Сандаловое дерево
Шрифт:
— Я вас часто вижу у сирот.
— Хочу быть хоть полезной.
— Похвальное стремление. — Он тоже пригубил чай, вытер взмокшую ладонь о колено.
— А вы? Почему вы занимаетесь приютом?
Он пожал плечами:
— Им нужна помощь, да и шотландцы большие энтузиасты.
Она допила чай и поставила чашку на стол:
— Ну вот. Не так трудно все и было, правда?
Они ни о чем не договаривались, не строили планов, но через неделю, день в день, встретились в той же чайной. Он заказал чай, и они поговорили о приюте,
При следующей встрече они даже не стали притворяться, что это вышло случайно, что они лишь по какому-то совпадению оказались одновременно в этой чайной. Разговор получился сбивчивый, путаный, оба смущались и постоянно прокашливались и крутили чай в чашках. Когда Фелисити, закашлявшись, уронила платок, а он поднял и подал ей, она покраснела — глупая уловка из арсенала кокетки — и хотела объяснить, что так вышло, что никакого умысла не было, что она в его присутствии всегда немного неловкая. Их руки снова соприкоснулись, но на этот раз она задержала пальцы на его ладони, недолго, на миг, и по спине ее пробежал озноб.
— Я женат, — пробормотал он.
Фелисити выпрямилась и посмотрела ему в глаза:
— Любите жену?
Она знала, что браки в Индии заключаются по договоренности между семьями.
Сингх отвернулся, и Фелисити догадалась, что он решает, насколько можно быть откровенным.
— В Индии женятся не ради любви, — заговорил он после паузы. — Свадьба — это альянс, обусловленный социальными, политическими или финансовыми соображениями. Свою жену я впервые увидел в день свадьбы. — Он сложил руки на груди, взгляд его затвердел. — Наша система понятна здесь всем и работает уже долгое время.
— Вы не ответили на мой вопрос.
Он вздохнул, плечи едва заметно поникли.
— Любовь получается не всегда.
— Конечно. Но что делать, если, соединившись в браке с незнакомцем, влюбляешься потом в другого? У каждого из нас есть и долг перед самим собой, верно? Или вы не согласны?
Он смотрел на нее, она отпила чаю. Они сидели молча, отрезанные от жизни, текущей вокруг них своим чередом. Мужчины разговаривали и дымили биди, в котле булькала вода, люди входили и уходили, но эти двое существовали отдельно от всего.
— Вы — не такая, как все, — сказал наконец он.
— Да.
Допив чай, они вышли на запруженную прохожими улицу, протиснулись между овощными тележками и дхоби, нагруженными узлами и свертками, остановились перед бамбуковой клеткой с золотоглазой майной. Фелисити просунула между прутьями палец и погладила птичку по яркой грудке.
— Индия бедна и грязна, но я ее люблю. Странно, да?
Он улыбнулся:
— И вы спрашиваете об этом индийца.
— Ваш народ так мало просит от жизни, но ваша мягкость делает вас легкой добычей для завоевателей.
— Возможно,
— Но вы…
Фелисити не договорила — прямо к ним, пробиваясь через толпу, бежала Тайра Макдугал. Без неизменного топи, с растрепанными жидкими волосами и выражением паники на лице. Ее преследовала группка крепких парней с бамбуковыми палками. Кто-то, нагнав, схватил ее за руку и бросил на землю. Кто-то сорвал с нее и швырнул в грязь серебряный крест. Тайра склонила голову в молитве, и это только еще больше разъярило преследователей. Один из них пнул ее, и она скрючилась. Другой ударил палкой по голове, и по ее лицу потекла кровь.
Фелисити устремилась было на помощь, но мистер Сингх удержал ее и приказал юнцам остановиться. Властный голос произвел впечатление — обидчик замер с поднятой палкой, а когда мистер Сингх шагнул вперед, шайка хулиганов обратилась вдруг в стайку растерянных подростков, отступивших с угрюмым ворчанием.
Фелисити поспешила к лежащей в грязи Тайре, опустилась подле нее на колени. Белая блузка была испятнана кровью. Фелисити повернулась к молодым индийцам:
— Как вы посмели!
— Она хочет, чтобы мы предали веру! — прокричал один из них.
Фелисити покачала головой:
— Она желает вам только добра.
— Тогда пусть убирается туда, откуда приехала. — Юнец сердито сломал палку и двинулся прочь. Остальные последовали за ним.
Тайре помогли дойти до миссии, где она рухнула на руки мужу. Наблюдая за тем, как Макдугал ухаживает за раненой женой, мистер Сингх сказал:
— Если Индия когда-нибудь перестанет гнуться… — Он покачал головой и замолк.
Неделей позже, за столиком в чайной, Фелисити сказала:
— Слышала, у вас есть шелковая плантация возле Прагпура.
— Верно, есть, — подтвердил мистер Сингх.
Она подалась вперед над ободранным столиком:
— Мои соотечественники любят проводить лето в Прагпуре.
— Слышал. — Он всматривался в ее лицо, пытаясь понять, что у нее на уме.
Она понизила голос:
— В Прагпуре есть британская гостиница; ребенком я бывала там с родителями. В следующем месяце все разъедутся по домам на Рождество, останется только несколько человек прислуги, да и те будут спать в пристройке. Я намерена отправиться туда и в полной мере насладиться уединением.
— И сколько времени займет путешествие к сему благословенному прибежищу?
— Четыре дня в экипаже или дхули.
— В столь долгий путь просто так не пускаются.
— Нет, но я мечтаю об уединении. — Она облизала губы. — А вы?
Сингх выпрямился, с усилием сглотнул и едва заметно кивнул.
— Я возьму комнату с окнами на восток, — продолжала Фелисити, словно и не ожидала ничего другого. — С балкона открывается вид на долину и горы, прекрасные в любое время, но особенно в полнолуние.