Сансиро
Шрифт:
— Вроде бы прохладно?
— Да, — ответил Сансиро.
Нономия с минуту созерцал пруд, потом стал шарить в кармане. Из кармана торчал конверт с надписью, сделанной женским почерком. Так, видимо, и не отыскав нужной ему вещи, Нономия сказал:
— Сегодня аппарат что-то капризничает, и вечером я, пожалуй, не буду работать. Сейчас хочу прогуляться по Хонго до дому. Не составите мне компанию?
Сансиро охотно согласился. Они поднялись на вершину холма. Нономия остановился там, где недавно стояли девушки, обвёл взглядом красный дом, видневшийся из-за рощи, пруд, казавшийся мелким для такого высокого обрывистого берега, и произнёс:
— А вид неплохой, верно? Слегка заметны очертания дома в просветах
Сансиро удивился умению Нономии так тонко всё подмечать. Сам он ни за что не определил бы, которое из зданий лучше, и ему ничего не оставалось, как согласиться.
— Вы посмотрите, как великолепно сочетаются эти деревья с водой, в общем-то не бог весть что, но ведь это в самом центре Токио — а как тихо, правда? Только в таком месте и можно заниматься наукой. В последнее время Токио стал слишком шумным. А вот это дворец [13] . — Нономия показал на здание слева. — Здесь проходят заседания факультетского совета. Нет, мне там делать нечего. Я вполне доволен жизнью в подвале. Наука сейчас развивается так бурно, что стоит лишь замешкаться, и сразу отстанешь. Может показаться, что человек в подвале в бирюльки играет, а на самом деле мозг его интенсивно работает, даже интенсивнее, может быть, чем трамвай. Поэтому я и летом никуда не езжу — жаль тратить время. — Нономия запрокинул голову и посмотрел на необъятное небо, где угасали последние лучи солнца.
13
Имеется в виду оставшаяся от феодальных времён резиденция князей Мазда.
По безмятежно спокойной синеве плыли лёгкие белые облака, словно кто-то прошёлся по небу кистью.
— Знаете, что это? — спросил Нономия.
Сансиро посмотрел на прозрачные облака.
— Это снежная пыль. Отсюда, снизу, кажется, будто она стоит на месте. На самом же деле она движется с большей скоростью, чем ураганы на земле… Вы читали Рэскина? [14]
Сансиро, замявшись, ответил, что читал.
— Неужели? — удивился Нономия и, помолчав, сказал: — Интересно было бы срисовать небо с натуры… Попробую сказать об этом Харагути.
14
Джон Рэскин (1819–1900) — английский теоретик искусства, художественный критик и публицист.
Сансиро, разумеется, не слыхал о таком живописце.
От бронзового памятника Бельцу [15] они свернули к храму Каратати и вышли к трамвайной линии. Когда они проходили мимо памятника, Нономия спросил:
— Как, нравится вам этот бронзовый монумент?
И опять Сансиро пришёл в замешательство.
На улице было оживлённо, один за другим проносились трамваи.
— Вас не раздражают трамваи?
Нет, трамваи не раздражали Сансиро, просто они казались ему чересчур шумными. Однако он ответил:
15
Эрвин фон Бельц (1849–1913) — профессор медицины, жил в Японии с 1876 по 1906 г., вёл в Токийском университете курс физиологии, патологии.
— Да.
— Меня тоже, — сказал Нономия, впрочем, без тени раздражения. — Сделать нужную мне пересадку я могу лишь после объяснений кондуктора. Иначе запутаюсь. За эти два-три года трамвайных маршрутов стало так много… И это удобство создало массу неудобств. Точь-в-точь как моя наука, — со смехом заметил Нономия.
Близилось начало учебного года, и на улицах встречалось много юношей в новеньких студенческих фуражках. Нономия весело на них поглядывал.
— Вон сколько их понаехало! Энергичные молодые люди. Отлично! Кстати, сколько вам лет?
Сансиро ответил.
— Значит, вы почти на семь лет моложе меня. За семь лет кое-что можно сделать. Но время так быстро летит, правда? Не успеешь оглянуться, как эти семь лет пройдут.
Сансиро так и не решил, какая из этих двух мыслей вернее.
Они подошли к перекрёстку. Здесь в многочисленных книжных лавках и у газетных киосков толпились люди. Взяв журнал, они просматривали его и возвращали продавцу.
— Ну и хитрецы! — засмеялся Нономия, полистал номер «Тайе», но тоже не купил. На углу слева находился галантерейный магазин с европейскими товарами, напротив него — с японскими товарами. Мимо них, оглушительно звеня на повороте, мчались трамваи. Из-за страшной толчеи просто невозможно было перейти улицу.
— Мне нужно кое-что купить, — сказал Нономия, указав рукой на японский магазин, и ринулся вперёд сквозь лязг и грохот. Сансиро не отставал от него ни на шаг и остановился лишь у магазина, когда Нономия вошёл внутрь. Ожидая его, Сансиро вдруг обратил внимание на разрисованные цветами гребни и заколки, выставленные в витрине. «Странно, — подумал Сансиро. — Что может там покупать Нономия-кун?» Он вошёл в магазин и увидел, что Нономия держит в поднятой руке ленту, прозрачную, как крылышки стрекозы.
— Ну, как? — спросил его Нономия.
Сансиро подумал, что неплохо бы купить что-нибудь для О-Мицу-сан в благодарность за форель. Но потом решил, что О-Мицу-сан как-нибудь не так истолкует это, и передумал.
На улице Масаго-тё Нономия повёл его в европейский ресторан, заявив, что здесь самая лучшая европейская кухня во всём районе Хонго. Однако Сансиро ничего не мог сказать по этому поводу, поскольку ел европейские блюда впервые в жизни. Тем не менее он ел всё, что подавали.
Выйдя из ресторана, Сансиро попрощался с Нономией. Он дошёл до перекрёстка и свернул налево, но, прежде чем ехать в Оивакэ, решил зайти в лавку купить гэта. Там под ярко горевшим газовым фонарём сидела сильно набелённая, словно вылепленная из гипса, девушка, похожая на привидение. Ему почему-то стало неприятно, и он раздумал покупать гэта. По дороге домой он всё время вспоминал лицо девушки, которую встретил возле пруда. Оно было розовато-коричневое, как подрумяненный рисовый колобок. С очень гладкой, нежной кожей. В этом Сансиро был твёрдо убеждён.
3
Занятия начались одиннадцатого сентября. Ровно в половине одиннадцатого Сансиро был уже в университете. На доске объявлений у входа висело расписание лекций. Сансиро пришёл первым и сразу же переписал в записную книжку дни и часы лекций, которые предстояло слушать, потом зашёл в канцелярию. Он спросил находившегося там служащего, когда начнутся лекции. Тот ответил, что должны начаться сегодня.
— Но в аудиториях никого нет, — возразил Сансиро.
— Видимо, преподаватели ещё не явились, — ответил служащий.
«Пожалуй, так», — подумал Сансиро, выходя из канцелярии. Он обогнул здание факультета, остановился под вязом, посмотрел на небо: никогда ещё, казалось ему, оно не было таким нежно-голубым. Сансиро прошёл заросли низкорослого полосатого бамбука и спустился к пруду. Он то и дело поглядывал на вершину холма в надежде снова увидеть тех девушек, но никто не показывался. Так, собственно, и должно быть, размышлял Сансиро, но не уходил. Выстрел пушки, возвестивший полдень, напомнил Сансиро, что пора возвращаться домой.