Сантьяго
Шрифт:
– Что вы скажете о моих игрушках? – спросил Бродяга Веру, застывшую в восхищении перед хрустальной сферой, созданной на Бокаре в те времена, когда бокарцы бороздили просторы своих океанов, а не покоряли межзвездные пространства.
– Просто захватывает дух! – Она повернулась к прейкью, знаменитому пыточному инструменту с Сабелиуса III.
– Тут вы более чем правы, – сурово молвил отец Уильям. – Чтобы все эти богатства скопились у Бродяги, у многих перехватило дыхание. Да так, что больше они вдохнуть не смогли.
– Перестаньте, отец Уильям, –
– Да за тобой, как за кометой, тянется шлейф преступлений.
– Но не убийств, – уточнил Бродяга. – Так что оставьте наказание слугам Господа рангом пониже.
– Это справедливо, – признал отец Уильям. – Но я считаю безнравственным выставлять напоказ сокровища, запятнанные кровью.
– Даже если они выставлены за запертыми дверями моего дома? – Бродяга удивленно изогнул бровь. – Не переменить ли нам тему? Если мы продолжим разговор о моей коллекции, то боюсь, сильно разойдемся во мнении. – Он щелкнул пальцами. – А как насчет обеда? Я отдал приказ готовить его полчаса тому назад, когда вы представились у первого заградительного рубежа.
– Кому вы отдали этот приказ? – полюбопытствовала Вера. – Слуг я не заметила.
– Мои слуги – роботы, – пояснил Бродяга. – И на глаза обычно не попадаются.
– Так вы живете здесь один? – воскликнула Вера.
– В это так трудно поверить? – усмехнулся Бродяга.
– Я-то думала, что вы окружены слугами, охраной.
– У роботов есть одно существенное преимущество. С ними можно не опасаться за столовое серебро или за стоящие на полках произведения искусства. И потом, зачем мне вся эта толпа?
– Но у вас репутация короля преступного мира.
– Доходили до меня такие разговоры, – сухо ответил Бродяга.
– Вы не ответили на мой вопрос, – настаивала Вера.
– Я не очень понимаю, чем, по-вашему, должен заниматься король преступного мира, но я всего лишь использую труд других преступников, ничего больше. – Дважды мелодично звякнул звонок, Бродяга повернулся к отцу Уильяму: – Обед готов. Аппетита, надеюсь, вы не потеряли?
– Он всегда со мной, – заверил его проповедник.
Бродяга провел их в столовую, также заставленную уникальными творениями инопланетных мастеров. За столом без труда уселись бы сорок человек, но роботы накрыли лишь малую его часть на три персоны. У стульев привычные четыре ножки заменяла одна, сужающаяся к сиденью.
– Не соизволите ли присесть? – Бродяга отодвинул стул для Веры.
– Благодарю, – улыбнулась она.
Отец Уильям сел напротив.
– Обычно таким дорогим гостям я подаю посуду с Робелиана, – в голосе Бродяги слышались извиняющиеся нотки, – но я как раз отдал ее на реставрацию. Надеюсь, атрианский кварц вас не оскорбит. Там тоже знают толк в посуде.
– Главное, что подают, а не в чем, – ответствовал отец Уильям, подавшись назад, чтобы робот мог поставить перед ним тарелку с рыбным ассорти.
– Вы так говорите, потому что основная ваша забота – накопить энергию, потребную для ведения святой войны, – улыбнулся Бродяга. – Те же из нас, кому посчастливилось быть всего лишь зрителем битвы добра со злом, а не ее участником, благословенны вдвойне, поскольку могут наслаждаться и сосудами, в которых прибывает энергия.
– Хорош зритель! – Отец Уильям ел и говорил одновременно. – Да на тебя работает больше киллеров, чем на Дмитрия Сокола!
– Потому что мне приходится оплачивать больше счетов. Должен добавить, что благодаря вашему короткому визиту на Дарий Десять в прошлом месяце я недосчитался четырех киллеров. – Он улыбнулся проповеднику. – Знаете, этим визитом вы доставили мне столько неудобств, что меня так и подмывает взять с вас стоимость обеда.
Отец Уильям улыбнулся в ответ:
– Я же не прошу тебя пожертвовать что-либо на нужды бедных, так что мы квиты.
– Согласен… при условии, что у вас не войдет в привычку уничтожать мою рабочую силу.
– Я буду убивать всех, кто разыскивается государством, – твердо заявил отец Уильям, вытер уголок рта салфеткой, потом повязал ее вокруг шеи как слюнявчик.
Бродяга пожал плечами:
– Значит, придется более тщательно проверять тех, кого беру на работу. Однако, покончив с ними, вы лишили меня ценного груза с Нелсона Семнадцать. Могли бы заняться ими неделей позже.
Отец Уильям молча отодвинул пустую тарелку и дал знак роботу принести полную.
Бродяга повернулся к Вере.
– Никогда не принимайте сан, – посоветовал он ей. – Все церковники начисто лишены сострадания к людям.
– Да и вас не так уж расстроила потеря этой четверки, – заметила Вера.
– Они всего лишь люди. Я найду других. А вот груз… Там была такая ваза с Кинросса! – Он вздохнул, покачал головой, посмотрел на отца Уильяма. – Однако, я полагаю, наш друг должен время от времени сводить счеты со своим Богом.
– Будешь богохульствовать, – прорычал отец Уильям, – я забуду, что тебя не разыскивают за убийство.
– Уж не думаете ли вы, что сможете причинить мне вред в моем собственном доме? – усмехнулся Бродяга. – Никогда не произносите подобных глупостей, а то, не дай Бог, вы поверите своим словам, а закончится все печально. Во всяком случае, для вас.
Проповедник ответил тяжелым взглядом, вновь принявшись за еду.
Вера доела закуску, и в ту же секунду робот унес пустую тарелку.
– Какие они расторопные, – прокомментировала Вера. – Наверное, доставка домашних роботов в Пограничье стоит недешево.
– Целое состояние, – кивнул Бродяга. – К счастью, я плачу не свои деньги.
– Аморально до предела, – с полным ртом пробубнил отец Уильям.
– До предела практично, – поправил его Бродяга. – Вам же знакома многократно проверенная жизнью аксиома бизнеса: никогда не трать собственные деньги, если можешь использовать чьи-то еще. Я лишь творчески толкую ее. – Он опять повернулся к Вере. – Будем и дальше притворяться, какие мы добрые друзья, или пора поговорить о Сантьяго?