Сапфировое пламя
Шрифт:
— В их реестре нет мясников.
— Насколько точны твои записи?
— Достаточно. — Он сжал челюсти.
— Может, его наняли недавно?
Алессандро покачал головой.
— Эттерсон была опытной наемницей. Они бы не послали за ней новичка.
Он уставился на ноутбук с угрюмым выражением лица. Как он получил эти файлы? И, что ещё более важно, зачем? Это нечто большее, чем обычная осмотрительность, которую кто-то проявляет, собирая информацию о конкурентах. Собрать такую базу данных заняло бы месяцы, возможно годы. Алессандро охотился на «Диатек».
— Моя
Он улыбнулся.
— Вперёд.
— Ты пытаешься убрать конкурентов? Есть другое агентство наемных убийц, которое дёргает тебя за ниточки?
— Я не работаю ни на какое агентство. Я здесь, чтобы убрать убийцу Сигурни.
Я подняла брови и кивнула на ноутбук.
— Значит, ты собрал эту информацию во время перелета?
— Справедливо. — Алессандро откинулся на стуле и скрестил руки.
— Бенедикт некоторое время находился на моем радаре. Мне нужно было задать ему несколько вопросов по несвязанной теме. Это не имело никакого отношения к Дому Эттерсон.
— Насколько эти вопросы важны для тебя?
— Если будет выбор между договором с Эттерсон и его жизнью, я убью его. Я могу достать ответы другим путем.
— Как Сигурни наняла тебя? Каковы условия вашего контракта, что ты знаешь о Холли?
— Она наняла меня через посредника. Она была в теме, и была осведомлена об определенных требованиях к работе с моей стороны.
— Каких требованиях?
— Конфиденциальных.
— Алессандро, она вышла из игры почти десять лет назад. Как она вообще могла о тебе знать? Когда она ушла, ты был ещё подростком. Ты что, занимался этим с пятнадцати?
Его лицо закрылось.
— У меня определенная репутация.
— Какая репутация?
— Такая, которую люди вроде Сигурни берут на заметку.
Какого черта это значит?
— Посредник организовал звонок, — продолжил он. — Во время которого Сигурни рассказала, что её бывший работодатель устроил на нее охоту. Она отметила, что они давили на нее, заставляя выйти из отставки и взять работу высокого уровня, от которой она отказалась. Она не сообщила мне, кто был объектом, сказала, что хочет обсудить это лично. Она не думала, что «Диатек» примется за нее тут же. Ожидала, что они вернутся с более выгодным предложением, от которого она также намеревалась отказаться.
— Очевидно, она ошибалась.
— Да.
Я начала думать вслух.
— Раз они настаивали, чтобы она вышла из отставки после столь долгих лет, значит, цель была кем-то, к кому она имела доступ, а они нет.
— Или они не хотели, чтобы ниточки привели к ним.
— Она сказала, почему отказалась?
Алессандро скривился.
— Она сказала, что если не убьёт его, будет в опасности. Если убьет — со всей ее семьёй будет покончено. У меня появилось чувство, что она не была уверена, сможет ли выполнить работу. Для нее это была в любом случае проигрышная ситуация. Что бы она не выбрала, кто-нибудь бы умер.
— Значит, опасная цель высокого уровня. Мужчина. Кто-то, кого она знала. — Надо снова прошерстить файлы Сигурни.
— Кто-то, кого она
— Я не понимаю, почему «Диатек» позволил ей войти в здание и забрать деньги. Они же знали, что собираются убить ее. — Должно было быть какое-то объяснение.
— По двум разным причинам. Она заработала деньги, и если бы они не заплатили ей, никто больше не стал бы с ними работать. Самый большой грех в этом бизнесе — удерживать заработанные деньги, — его голос сочился отвращением. — Не проблема убить отца на глазах его детей или взорвать машину, полную сотрудников благотворительной организации, но если они не платят, то сразу теряют крышу.
Для наемного убийцы у него слишком много презрения к своей профессии. И он не сказал «мы», он сказал «они».
Это имело смысл. Видимо, кинуть наемника с его заработком — не лучшая идея.
— Она не думала, что её дети окажутся в опасности.
— В обычной ситуации, они бы и не были в опасности, — пожал плечами Алессандро.
— Профессиональная этика? — я не смогла удержать скептицизм в своем голосе.
— Не в этом дело. Если надо устранить наемника и при этом появляются накладки, утечка информации о том, что жертва была из киллеров, гасит пламя. Никто не выражает симпатию убийцам. Но если убит несовершеннолетний, есть повышенный риск общественного резонанса, и на власти давят, чтобы раскрыть дело. Холли не должна была пострадать.
— Наверно, это из-за ее магии, — сказала я. Из-за чего ещё? Холли была слишком опасна, чтобы продать ее или содержать.
Алессандро встретил мой взгляд.
— Они потрудились над этой уловкой, потому что она была нужна им живой. Каталина, мы найдем ее. Обещаю. Мы ее вернём.
Он сказал это так, словно подразумевал каждое слово.
— Спасибо, что рассказал мне все откровенно. — Я направилась к двери.
Он достиг ее быстрее меня и прислонился к дверному косяку.
— Уже уходишь? Так быстро?
— У меня дела.
— Что, если я попрошу тебя остаться? Что, если я скажу: «Не уходи, Каталина. Мне будет без тебя одиноко».
Если бы он сказал это и был серьёзен, я могла бы вернуться с ним в комнату.
— Мне нужно идти.
— Останься, — сказал он. — Можем сравнить заметки по убийцам. Будет весело.
Его голос достиг меня, и на одно мгновение я не была уверена, кто из нас сирена.
— Нет. Мне нужно идти. — Если продолжу повторять это, могу и сама в это поверить. — Надо взглянуть на файлы Сигурни и приготовить ужин.
— Или можешь принести ноутбук сюда. Можем заказать китайскую еду и запить ее каким-нибудь ужасным американским вином.
Его глаза были такими тёплыми и приглашающими. Было бы так легко просто остаться здесь с ним.
— Я расскажу тебе забавные истории, — предложил он.
Я бы отдала всё, чтобы провести вечер здесь, узнавая, что вызывает у него смех.
— Мне надо идти.
Он улыбнулся побежденной улыбкой и пригласил меня на выход элегантным взмахом руки.
Я должна уйти. Я сказала, что мне нужно уйти. Настаивала на этом. Я прошла через дверь.