Санкт-Петроград

Духовникова Евгения

Гужевые повозки. Трамваи. Дирижабли. Лодки и корабли. Ах, да, Тео упоминал о подземке...

Воспоминание о Тео вернуло её к реальности — рывком, внезапно, словно кто-то с силой дёрнул за тонкую леску, обмотанную вокруг её души. Она заморгала часто-часто — зрение не сразу соизволило сфокусироваться на окружающей её обстановке: длинный коридор, устланный ковровой дорожкой с мелким рисунком, высокие узкие окна с одной стороны, потрескавшиеся от времени портреты представительных дам и господ — с другой. Ни дать ни взять достославные предки, зорко следящие, чтобы их далёкие потомки стали достойными продолжателями

рода и дела.

Сопровождавшие за руки её больше не держали. Один шёл впереди, другой сзади. Рита пошевелила кистью — невидимая глазу привязь ощущалась как тонкая, но прочная цепь.

Значит, она все-таки пленница, а не "подозреваемая".

Значит, ее не отпустят так просто.

За считанные минуты ясность сознания вернулась полностью. Что же с ней было? Рита смутно припоминала, как они вошли в главные ворота, пересекли тесный внутренний двор, поднялись по ступеням и свернули в длинный коридор, миновав несколько постов охраны... Но всё это время она размышляла о другом, обо всякой чепухе. Ее внутреннее "я" словно бы отказалось ей подчиняться, став самостоятельной, независимой субстанцией. Так вода, высвободившись из опрокинутой чашки, растекается по полу; так река во время весеннего половодья выходит из берегов и разливается во все стороны.

Может, это произошло из-за тактильного контакта? Она потёрла запястье, дав себе зарок не позволять больше никому хватать её за руки.

Рита мысленно взяла себя за шкирку и несколько раз энергично встряхнула. Не расслабляться! Как там любит повторять отец? "Помните, всё, что вы скажете, может быть использовано против вас. Молчание — золото".

Она ни в чём не виновата. И она сможет это доказать — не зря она дочь адвокатов. Пусть у неё нет юридического образования — за двадцать два года жизни она успела нахвататься столько информации, что её с лихвой хватило бы на целый курс "юрфака", а то и больше.

Ей должно хватить знаний и красноречия, чтобы выпутаться. Если, конечно, её станут слушать.

А если не станут — значит, она должна приложить все усилия, чтобы её выслушали.

Коридор и не думал заканчиваться. Неспроста это. Ведь расстояния в инфрамире не подчинены классическим законам геометрии, здесь всё иначе, и любой путь — производная от силы твоей мысли и вектора твоего стремления. Её тюремщики упрямо молчали, и в молчании этом девушке виделся недобрый знак.

Почему они идут так долго? Чего они хотят добиться? Тестируют на ней, иноземке, бытующие у них методы психологического давления? Нагнетают атмосферу? Она и без того более чем мрачная, вон какие чёрные тучи по небу ходят.

Коридор закончился так внезапно, что Рита даже пикнуть не успела: поворот, ступенька, высокий арочный проём — и они оказались в большом, идеально круглом зале. Народу в нем было немного, но свисавшая с потолка люстра слегка покачивалась, отчего пляшущие по стенам многочисленные тени создавали весьма правдоподобную иллюзию переполненного людьми пространства.

— Арестованная по вашему приказу доставлена, — сухо отрапортовался длинноволосый, щёлкнул каблуками и быстрым шагом покинул зал.

Риты отдавала себе отчёт, что у нее почти нет времени на то, чтобы собраться с духом, и даже на то, чтобы просто осмотреться. Холодный каменный пол, тёмные фрески на стенах среди многочисленных

ниш, куда не проникает скупой неверный свет единственной люстры. Окна под самым потолком — даже встав на цыпочки, до подоконника не дотянуться. Это специально, чтоб арестанты не сбежали? Похоже на то.

Массивные готические стулья с высокими жёсткими спинками окружали подковообразный стол, к которому её молча подвели, ни словом, ни жестом не намекнув, что ей следует делать. За столом могло бы уместиться с полсотни человек, но занято было всего три места. На одном восседал мужчина в летах — неулыбчивый, хмурый и мрачный; окладистая борода и благородный профиль придавали ему некоторое сходство с императором Александром Третьим — каким его обычно изображают на прижизненных портретах, а военная выправка и упрямая складка между бровей говорили о железной воле и сильном характере, без склонностей к сантиментам.

По левую руку от бородача сидел, точнее, восседал ангел — точь-в-точь такой, каких обычно изображают на барельефах, фронтонах зданий или навершиях колонн: в белой тунике с длинными широкими рукавами, длинными светлыми локонами, волнами ниспадающими на плечи, сияющим нимбом над головой и огромными золотыми крыльями. Впечатлённая этим зрелищем, Рита еле удержалась, чтобы не присвистнуть от восторга. На стуле Ангел сидел боком и на самом краешке: мешали крылья. В длинных тонких пальцах он теребил мелкую цепочку с лаконичным круглым медальоном.

А с другой стороны, ближе к краю стола, сидел уже знакомый ей господин Станис, Премьер-советник его Светлости фортучента.

Все трое внимательно разглядывали пленницу. Все трое молчали. Рита терпеливо ждала, переминаясь с ноги на ногу. Её не покидало навязчивое ощущение, что окружающая обстановка была больше похожа на виртуальную реальность, на локацию компьютерной игры, в крайнем случае — на сверх меры детализированное сновидение, из тех, что снятся под утро. Нереальность происходящего сбивала с толку, обескураживала, притупляла чувство страха. Хотелось рассмеяться в голос, присесть на ближайший стул, а лучше — на стол, вальяжно закинув ногу на ногу, одарив "высокое собрание" панибратской улыбочкой, попросить кофейку со сливками и корицей, осведомиться о погоде...

Вот только Рита уже неоднократно имела удовольствие убедиться, что инфрафизический мир — не компьютерная игра, не сон и не мираж, — он более чем реален. И далеко не все его обитатели, к сожалению, обладают чувством юмора и способны по достоинству оценить невинную шуточку.

Минута, другая... Может, они ждут, что она заговорит первой? Чёрт знает, какие у них здесь обычаи и порядки. Молчание, конечно, золото, но вдруг в инфрамире выше ценятся иные добродетели? Например, открытость, прямолинейность и отвага.

А может быть, им вовсе и не нужно её допрашивать — может, они способны читать её мысли и сейчас как раз этим и занимаются?

Рите сделалось нехорошо, но в то же время она испытала неожиданный прилив сил. Пусть читают! Ей скрывать нечего.

— Как ты проникла в мой мир? — неожиданно заговорил "бородач". — Кто тебя научил, кто надоумил, кто показал дорогу?

"Мой"? Неужто перед ней сам фортучент? Надо же, какая честь.

— Случайно, — честно ответила Рита. — У нас есть Ротонда, в той Ротонде — винтовая лестница, а на последнем этаже — дверь...