать не давал.
Она взяла салфетку и принялась стирать с лица остатки крема.
– Если в холодильнике есть датчик, то он должен реагировать либо на давление, либо на температуру, – сказала самой себе Света, лежа на полу и ощупывая белое рифленое дно. – Впрочем, это может быть и фотоэлемент.
Она села, задумалась, потом встала, достала из сумки пачку «Юбилейного» и принялась жевать сладкие хрустящие прямоугольники.
– Но если бы это было давление, – продолжала рассуждать Булкина, – то проваливалось бы все подряд. На нижнюю полку обычно кладут овощи и фрукты, а они довольно тяжелые. Более того. Когда холодильник закрыт, в нем темно. Значит, фотоэлемент отпадает. Может, датчик температуры? Если поставить что-то теплое, то дверца срабатывает?
Света ходила туда-сюда по комнате, ела печенье и напряженно думала.
– Нет, не то, – покачала головой секретарша, прицельным броском отправляя в мусорную корзину скомканную обертку из-под «Юбилейного». – Ну и что с того, что в холодильник поставили что-то теплое? Если это датчик температуры, то получается нелогично. Разве что…
В этот момент Свету осенило. Она села на корточки перед холодильником и присмотрелась к двум небольшим круглым вмятинкам на правой и левой стенках, которые ранее сочла просто декоративными элементами.
– Тридцать шесть и шесть, – улыбнулась Булкина. – Ну, или от тридцати шести до тридцати семи и двух!
Она одновременно приложила пальцы к углублениям. Что-то щелкнуло, и рифленое дно холодильника стало медленно открываться, отходя вниз.
Корреспондентка журнала «Научная мысль» Елизавета Кропоткина вышла из ванной комнаты в хорошем настроении. Она обожала ездить на конференции, где и кормили, и поили, и развлекали, а работы-то было всего ничего – написать потом пару страниц для журнала, освещая темы, поднятые на симпозиуме. Запахнув казенный махровый халат, Елизавета села за стол, достала из дорожной сумки зеркало и крем и принялась заниматься своим лицом. Она наносила легкую тающую субстанцию на кожу и напевала песенку.
Внезапно погас свет. Кропоткиной показалось, что она ослепла. Слова песни застряли в горле. На улице уже светало, но в номере Елизаветы окна были закрыты тяжелыми плотными шторами.
– Что слу… – заговорила было она, но тут чьи-то тяжелые руки легли на ее плечи.
Елизавета онемела от ужаса. Она не могла ни кричать, ни сопротивляться.
Маньяк бесцеремонно сбросил с корреспондентки халат и повалил ее на ковер. Девушка задыхалась от ужаса.
«Нет-нет, это происходит не со мной! Такого просто не может быть», – промелькнуло в голове у Елизаветы, которая, разумеется, много раз слышала предания о привидении – сексуальном маньяке, обитавшем в «Весеннем ежике». Слышала, но ни секунды не верила. Даже разглагольствования некоего лохматого мужчины в баре, устроившего в номере стрельбу из-за якобы имевшего место нападения, вызвали у нее лишь скептическую ухмылку: ну перебрал молодой человек, с кем не бывает?
«Надо было ночевать там, в баре!» – запоздало подумала Елизавета.
Призрак, оказавшийся тяжелым и сильным, навалился на женщину, оставшуюся после потери халата совсем голой, и впился губами в ее сосок. Кропоткина застонала от ужаса и отвращения. Впрочем, тут же ей в голову пришла совершенно другая мысль.
«А что мне, собственно, терять, – подумала она, – я женщина одинокая, мне почти сорок, единственная дочь уже выросла и поселилась отдельно. Живу я скромно – дом, работа, дом. А тут – такое приключение!»
Она обвила руками шею маньяка и нежно поцеловала его в губы, засосав и его язык.
Призрак опешил. Он перестал давить всем телом на Кропоткину, вместо этого рывком сел рядом с ней на пол. Елизавета ничего не видела в темноте, но чувствовала, как от него волнами исходит удивление. Боясь потерять инициативу, она прижалась к призраку, затем села к нему на колени и принялась расстегивать рубашку, а потом нежно поцеловала в губы, обняв за шею. И тут же завалила его на спину, а сама расположилась сверху. Дыхание маньяка становилось все более и более прерывистым. Елизавета вошла в раж… Когда все закончилось, призрак выкарабкался из-под нее, встал, сделал два шага и исчез, как будто провалился сквозь пол.
– Ну вот, так всегда! Хоть бы поцеловал напоследок, – вздохнула Кропоткина, – впрочем, может быть, он еще ко мне придет?
Она подняла с пола халат, включила в номере свет и поплелась обратно в ванную.
«Десятка» двигалась вперед, ломая сосновые ветки, которые Рязанцев и Ева набросали под колеса. Ершова сидела за рулем. Полковник толкал автомобиль.
– Очень медленно. А ведь дорога каждая секунда! – простонал Владимир Евгеньевич, глядя, с каким трудом продвигается машина.
В этот момент ему позвонил Скляров.
– Шеф, мы на месте! – отрапортовал Олег. – Я с группой захвата, двадцать человек, вооружены согласно плану «А». Где вы, вас не видим!
Полковник облегченно вздохнул.
– Мы вас тоже пока не видим, – сказал он, – а на месте – это где? У свинофермы? Тогда двигайтесь по грунтовой дороге по направлению к городу, примерно пятьсот метров, потом направо в лес, около трехсот метров. Увидите там песчаный холм. Мы – на склоне.
Скляров что-то сказал в трубку.
– Какие еще овцы? – не понял полковник. – Там точно свиньи, запах даже сюда чувствуется.
– Свиньи, – подтвердила Ксения, выглядывая из машины, – я слышала, как они хрюкают.
– Блеют? Бодаются? – переспросил Владимир Евгеньевич. – Олег, вы приехали к какой-то другой ферме! Ищите свиней!
Он отключил связь и посмотрел на Еву.
– Они заблудились, – произнес полковник похоронным голосом.
Над лесом занималась розовая заря.
Директор быстро шел по коридору в сторону комнаты Светы.