Санкта-Психо
Шрифт:
Ян слышит его слова, но на Рёсселя даже не смотрит. Он не сводит глаз с Ханны:
— А ты какое имеешь к этому отношение, Ханна?
Она бросает на него короткий взгляд и тут же отворачивается. Только глаза блеснули в свете Ангела — пустые и блестящие. Как всегда.
— Очень сожалею, — говорит она, не глядя на него. — Очень и очень сожалею, но ты слишком уж хорошо нам подходишь… И ты можешь спасти Ивана, если признаешься в преступлениях, в которых его подозревают.
— Даже
— Ты же и раньше похищал детей…
Только сейчас Ян сообразил, что они задумали. Он — убийца, полиция найдет его мертвым рядом с двумя жертвами, старой и новой, пятилетним ребенком. И с бритвой в руке — ужаснулся содеянному и сам себя полоснул по горлу. А Ханна с Рёсселем тем временем исчезнут. Рёссель с помощью Ханны запросто может вернуться в Санкта-Патрицию еще до рассвета. Никто и не заметит его отсутствия. Но вина в преступлениях будет с него снята, и его быстро отпустят на свободу.
Folie `a deux. Симбиогенный психоз. Один на двоих. А может, и любовь. Любовь через стену. Ян вспомнил — доктор Хёгсмед предупреждал его, как опасно вступать в доверительные отношения с психопатами.
— Ты запуталась, Ханна.
Она резко замотала головой:
— Я знаю, что делаю. И делаю это только для того, чтобы Иван опять стал свободным человеком. Ты бы сделал то же самое для своей Рами.
Лео… как спасти Лео?
— Давай, Ханна. — Рёссель протягивает ей лопату черенком вперед. — Покажи свою силу.
Ханна долго смотрит на лопату, потом отрицательно качает головой и тихо произносит:
— Я не могу.
— Всего лишь тело… он ничего не чувствует.
— Я не могу!
Ни она, ни он на Лео не смотрят.
Только Ян.
Лео лежит у ямы. Сначала Ян думает, что ему показалось… Нет, не показалось. В свете Ангела он совершенно ясно видит — Лео пошевелился. Конечно, повязка не дает ему открыть глаза, но чем бы его там ни усыпила Ханна — хлороформом или чем-то в этом роде, — действие начинает проходить.
Но медленно. Надо продолжать отвлекать их.
— Рёсселя не отпустят на свободу, Ханна. Он убил охранника… перерезал Карлу горло.
Она резко поворачивается к Рёсселю:
— Это правда?
— Я сделал то, что должен был сделать. Теперь твоя очередь.
— Я не могу.
— Еще как можешь.
Лео закопошился. Сейчас проснется окончательно.
В метре от Яна лежит Ангел. А еще ближе — его лопата.
Рёссель вздыхает и достает бутылку. Делает глоток и добродушно кивает:
— Ладно… я сам.
Ян протягивает руку и сжимает черенок лопаты.
Ханна, не отрываясь, смотрит на Рёсселя:
— Иван, мы вовсе не должны…
Но он не дает ей договорить:
— Должны. — И все это холодным, не терпящим возражений тоном.
Но теперь пришло время Яна. Одним движением он встает на колени и дотягивается до лопаты.
— Лео! — кричит он изо всех сил. — Беги отсюда! Беги!
Ханна удивленно поворачивается, и Рёссель делает шаг… но у Яна в руке лопата.
А Лео уже на ногах.
Ян что есть силы бьет по камню, где лежит Ангел. Хруст металла и пластика, свет гаснет. Темная осенняя ночь, видны только огоньки далеких домов внизу. Он выставляет лопату перед собой:
— Беги, Лео! Беги на свет!
И снова барабанный бой в голове. Даже не бой — дробь, фортиссимо, несколько ударов в секунду.
Он видит, как Лео срывает с себя повязку, как мечется маленькая фигурка.
— Беги!
Ян поднимается на ноги, опираясь на черенок.
— Ни с места! — рычит Рёссель, вскидывает лопату и наносит удар — резко, как теннисист при подаче. Еще раз, и еще, и еще. На третий раз ему удается выбить лопату из рук Яна, и она со звоном бьется о камни.
Но и от лопаты Рёсселя мало толку — черенок лопнул посередине. Он бросает ее и достает что-то из кармана.
Бритва.
— Прыгай, — говорит он на удивление тихо.
Ян выставляет перед собой руки и пятится. Нога сильно болит и к тому же плохо слушается. Он спотыкается о какой-то камень или, может быть, корень совсем рядом с обрывом и чуть не падает.
Пытается убедить себя — никакой опасности, никакого обрыва, но страх высоты уже впился сосущей болью в солнечное сплетение.
Рёссель делает быстрое движение, и Ян не успевает увернуться — тыльную сторону ладони заливает кровь. Он даже не чувствует боли.
Рёссель опять поднимает бритву.
— Прыгай, — говорит он сквозь зубы. — Может, обойдется.
Ян не двигается. Смотрит на занесенную руку Рёсселя и лихорадочно шарит под свитером. Оружия у него нет, зато есть взятые у Карла пластиковые наручники. Тонкие, но прочные, с самозахлестывающейся петлей.
Он вытаскивает одну такую петлю и резко выбрасывает руку. Петля захватывает обе руки, его и Рёсселя, — неважно. Он дергает, и оба запястья — его и Рёсселя — стянуты прочной удавкой. Рёссель пытается переложить бритву, но Ян успевает перехватить и левую руку.
Они держат друг друга, как два танцора в смертельном танце на краю обрыва.
Рёссель пытается вырваться, но Ян из последних сил его удерживает.
И закрывает глаза. Лео… лишь бы Лео удалось бежать. Лишь бы он услышал крик Яна и быстро принял решение. Бежать отсюда, бежать со всех ног. К свету.