Сантьяго
Шрифт:
Отец Уильям черным носовым платком вытер с лица пот.
– Скоро он объявит перерыв, – прошептал мужчина. – Тогда вы встанете и медленно пойдете к выходу. Я буду идти чуть сзади. – И для убедительности он надавил на нож.
– С чего мне слушаться вас? – также шепотом ответила Вера. – Вы все равно меня убьете.
– Смерть может быть быстрой и легкой или долгой и мучительной. Выбор за вами. А третьего не дано.
Она подумала о том, чтобы рвануться к двери, но мужчина прочитал ее мысли и схватил за руку. Вера лихорадочно искала выхода, но приемлемого решения не находилось. Одно она знала твердо: изображать овцу, покорно идущую на бойню, она не станет. Если уж ему суждено убить ее, пусть убивает прямо здесь, в присутствии двух тысяч свидетелей. С другой стороны, действовал он с согласия и одобрения Бродяги. И Вера резонно предполагала, что убийцу никто не схватит и ни один из свидетелей не даст показаний.
– Вы думаете, что, некоторые люди уже поняли, как должно вести себя, не так ли? – вопросил отец Уильям. – Вы думаете, до них дошло, что они не могут пустить пыль в глаза Господу, что им не скрыть болезнь от диагностической аппаратуры Его божественной клиники?
Он окинул сидящих перед ним грозным взглядом.
– Вы, возможно, так и думаете, но некоторым людям ученье не впрок.
Внезапно отец Уильям побагровел от ярости.
– Вы думаете, им хватает ума хотя бы в доме Господнем воздерживаться от своего сатанинского занятия? – проревел он, выхватывая бластер и стреляя в направлении Веры.
Кто-то закричал, послышались проклятья, большинство, в том числе и Вера, повалились на пол.
Переполох длился секунд тридцать. Потом люди начали подниматься, спрашивая друг друга, что произошло. Встала и Вера, чтобы увидеть, что высокий худощавый мужчина мертв. Выстрел отца Уильяма выжег ему левый глаз.
– Не прикасайтесь к нему! – прогремел отец Уильям, когда остальные прихожане заметили жертву. – Это разыскиваемый преступник. Он принадлежит мне и Господу.
Пастырь оглядел аудиторию.
– Господь смотрит на мир моими глазами, слушает моими ушами, так что от нас не скрыться никому. – Опять многозначительная пауза. – Господь укрепляет мою руку и нацеливает мое оружие. Да благословенно будет имя Господа!
Он сунул бластер в кобуру.
– Я демонстрирую вам наглядный урок, дети мои… как зло может обратиться в добро. Я сниму скальп с этого грешника и передам его в соответствующие инстанции, так что мертвым он послужит Господу куда лучше, чем живым. – Отец Уильям наклонил голову. – Молча помолимся за черную душу этого несчастного и пожелаем Сатане воздать ей по заслугам.
Отец Уильям проповедовал еще с полчаса, не обращая внимания на труп. Упор делался на Судный день, до которого, по мнению отца Уильяма, оставалось не так уж много времени.
Наконец он закончил проповедь, объяснив, что вынужден поставить точку как из уважения к мертвому, так и по более прозаической причине: скорого закрытия почтового терминала Демократии. После чего послал молодого парнишку из Трейдтауна по рядам с платиновой кружкой для сбора пожертвований и не отпустил паству, пока каждый не внес свою лепту.
– Жду вас здесь завтра утром, – объявил отец Уильям, когда юноша вернулся с кружкой, заполненной деньгами. – Тема завтрашней проповеди – «Секс и грех», поэтому я рекомендую оставить детей дома. Позвольте поблагодарить вас за щедрые пожертвования. Если завтра кто-нибудь принесет пару шоколадных пирожных, я также найду им достойное применение. – Внезапно он ткнул пальцем в Веру. – А вы задержитесь, достопочтенная дама. Нам есть о чем поговорить.
Юноша подошел к отцу Уильяму, что-то шепнул ему на ухо.
– Стойте! – провопил он, и те из прихожан, что еще не покинули шатер, застыли на месте. – Я не знаю, у кого из вас фамилия Спайк, даже не знаю, какого вы пола, но мне сообщили, что вы внесли пожертвование королевскими йенами. Вы же все знаете, что королевские йены принимаются к оплате только во Внешнем Пограничье, и у меня такое чувство, что Господь может воспринять подобное деяние как личное оскорбление. Поэтому я собираюсь попросить молодого человека вновь подойти к вам с подносом, чтобы посмотреть, не найдется ли среди вас человека с добрым сердцем, который пожертвует на нужды Господа те деньги, на которые можно купить еду и вакцину для несчастных детей с Келлатры Четыре, куда я отправлюсь с Золотого початка. Что же касается вот этого, – он потряс пачкой королевских йен, – то я оставлю их у себя на случай, что встречу миссионера, держащего путь туда, где эти йены еще в ходу.
Юноша смешался с толпой и минуту спустя направился к возвышению с двумя банкнотами номиналом по пятьдесят долларов Марии-Терезы каждая. Отец Уильям одобрительно кивнул, и вскоре Вера осталась с ним наедине.
– Я хочу поблагодарить вас. – Она приблизилась к отцу Уильяму, протянула руку. – Не засеки вы его, он бы меня убил.
– Я не смог бы этого сделать, если бы вы не пришли на мою проповедь. – Отец Уильям сжал ее руку своими. – Вы поступили правильно. Пришли, чтобы восславить Господа, и Господь не оставил вас в беде. Сдается мне, Он понял, что у вас ко мне какое-то важное дело.
– Именно так.
– Настолько важное, что человек, за голову которого назначено вознаграждение, захотел вас убить?
– Его нанял Дмитрий Сокол.
– Я думаю, в аду Сатана уже разжег для господина Сокола индивидуальный костер. – Отец Уильям помолчал. – Между прочим, у него было двое сообщников. Что с ними случилось?
– С ними я разобралась, – ответила Вера.
Отец Уильям одобрительно кивнул.
– Хорошо. Я рад, что вы не из тех, кого надо охранять днем и ночью. – Он отпустил ее руку, взял стакан, глотнул синей жидкости. – А почему Сокол решил вас убить?
– Понятия не имею, – ответила Вера, глядя ему в глаза.
– Знаете. – Отец Уильям заулыбался. – Мне представляется, что Господь связывает с вами большие планы… иначе Он лишил бы вас дара речи за то, что вы лжете в Его доме.
– Не понимаю, к чему вы клоните.
– Да перестаньте, милая дама. Дмитрий Сокол – контрабандист и злодей, который думает, что нашел особый способ покаяния. – Отец Уильям пренебрежительно расхохотался. – Он полагает, что его делишки останутся тайной, покрытой мраком, пока он будет изображать из себя скромного, богобоязненного слугу народа. – Тут он яростно глянул на Веру. – Позвольте предположить, что вы шантажировали его, он вам заплатил, а теперь пытается вернуть свои денежки.