Санкта-Психо
Шрифт:
— Хотим! — Дружный хор детских голосов.
Ян улыбнулся. Все дурное мигом забывается, когда смотришь детям в глаза. Будто они вобрали весь свет в мире и щедро возвращают его нам. Тупым и равнодушным взрослым.
Он открыл книгу и начал читать.
Дело шло к полудню. Ян быстро понял, что распорядку дня, или рутине, как они говорят, здесь придают очень большое значение. После чтения вслух дети должны гулять. Взяли куртки, надели сапоги и вышли во двор. Больше половины захотели играть
Отсюда тоже видно больницу, с торца. Стены нет — только высокий, метров пять, забор из стальной решетки, но на самом верху тоже змеится колючая проволока под током.
— Догоняй! Догоняй!
Яну весело. Он поднимает широко расставленные руки, как настоящий монстр, и охотится за детьми. Они прячутся в маленькой игрушечной хижине в другом конце двора, он притворяется, что не видит, а потом внезапно заглядывает за угол и ухает, как тролль: «У-у-у!»
Дети раскраснелись, Ян тоже. И вдруг он остановился как вкопанный. Улыбка исчезает. За высоким забором больницы кто-то стоит и смотрит на них.
Высокая и худая пожилая женщина в черном плаще за металлической оградой судебно-психиатрической клиники Святой Патриции. Из-под пальто видны белые тонкие ноги. В одной руке ажурные грабли для сгребания листьев, а другую просунула через железное звено заграждения.
Она смотрит прямо на Яна. Бледное лицо и темные-претемные глаза, такие же темные, как плащ, то ли печальные, то ли ненавидящие. Отсюда не видно.
— Ян?
Он вздрагивает и поворачивает голову — из окна ему машет Мария-Луиза.
— Пора отводить Лео… хорошо бы, чтобы ты пошел со мной, посмотреть, как это происходит. Для первого раза. Хочешь?
— Разумеется… конечно, да.
Мария-Луиза кивает и закрывает окно.
Ян быстро оборачивается — женщина с граблями исчезла. За оградой никого нет. Только большая неряшливая куча сухих листьев.
Режим дня в действии. Дети возвращаются с прогулки, снимают сапожки и тут же направляются в игровые комнаты. Ян всегда поражался, насколько дисциплинированны могут быть детишки, когда знают, чем заняться.
Наконец все успокоились, и Мария-Луиза поглядела на часы:
— Время…
Она достала магнитную карточку из кухонного шкафа и провела Яна в раздевалку.
— Лео! — крикнула в пространство, и Лео, как по мановению волшебной палочки, появился на пороге.
Оказалось, рядом с шеренгой крючков для верхней одежды есть еще одна дверь — Ян ее раньше не видел, а может, и видел, но не обратил внимания. А может, и обратил, но не задумался, что же там, за этой дверью.
Мария-Луиза вставила карточку в прорезь и набрала четырехзначный код:
— Тридцать один-ноль-семь. Мой день рождения. Тридцать первого июля.
Прямо
Мария-Луиза зажгла свет, повернулась и с улыбкой протянула руку Лео:
— Ну что, Лео? Пойдем к папе?
Лео не было во дворе, когда они играли в пятнашки. Лет пяти, в коротких синих штанишках со множеством кармашков. Худенький, тоненькие ножки. Он доверчиво взял Марию-Луизу за руку, и они начали спускаться по лестнице — осторожно, ступенька за ступенькой. Ян последовал за ними.
— Закрой за собой дверь, Ян.
Он прикрыл дверь, и словно выключили радио — детский писк и смех разом смолкли.
Лео держал за руку Марию-Луизу и молчал. Обстановка к болтовне не располагала.
Лестница была недлинной, ступенек двадцать, не больше, и заканчивалась в небольшом подвале, откуда начинался узкий подземный ход. Бетонный пол в туннеле выстлан синей дорожкой. Видимо, тот, кто проектировал этот туннель, понимал, что оптимизма он не внушает, поэтому постарался выкрасить стены в яркие краски и развесить картинки.
Цветная тушь, определил Ян. Сам бы он ни за что не смог нарисовать что-то подобное — рисунки были слишком уж радостны. Хохочущие крысы купаются в бассейне, слоны курят огромные трубки, моржи играют в теннис. Ян вдруг подумал, что всем этим веселым зверушкам не выбраться из туннеля. Даже если бы они очень этого захотели.
— Вот так. — Мария-Луиза остановилась. — Пришли, Лео.
Весь путь — не больше пятидесяти метров. Ян мысленно прикинул направление — скорее всего, они прошли под стеной и сейчас над ними здание больницы. Направо — белая дверь лифта с узким окном. Подземный ход тянется еще восемь-десять метров, а дальше под прямым углом сворачивает направо.
Мария-Луиза помогла Лео открыть дверь лифта. Ян сделал шаг вперед, но заведующая покачала головой.
— Дети могут ехать одни, если хотят, — сказала она.
Ян кивнул. Жаль. Ему, конечно, не по себе, но он хотел бы побывать в комнате свиданий, как они ее называют. Комната свиданий родителей с детьми.
— Если хотят?
— Ну да. Иногда мы провожаем их — опять же, если они хотят. Решает воспитатель, но вместе с ребенком.
Ян заглянул в лифт. Металлическая кабинка. Две кнопки: «Вверх» и «Вниз», сканер для магнитных карт и красная лампа тревоги. Камер наблюдения не видно — ни на стенах, ни на потолке.
Мария-Луиза зашла в кабинку, сунула в щель карточку, нажала на кнопку «Вверх» и вышла.
— До встречи, Лео! — крикнула она в задвигающуюся дверь. — Скоро увидимся…
Ее интонация показалась Яну чересчур бодрой, точно она хотела скрыть беспокойство.
Маленькая мордашка промелькнула в узком окне.
— Ну вот и все, — сказала Мария-Луиза серьезно. — Лео надо забрать через час… хочешь сделать это сам, Ян?
— С удовольствием.
— Вот и хорошо, — она снова заулыбалась, — я поставлю в кухне будильник… чтобы ты не проспал. Они отсылают детей точно по часам, так что очень важно, чтобы ты к этому времени уже был на месте.