Сборник «Доживем до января»
Шрифт:
Я отступил к двери в комнату и очень аккуратно отодвинул диван. Выглянул в маленькую щелочку — никого, в комнате пусто. Выбравшись из подъезда, я понял, что больше на улице никого нет. Термосканер ничего не зафиксировал. Можно идти.
В одном из двориков обнаружилось то, что было мне так нужно — бетонная плита со спуском в недра канализации. Люк поддался с трудом — лед сделал свое дело, запломбировав вход в подземелья, но после нескольких ударов небольшим походным ломиком он сместился.
В канализации царила непроглядная тьма, поэтому еще на входе я приготовил прибор ночного видения. Спустившись, я первым делом осмотрел окружающее пространство на наличие мин, растяжек и прочих преград. Пусто. Их здесь не было. Вспомнив, в какой стороне дорога на Припять, я углубился в недра подземелий мертвого города…
За то время, что прошло с момента аварии 1986 года, отходов в канализации Лиманска не осталось, только затхлость и мерзкие разводы на стенах. Я натянул респиратор — мне не хотелось подцепить здесь какую-нибудь заразу. В подземельях было пустынно и тихо — только раздавались мои шаги. Иногда я оборачивался назад — мало ли что может таиться за спиной. И каждый раз — пусто. Так я шел, пока не достиг первой развилки — туннель раздваивался прямо по ходу движения. Этого я не предполагал, но решил, что лучше идти левее, в сторону ЧАЭС.
Я шел и шел, а конца было не видно. Казалось, что идти можно бесконечно долго и так затеряться в бесконечности. Но нет, где-то впереди показалась точка белого света. Я ускорил шаги и минут чрез пятнадцать вышел на свет, ослепивший меня, когда я снял ПНВ. Я убрал в походный ранец респиратор, и теперь вдыхал свежий воздух. Оставалась только одна проблема — путь перегораживала решетка. Она была ржавой, поэтому я с ней возился недолго, все тем же походным ломиком пробив брешь. Я вылез из трубы в каком-то овраге, вероятно, недалеко от Припяти. Овраг был окружен лесом с обеих сторон. Взобравшись по крутому склону, я осмотрелся. Раньше здесь, кажется, протекала речка, со временем пересохшая, и вполне вероятно, что труба служила не для сброса отходов, а для каких-то других целей, но мне это было без разницы, главное — что она помогла мне пройти Радар, чье излучение невидимой границей отделяло южную Зону от северной. Теперь я был за барьером. Я начал углубляться в лес. В отличие от Рыжего, здесь не было «жгучего пуха», зато между деревьями можно было заметить «трамплины» и «электры». Кроме них ничего, вроде бы, не было. Я прошел где-то десять километров перед тем, как лес расступился. Вдалеке показались первые дома Припяти. До города энергетиков тоже надо было дойти. Я понял, что теперь начался главный этап моего похода.
Полоса заснеженной земли, что отделяла меня от Припяти, в оранжевых лучах предзакатного солнца выглядела столь безмятежно, что казалось, будто я не в Зоне. Но стоит приглядеться, прислушаться — и замечаешь, что по ходу движения закручивает падающий снег в торнадо «карусель», рядом с ней витает марево «трамплина», а вот в бинокль видна «жарка», почему-то не реагирующая на падающий снег…
Я встал на ноги и увидел, как вдалеке прыгает снорк, будто высматривающий что-то за короткие мгновения полета, где-то у самой Припяти лает стая слепых псов. Я решил идти к ЧАЭС окольным путем, по льду реки. Теперь следовало лишь спуститься к ней.
До берега я дошел минут за двадцать и теперь стоял перед ледяной гладью, пробуя ступить на лед. Тот был твердым. На самом деле, ему было от чего затвердеть, сейчас редкий для Зоны мороз. Наконец я встал на лед реки и пошел по нему, отдаляясь от берега. А солнце тем временем уже почти скрылось за горизонтом. Я ускорил шаг. Где-то сзади раздался вой. Я обернулся. За мной бежала свора слепых собак. Те были еще далеко, а я уже зарядил в подствольник гранату — на крайний случай. Как только стая приблизилась, я взял одну из собак в прицел и выстрелил. Та упала и больше не вставала. Когда из-за поворота реки выпрыгнул снорк и псевдогигант, то я понял, что здесь что-то не так. Мои опасения подтвердились, как только я увидел замыкающих — четверых зомби, кто в солдатском, кто в сталкерском облачении. Тут дело явно не обошлось без контролера. Я, выругавшись, бросился бежать с максимальной скоростью, на которую был способен в данный момент, по пути отстреливаясь от слепых собак. Те поддавались легко, а вот снорк, нагонявший меня — это уже проблема. Я теперь перевел огонь на него, и когда тот опускался, стрелял в воздух на опережение. Вскоре, снорк приземлился рядом со мной, в ярости болтал оборванным шлангом противогаза. Я, отпрыгнув, высадил в него с полмагазина патронов из «АЕК». Ноги твари подкосились. Снорк, с трудом удерживаясь на ногах, из последних сил рубанул воздух лапой, пытаясь достать меня, но попал по бронепластинам на торсе защитного костюма. От такого удара я упал на лед, но для мутанта все было кончено — я выпустил в снорка остаток магазина, окончательно выбив из твари жизнь. А вот от псевдогиганта отделаться будет сложнее. Тут лучше попытаться удрать, что, в принципе, тоже проблематично. Я снова побежал, на ходу перезаряжая магазин и оборачиваясь. И тут я понял, в чем мое спасение. Под многотонной тушей монстра лед трещал, но тот перемещался быстро, потому не проваливался. Тут решение напрашивалось само собой. Я вскинул оружие и выстрелил из подствольника. Граната, описав дугу, рванула на пути у псевдогиганта, а тот, проигнорировав взрыв, ступил прямо на место, пораженное боеприпасом. Фонтан брызг, поднятый псевдогигантом, мгновенно замер и осыпался на землю маленьким локальным градом. Я бросился бежать, понимая, что рано или поздно монстр выберется. Но пока тяжеловес бултыхался с беспомощным видом в проруби, то и дело хватаясь за лед, обламывая его. Прямо-таки псевдоморж получился какой-то.
