Сансара загнанной белки, или 22 жизни одной маленькой меня
Шрифт:
– А можешь картошки нажарить? Приеду в гости после работы.
Чищу картошку на полроты голодных солдат. Меня попросили! Так важно быть нужной. Режу на ломтики. Картофель масштабно разной толщины, прожарен соответственно местами. С работы возвращается мама, смеется:
– Она же пошутила.
Доделывает за меня. В кадре дополнением звучит похвала моему “я сама пожарила” с аккуратным указанием на неровность, чтобы в следующий раз порезала ровнее, обратила на это внимание.
История в семье носит категорию забавной. В детстве у меня каждый раз вызывает неловкость и ощущение дурочки –
А можно я просто молодец, а? Мам? Вероятно отсюда мое любимое самокритичное "недо". Я недописала, могла лучше. Я недосчитала, могла точнее. Я недожала, могла… Я молодец, но… И я до сих пор воспринимаю слова людей всерьез. А иначе зачем им быть?
***
Только-только появляются заграничные шоколадки. По телевизионному ящику день и ночь крутят рекламу. Ооо, этот толстый толстый слой шоколада в кадре так медленно и так текуче ложится на золотистую карамель. Слюноотделение повышено. Маркетологи знают толк в своем деле.
Мама уже не умеет доставать – доставать уже нечего. У семьи сильно другие ресурсы и возможности. Денег нет. Совсем нет. Знаю, что шоколадки дорогие и очень хочу попробовать. Я не помню, чтобы просила, но взгляд голодной собаки на сочную сосиску присутствовал наверняка.
Все как всегда ничего не предвещает. Родители уходят на рынок, возвращаются как заговорщики – то ли что-то задумали то ли натворили. Ставят в коридоре сумку. Сумка стоит, опираясь на гипсовую плитку на стене. Я прохожу мимо, удивляясь ее странному расположению – обычно мама сразу разбирает покупки. Краем глаза замечаю неладное. НЕ верю глазам.
Ныряю внутрь, обнаруживаю ровненько лежащий сверху сникерс. Прыгаю верещу, радуюсь, несусь обнимать. Родители часто в то время делают подарки именно так – оставляют что-то, чтобы я "сама нашла – сама обрадовалась", как будто им неловко отдавать и видеть радость в ответ. Сникерс режется на кусочки чуть ли не по линейке. Долгие годы самым огромным кайфом будет для меня прочтение интересной книги под целый сникерс.
Медленно и методично я мусолю батончик, вытаскивая зубами каждый орешек из липкой карамели и хрустя его передними зубами. Остатки сникерса уже подтаявшие от тепла руки к его окончанию. Если батончик один и мама меня просит поделиться маленьким ломтиком, удовольствия не получается – для полного удовольствия нужен только полный батончик. Одного батончика хватает надолго. Удовольствие не лопнет, если уметь его правильно растягивать.
31 декабря. Елка, оливье, гости, праздничность и настроение. Гостей не много. Они ходят, шутят и улыбаются мне. Атмосфера очень теплая и ламповая. Я бегаю мимо наряженной елки. Родители любят подкладывать мне что-нибудь вкусненькое на ветки, чтобы я случайно находила, удивлялась и радовалась. В этот раз на ветке среди мишуры и гирлянд мелькает манящая сине-бело-коричневая упаковка. Хваткой рукой цапаю обожаемый батончик, ликую, кайфую. Снова пробегаю мимо, снова сникерс.
Хвать. Снова мимо. Снова сникерс. Снова хвать. Снова мимо. Колесо новогодней сансары умеет удивлять. В бюджеты Деда Мороза я не верю – таюсь за креслом, сижу тихонько и не отсвечиваю. Жду терпеливо и долго, вижу папу, хватаю за оттопыривающийся карман рубашки. Там сникерс, конечно. Хватаю батончик. Визг, ликование, кайф. Родители выражают удовлетворение моей сообразительностью. Я пишу, переживаю заново и тащусь. Ей-богу, тащусь.
***
Чем я занимаюсь дома одна с утра до вечера? Играю, читаю, шью, мастерю, смотрю телевизор. Много разговариваю по телефону с той самой умницей-отличницей Юлей из класса. Все просто – с ней никто не дружит как и со мной тоже. В телевизионной программе мы с ней увидели конкурс. Нужно прислать рисунки-эскизы одежды для барби. Юля говорит, что рисует, а ее мама даже обещает отправить. Я вскользь проговариваю об этом своей маме, встречаю вагон неверия и тухну.
На маму рассчитывать не приходится, она на почту не пойдет. Мама в меня не верит. Мама уверена, что сама я без нее не справлюсь. Думаю, что до сих пор. На словах все звучит иначе – я молодец и я крутая – по факту при обсуждении подробностей, все выворачивается иначе. Впервые в жизни я забью на это неверие, когда начну против ее мнения заниматься тортами. Успешно. Но я все равно для нее недо – не дожала, не дошла до конца. Не шмогла я, не шмогла. Ну я же круто рисую, мам, я же всех кааак победю! Юля предлагает нарисовать и мне тоже, а ее мама отправит и мой конверт заодно.
Я рисую, отдаю, параноидально смотрю все программы без пропусков – там показывают рисунки, которые прислали. Моих нет, Юлины показывают. Юля говорит, что мама все отправила. Диссонансит между состоянием наебанности и чувством вины за него же. А вдруг мама просто не отправила или не отправила по просьбе Юли, или письмо потерялось, или просто в программе не показали, или я выпуск пропустила. Да мало ли.
***
Я хожу в школу. Я уже умею писать, читать. Я обожаю играть в школу. Дома со мной играть некому. С бабушкой мы играем в школу. Я, понятное дело, учительница. Бабушка сидит на низеньком стуле, отвечает на мои вопросы, я ставлю оценки. Ликую и балдею. Бабушка очень честно играет роль ученицы. Иногда она не готова к уроку, и тогда я ставлю ей двойки. Бабушка как будто сама получает удовольствие от нашей игры.
В шкафчике я нахожу вырезанные картинки и карточки – их привезла и убрала в тот самый шкаф моя любимая тетя. Она закончила пединститут на учителя младших классов, и то, что для меня прикольные карточки, для нее – дидактический материал. Тетя потом узнает и будет ругается, говорит: “Вдруг потом эти карточки пригодятся для работы, я столько времени их делала". Вечерами бабушка учит меня играть в карты. Мы играем с ней почти каждый вечер – я методично познаю азы игры в дурака и еще чего-то карточного..
Дедушка в деревне решает со мной кроссворды, играет в слова. Я крута и в том и другом. Я знаю много слов, я умею составлять из больших малые и из малых большие. Часто говорит: "Будешь переводчиком у президента". Переводчиком стала, дедуль. У президента – нет. Когда поступала в универ, даже не думала про дедушкино напутствие.
***
С утра до вечера я дома одна. И во время школьных занятий и на каникулах. Именно тогда я учусь обходиться сама с собой и развлекать себя самостоятельно. Когда окружающие удивляются тому, что мне никто не нужен,я улыбаюсь. А были другие варианты? Я могла вырасти в кого-то еще при данном раскладе? На ком я могла учиться взаимодействовать с людьми? Я не то чтобы их не люблю. Мне они не нужны и я в них не умею.