Сантьяго
Шрифт:
Никто не знал его настоящего имени, которое он носил до того, как стал Ангелом.
Никто не знал, почему он работал в Пограничье Внешних миров, в Спиральном рукаве, хотя его услугами с радостью воспользовались бы и на планетах Демократии.
Одно, правда, все знали твердо: если Ангел наметил жертву, дни его жертвы сочтены.
В этой профессии репутации создавались одной удачной охотой. Себастьян Каин, Жиль Сан-Пити и Миротворец Макдугал вместе обезвредили порядка семидесяти преступников. Джонни-Банкнот все еще искал шестую жертву. У Ангела же счет давно перевалил за сотню. В профессии, где неприметность по праву считалась залогом успеха, Ангела знали на тысячах планет. В профессии, где каждый метил свою территорию и не допускал нарушения границ, Ангел появлялся, где хотел.
Орфей встретил его лишь однажды, на Барбизоне, воротах Внутреннего Пограничья, за три недели до того, как Ангел убил Жиля Сан-Пити. Они проговорили десять минут, которых Орфею хватило с лихвой. Почитатели его таланта полагали, что он посвятит Ангелу двенадцать четверостиший, в конце концов, уделил же он Каину три, а Жилю Сан-Пити – девять, но бард ограничился лишь одним. На вопрос почему, он лишь улыбался и говорил, что эти четыре строки вобрали в себя все, что можно сказать об Ангеле.
Вера Маккензи жалела, что Орфей не написал больше. Лишние строки – дополнительная информация. Но пришлось довольствоваться тем, что есть. На Лямбда Карос она приземлилась через два дня после отлета Ангела. Последовала за ним на Квестадос IV, упустила и там. Три дня спустя добралась до Нового Эквадора, выяснила у местных журналистов, что Ангел еще не появлялся, вернулась в отель, поспала, приняла душ, переоделась и отправилась обедать в ресторан отеля.
Три часа спустя она сидела за столом в «Королевской ладье», таверне, где собиралась местная пишущая братия, и играла в карты с тремя журналистами (двое мужчин и женщина) и старателем, разбогатевшим в астероидном поясе этой же звездной системы.
– Ваше слово, – напомнил старатель Вере.
– Сама знаю. – Вера отпила виски. – Надо подумать. – Наконец она выложила на стол сотенную купюру.
Старатель и один из мужчин-журналистов бросили карты, женщина подняла ставку на пятьдесят кредиток, бросил карты второй мужчина. Вера после глубокого раздумья уравняла ставку с женщиной.
– Ваши не пляшут. – Женщина открыла карты.
– Черт! – Вера бросила свои на стол. Схватила стоящую рядом бутылку, наполнила стакан. – Вас, часом, учил играть не Тервиллигер?
– Не хотите закончить? – спросил один из журналистов, глядя на Веру.
– Разумеется, нет, – фыркнула Вера. – Я же на две тысячи в минусе.
– Что скажут остальные?
– Почему нет? – пожал плечами старатель. – Если она хочет играть, с чего мне отказываться от ее денег?
– Я больше не собираюсь проигрывать, – отрезала Вера.
– Тогда прекратите пить. Спиртное – не лучший помощник в картах.
– Когда мне потребуется ваш совет, я к вам обращусь.
– Дело ваше. – Старатель вновь пожал плечами. – Кому сдавать?
– Мне, – ответил один из журналистов, начал тасовать карты.
В таверну вошел хорошо одетый мужчина, огляделся, направился к пятерым картежникам. Они не обращали на него внимания, пока он не остановился в паре футов от стола.
– Пожалуйста, извините, но вы позволите мне составить вам компанию?
Четверо местных молча смотрели на него.
– Имеете право, – вырвалось у Веры.
– Благодарю, – кивнул пришелец. – Между прочим, мне сказали, что за другим столиком идет интересная игра, но там не хватает игроков.
– Где? – нервно спросил старатель.
– А вон там. – Мужчина указал на пустой столик в дальнем конце таверны.
Старатель и трое журналистов едва не сшибли друг друга с ног, спеша перебраться за указанный столик. Вера, ничего не понимая, поднялась, чтобы последовать за ними.
– Что плохого в этом столике? – пробурчала она.
– А вы останьтесь, – бросил ей незнакомец, усаживаясь напротив.
Она прищурилась, вглядываясь в него в полумраке таверны. Не такой высокий, как Каин, хорошо сложенный, но без избытка мышц. Волосы очень светлые, чуть ли не седые, брови тоже. Возраст определить невозможно. И холодные, то ли светло-серые, то ли светло-синие, а скорее бесцветные глаза, видящие насквозь. Остальные черты лица ничем не запоминающиеся, внимание приковывали к себе именно глаза.
Строгий темно-серый, почти черный костюм, сшитый по фигуре, обувь из дорогой кожи, на мизинце левой руки платиновый перстень с огромным бриллиантом.
– Вы – Ангел. – Вопросительные интонации в ее голосе отсутствовали.
Мужчина кивнул.
– Я представляла вас другим. – Она выигрывала время, пытаясь прийти в себя.
– В каком смысле?
– Больше похожим на убийцу.
– И как должен выглядеть убийца? – полюбопытствовал Ангел.
– Более поджарым и голодным. – Внезапно ее осенило. – Вы здесь, чтобы убить меня?
– Скорее нет, чем да. – Он вытащил длинную сигару, раскурил. – Ничего, что я курю?
Она заглянула в его холодные глаза и покачала головой.
– Хорошо, – внезапно он наклонился вперед. – Вы уже больше недели преследуете меня. В чем причина?
– С чего вы решили, что вас преследуют?
Ангел улыбнулся – улыбка ледяная, безрадостная.
– Вы прибыли на Лямбда Карос через два дня после моего отлета и начали задавать вопросы. Потом оказались на Квестадосе Четыре. Вновь справлялись обо мне. Теперь вы здесь. И что я должен думать по этому поводу?
– Совпадение? – предположила она.
Под его взглядом Вера заерзала.
– Похоже, вы держите меня за дурака, если думаете, что такая мысль могла прийти мне в голову. Спрашиваю опять: почему вы меня преследуете?
– Я – журналистка. А вы – романтическая личность. Я подумала что может получиться неплохой материал.
Вновь он посмотрел на нее, и Вере опять стало не по себе.
– Этот же вопрос я задам вам еще один раз, не больше, поэтому я хочу, чтобы вы хорошенько подумали, прежде чем ответить.