Я постепенно отрывался от преследования, оставляя за собой контролера и медлительных зомби. Вместе с этим и ушла головная боль, которая долбила мозг во время стычки — вероятно, мутант-псионик и меня пытался подчинить, да расстояние не позволило.
Я продолжал бежать по припорошенному льду, а солнце тем временем уже полностью зашло…
«Монолитовцы» не могли обнаружить меня на реке, это факт, поэтому, выйдя на берег в пригороде Припяти, я со всей осторожностью осмотрел окрестности в тепловизер, дабы не быть замеченным на подходах к главной цели. «Монолитовцев» нигде не было, да и вряд ли сектанты дежурили в городе и слышали стрельбу — на их месте я бы и не подумал, что найдется какой-то сталкер, в Новогоднюю ночь решивший прогуляться к центру Зоны, а потому и не был бы начеку.
Я вошел в Припять, которая встретила меня холодным взглядом черных провалов окон. Было очень темно. Я посмотрел на часы в КПК — половина девятого. Я быстро преодолел прибрежную часть покинутого города и углубился в район пятиэтажек. Было страшно. Особенно — если смотреть внутрь распахнутых подъездов. Их мрак затягивал, словно черная дыра, высасывал все человеческое, оставляя только страх… Я мотнул головой, отгоняя неприятное ощущение. ЧАЭС была совсем близко, а потому пси-влияние, расходящееся от нее, было тут мощнее. Я шел, пересекая улицу, как вдруг меня на секунду ослепила картина — город, в домах горит свет, по дороге проезжают редкие автомобили. Видение пропало, я ошарашенный, побрел дальше. Через пару минут перед глазами снова встало видение, то же самое: улица, по которой я шел, только живая, с людьми, с автомобилями, с теплыми желтыми окнами… Я схватился за голову. Что же это? Какой-то извращенный садизм. Опять видение — еще более четкое и долгое. Я упал на колени, схватившись за голову. Закрыл глаза. Открыл. Люди, Свет… Я встал и бросился по улице — никто не обращал на меня внимание. Я бежал, по пути расталкивая всех, кто попадался на пути. Быстрее, быстрее… Опять тьма… Я бежал по тьме, по мертвой Припяти. Черные провалы окон, пустынные потрескавшиеся дороги.
Череда смены фаз становилась реже — все более длинные видения живого города посещали меня… Я видел живых людей, их лица, вполне реальные, я мог оттолкнуть любого из них, и те в свою очередь начинали недоуменно озираться, я видел номера автомобилей и сами машины — в основном «Запорожцы», «Жигули» и прочие советские марки. Снова тьма… Потрескавшийся асфальт, обветшалые дома…
Вот и АЭС. Я увидел ее вдалеке, вынырнув из-за угла дома на главной улице. Живую. Работающую АЭС. Увидел и направился к ней…
Станцию я достиг в «живой фазе», поэтому мне не мешал ни аномалии, ни «монолитовцы», ни мутанты. Я вошел во внутренний двор, по прежнему никем не замечаемый, и направился к входу.
Как только я вошел внутрь, фаза сменилась. Защелкал дозиметр. Я осматривал открывшийся моему взору коридор. На стене был план — почти не пострадавший за более чем двадцать лет. Удивительно. Я определи по нему, куда идти и направился вглубь станции. В покои Монолита — в саркофаг. Снова смена фазы — в коридоре — никого. Радиации нет, счетчик молчал. Я бросился к четвертому блоку с удвоенной энергией. Все было как-то легко, будто меня ждали.
Я достиг цели через несколько минут, выйдя на балкон, опоясывающий зал энергоблока. Реактор работал исправно, ярко светили лампы. Смена фазы — и тьма. Зал превратился в развалины, но был идеально чист. На стенах были непонятные пятна, но после того, как я пригляделся, я понял, что это мусор, вероятно, размазанный по стенам выбросами. А в центре расположился Он. Монолит. Похожий на то, как его описывают в сталкерских байках. Параллелепипед, но не черный. Вернее, лишь отчасти. По его поверхности медленно, как улитки, переползали пятна, цветом как протуберанцы на Солнце, и медленно скапливающиеся в верхней части Монолита. Я спустился к камню. Ничего не происходило. Я прикоснулся к холодной и гладкой поверхности и медленно проговорил: