Сборник "Круг Земель"
Шрифт:
– Достаточно! – взревел Ганфала, и в его реве было ликование. – Ты будешь жить, морская падаль! Ты принес добрую весть!
3
– Звезды благоволят нам, Конгетлар! Эта грязная сука Хармана оставила Стагевда разбираться с ошметками наших сил в одиночестве, – сказал Ганфала, когда нагир, по-рачьи пятясь задом, исчез за дверью каюты.
Герфегест отметил, что, пожалуй, ни разу не видел Ганфалу таким довольным. Его глаза улыбались – загадочно и в то же время зловеще. Его руки, сложенные в «южный лотос» на животе, тоже свидетельствовали в пользу того, что нагиру удалось изрядно поднять настроение Надзирающего над Равновесием. Единственное, чего не мог понять Герфегест: почему известие о том, что Хармана осталась в Наг-Нараоне, так взволновало Рыбьего Пастыря? Но Конгетлары славятся терпением и сдержанностью, и потому Герфегест счел за лучшее предоставить Ганфале самому выложить все, что он сочтет нужным, без лишних вопросов со стороны Герфегеста.
– Наг-Нараон – это их логово. Не мятежников, нет, – разглагольствовал Ганфала. – Это логово Га-мелинов. Это место, где Стагевд впервые познал свою малолетнюю сестру Харману. Впрочем, тогда ее звали Миннэ; имя Хармана она получила, когда ей исполнилось шестнадцать. Именно в Наг-Нараоне – средоточие их магической силы. Наг-Нараон – ключ к могуществу Гамелинов. Сердце силы Гамелинов упрятано под тем ложем, где их тела еженощно встречаются в любовном танце.
– Хармана приходится кузиной Стагевду? – поинтересовался Герфегест. Он, разумеется, и раньше знал, что они родственники. Ходили слухи и о том, что они состоят в любовной связи. Но услышать подтверждение из уст самого Надзирающего над Равновесием было вовсе не то же самое, что прислушиваться к сплетням, которыми развлекаются во время ночных бдений в дозоре сотники или горожане.
– Хармана не кузина Стагевду. Она его родная сестра. Младшая, разумеется. Она на семнадцать лет младше его. Пока они были просто братом и сестрой, никто из них не мог тягаться со мной даже в таком нехитром деле, как общение с каракатицами. Но когда они стали мужем и женой, их сила учетверилась. Их кровосмесительная связь сделала Гамелинов самым могущественным из благородных Домов. И когда ушли в небытие Конгетлары, не было больше в Алу-страле никого, кто мог бы противостоять им…
Герфегест вежливо кивнул. Разглагольствования о том, насколько полезны были Конгетлары, до которых таким охотником был Рыбий Пастырь, успели ему порядком наскучить. «Если Дом, символическим хозяином которого я стал, и вправду был столь незаменим, зачем было топить в крови Наг-Туоль и варить в кипящем масле отпрысков мужеского пола, которым удалось уцелеть после пожара?» Вообще, все, что говорил Ганфала о Конгетларах, отдавало фальшью. Но Герфегест не любил думать об этом. Всегда лучше считать, что твои союзники самые искренние люди в мире. И хотя Конгетлары были уверены, что, кроме членов Дома, никто другой не заслуживает доверия, Герфегест придерживался иного мнения по этому поводу. «Конгетлары были достаточно сильны, чтобы слыть высокомерными чистоплюями и не якшаться с другими Домами. В моем положении выбирать не приходится». Герфегест испытующе посмотрел на Ганфалу – не балуется ли он, часом, чтением его, Герфегеста, мыслей? Но тот, похоже, был слишком поглощен Гамелинами.
– …Битва едва ли начнется раньше сегодняшнего вечера, – продолжал Ганфала. – А скорее всего она начнется завтра утром. У нас есть время, Герфегест.
– Время на что? – Герфегест вздернул левую бровь. Он чувствовал, что настал черед и ему потрудиться на благо Хранящих Верность. Он даже догадывался в каком направлении.
– Время на то, чтобы-убить Харману, – Ганфала щелкнул пальцами.
Герфегест оставил реплику Ганфалы без комментариев. «Похоже, ничего не изменилось за четырнадцать лет в Синем Алустрале. Когда готовят погребальную церемонию для главы какого-нибудь зарвавшегося Дома, здесь по-прежнему не находят никого лучше Конгетларов. Как они, интересно, обходились без нашей помощи?» – подумал Герфегест, не выказывая никакой живости в обсуждении вопроса. Для себя он давно все решил. Сначала он убьет Стагевда, а потом Харману. Или в обратном порядке. