Сапфировый туман
Шрифт:
— Потерпи, родная. Скоро тебе станет легче, — от беспокойства в голосе мужа хотелось плакать, но и на это не было сил.
— Меня сейчас стошнит, — простонала я.
Меня усадили на колени и подставили посудину.
Вся эта круговерть длилась где-то с часа два. Мне стало легче. Помог и отвар, что для меня приготовили. И примочка тоже.
Еле уговорила Годвина пойти освежиться и поужинать. Очень хотелось знать обо всём, что с ними приключилось. Но этот могло подождать. Мужчина едва стоял на ногах от усталости. Да и меня саму
Я заснула мгновенно, но и сквозь крепкий сон почувствовала, как меня притянули к горячему телу.
Глава 28. Дорога
Следующие два дня выехать не удавалось. Виной всему было моё состояние. Не сказала бы, что чувствовала себя ужасно, но слабость присутствовала и головой старалась без особой надобности не делать резких движений. Меня сытно кормили и заставляли отлеживаться. Годвин обедал со мной и вновь убегал по важным делам. А ночью аккуратно пристраивался рядом и крепко засыпал. Меня это пока устраивало.
Годвин уверил меня в том, что с Тэвишем всё в порядке, и я расслабилась. Отвары очень помогли. Голова почти не болела. Но муж решил не выезжать раньше третьего дня. Такая забота была очень приятна. Тем более, что почти полдня на лошадях трястись, когда я вообще никогда на них не каталась, — для меня то ещё испытание.
Мне было скучно в течение целого дня, но встречаться с местными не было никакого желания. Лучше отдохнуть, пока есть возможность. Если бы ещё меня посвятили во все события, произошедшие ранее, может мне было бы о чём подумать.
Но, в те редкие минуты, что мы оставались вдвоем, Годвин хмурился и напряжённо думал о чём-то своём. А я не доставала его вопросами, подкладывая сочные кусочки в его тарелку. Думала, что он не замечает, пока не поймала лёгкую улыбку после очередного рейда в сторону чужой посуды. Лёгкий поцелуй в лоб — и опять я одна до глубокого вечера.
Я заснула, когда Годвин ввалился в мою комнату на вторую ночь, слегка пьяный и жутко уставший. Помогла ему умыться, стянуть вещи. Обмыла ноги и, высушив, надела чистые вязаные носки. Мужчина спал и даже не сопротивлялся, когда я его дёргала, разоблачая от верхней одежды. Наконец-то удалось его накрыть одеялом. Сама упала рядом и зарылась под бок, чувствуя себя выжатой, как лимон.
Проснулась от тяжести навалившейся туши. Мне было жарко и душно, хоть и чувствовался холод в комнате, торчащим из-под края одеяла носиком. Сколько я проспала, даже не знала. Может, часа два? На улице ещё было темно. Я не позволила закрыть ставни, чтобы могла ориентироваться в сутках.
— Годвин, слезь с меня. Боже, какой ты тяжёлый. Ну, пожалуйста, — канючила я, извиваясь, как червяк.
— Можешь не шевелиться? Я думал, ты будешь спать до утра, — хриплый голос спугнул целый табун мурашек размером с пони. Каждое микроскопическое нервное окончание на коже почувствовало эти острые копытца.
— Я и спала, пока ты не навалился, как мамонт, — буркнула
— Мамонт? Какое странное сравнение, — хмыкнул мужчина, сдвигаясь в сторону, но притягивая меня к своему горячему боку. Я развернулась к нему спиной.
— Не рада мне, девочка? — спросил он, все таким же обалденным сексуальным голосом. Табун решил взять все призы по забегу, уже в обратную сторону.
— С чего ты взял? Я очень рада. Мы так мало видимся. А говорим ещё меньше, — стала я предъявлять претензии. — Ты спас меня, — тихо выдохнула, передёрнувшись от отвращения, вспомнив, как этот ублюдок меня душил.
— Не надо об этом. Я едва не допустил издевательства над любимой женщиной, — горячее дыхание коснулось затылка. Мурашки попадали в обморок. Сладкий холодок пробежался по позвоночнику вниз и слабо ёкнуло в промежности.
— Правда, спасибо тебе. Я бы не пережила такого унижения.
Я хотела отодвинуться, но меня развернули, и мягкий поцелуй едва коснулся болезненной припухлости на нижней губе, синяка на скуле, и глаза, в котором лопнули сосуды. Как он мне челюсть не сломал, даже странно.
— Я так хочу тебя сейчас. Но боюсь навредить ещё больше, — тяжело выдохнул мужчина. Я чувствовала горячую пульсирующую проблему, упирающуюся мне в бедро и постаралась не двигаться.
— Прости…
— Тебе не за что извиняться, — вздохнул Годвин и прижал меня крепче.
— Раз мы проснулись, можешь рассказать свою историю? — попросила я, поднимая голову и заглядывая в тёмные провалы глаз, в которых вспыхивали искорки от неверно падающего света.
— Давай, малышка, не сейчас? Я всё обязательно тебе расскажу. А ты мне. Мы задолжали друг другу откровенный разговор.
Моё сердце испуганно замерло. Он ведь ещё не знал, что я не Мелинда. Смогу ли я когда-нибудь признаться ему в этом? Когда я стала привязываться к нему, когда во мне затеплилась любовь, не хотелось бы испугать его и оттолкнуть от себя. Не уверена, что мужчина спокойно воспримет тот факт, что чужая душа, как паразит, заняла тело его жены. Раньше, может, у них и были разногласия, но сейчас он был увлечён мной. Вероятность того, что я останусь в этом времени, очень высока. Что я буду делать, если он возненавидит меня или ещё хуже, буду ему противна?
С такими мыслями я заснула и проснулась, когда в окне забрезжил свет. Годвина уже не было в комнате. Мне принесли свежие лепешки и бульон. Сборы были быстрыми. Под тёплый, подбитый мехом плащ, я надела брючный костюм, выпросив его для себя. Так было и теплее и удобнее путешествовать. А плащ скроет фигуру. Голову я покрыла тёплым шерстяным платком. В такой холод широкий капюшон только от дождя скроет.
Я боялась, что меня посадят на лошадь одну. К счастью, мне такой свободы не предоставили: я умостилась в уютных объятиях мужа. Теперь колеблющаяся под попой ненадёжная опора в виде живой лошади меня не пугала, ведь меня крепко прижимали к широкой груди.