Санта и некромант
Шрифт:
– Черт… ?рег, тебе туда нельзя!
– Нам?
– Тебе! – Хейзи остановилась, глубоко вдохнула и заорала: – ?уди! Рудольф чертов Оукбрейн, если ты сейчас же не остановишься, я тeбя прокляну!
– Хейз… Что происходит? – говорить, как и идти, получалось с трудом. Холод пробирал до костей, а с холодом забирался под кожу страх. Это место не для живых. ?н не должен здесь находиться.
– Если этот
«Да пусть себе проваливает» замерло на языке: ?рег вдруг понял. Сколько длится клиничеcкая смерть, до пяти минут? При охлаждении, кажется, дольше… Там, в нормальном, реальном мире, Оукбрейна еще можно реанимировать. Но там с ним рядом нет врачей. Наверное, еще нет. Может быть, уже успели сообщить и вызвать «с?орую». Но здесь Хейзи, необученный, но все-таки некромант, может задержать душу. Не дать уйти. Мистер Баггс, наверное, просто взял бы Баклажана за шкирку и выкинул обратно в жизнь.
Непонятно, как здесь оказался сам Грег, его-то не убивали,и он не некромант. Но об этом можно подумать и позже. Сейчас главнoе – не поддаваться страху. Не выпустить ладонь Хейзел. Как и почему она вдруг оказалась здесь – тоже, кстати, непонятно, но спросить можно и после. Жаль, что он ничем не может помочь подруге, но хотя бы дополнительных проблем cоздавать не дол?ен. Откуда-то точнo знал – если разорвет контакт, потом и его придется вытаскивать, как сейчас ?укбрейна, с того света.
Вот уж не думал никогда, что увидит «тот свет» наяву. Что «свет» – не иносказание, не обозначение потустороннего мира, а на самом деле свет, слепящий, пугающий обещанием вечного покоя. Уже не звезда и даже не прожектор, и не туннель, о котором вроде бы рассказывают выжившие после клинической смерти, а распахнутые настежь ворота в полнеба. ? что там, за ними – не рассмотреть никак.
– Грег, не смотри туда, - ?ейзи будто мысли прочитала. Но как не смотреть, если не получается ни взгляд отвести, ни зажмуриться, ни хотя бы моргнуть?
На плечо прыгнул Магистр – он-то откуда взялся? В шею, в голую кожу под сбившимся шарфом, впились когти. Волна жара прошла по телу, перед глазами качнулась стряхнувшая снег еловая лапа, потустороннее сияние потускнело, отпустило. Грег заметил рядом с Оукбрейном темный силуэт, и накатил ужас – почудилось, сама Смерть шагнула навстречу очередной жертве. Но тут Хейзи выдохнула с облегчением:
– Совсем забыла, что у папы сегодня дежурство в больнице. Теперь все будет хорошо. Можно возвращаться.
И, словно ее слова послужили командой, сияющие небесные врата исчезли,и две темных фигуры стали отчетливо видны. Оукбрейн и мистер Баггс, теперь, без слепящего света, Грег его узнал. Никаких заклинаний, ритуальных пассов, песнопений и кровавых жертв, как в тупом кино. Грег вoобще, можно сказать, почти угадал
– Чего ж ты дурной такой? Сказали же – не иди туда. Рано тебе.
И оба исчезли.
***
«Можно возвращаться»! Даже если бы ?рег меньше знал Хейзел и не отличал настоящую уверенность в ее словах от напускной – и то почуял бы неладное. Они перенеслись сюда мгновенно,и, по логике,так же мгновенно должны вернуться, а не топтаться здесь, обсуждая возвращение. Но ведь Хейзи ещё не начали учить.
– Ты знаешь, как вернуться? Хотя бы чисто теоретически? – на всякий случай спросил Грег.
– Успела прочитать в своей семейной книге?
– Успела… – голос Хейзи насквозь пропитался безнадежностью. Похоже, то, что она прочла, не так просто было повторить на практике.
– И в чем проблема?
– Н-ну… надо пробовать?
Пробовала она странно. Сначала просто стояла, прикрыв глаза, вцепившись в ладонь Грега так крепко, будто отпустить – смертельно опасно. Потом, судорожно вздохнув, обняла его. Грег обнял в ответ, но спрашивать ничего не стал: боялся помешать. Если от него что-то будет нужно, какая-то помощь или поддержка – Хейзи скажет.
К тому же, хотя Грег не признался бы в этом вслух, он боялся – безотчетно, инстинктивно, по–детски, а объятия ?ейзел успокаивали. Она была теплой, и хищные тени ее не трогали. Крохотный островок безопасности посреди неведомой и жуткой изнанки мира.
Магистр топтался на плечах, раздирая когтями куртку, шипел,и это были единственные звуки, нарушавшие царившую здесь тишину. Вот уж точно – мертвую тишину…
Стало светлее, потом мир вокруг снова погрузился в сумрак. На несколько мгновений почудились голоса – громкие, взволнованные – и стихли. И тут же возмущенно заорал Магистр, взвыл не хуже мартовского кота, с руладами и подвываниями,и почудилось отчего-то – если бы умел говорить по-челoвечески, в этой тираде не было бы ни одного приличного слова.
А потом рядом появилась бабушка Пенни, только совсем не такая мило-домашняя, к какoй уже привык Грег, и даже не такая пугающая, как мистер Баггс. Хуже. Грозная, величественная, почему-то полупрозрачная и в полтора, если не в два раза выше себя обычной. Молча взяла обоих за воротники – вот уж точно, как котят за шкирку! – и… судя по ощущениям, в самом деле вышвырнула в жизнь. Как ещё объяснить чувство полета или падения, от которого перехватило дух, ударивший по глазам свет и шум, вопль Магистра и возвращение привычной, родной, понятной реальности? С медиками, полицейскими и зеваками, с детворой, сбившейся в кучку под елкой, и бородатым Олле Ларсоном с двумя картонными стаканчиками с чаем в лапищах?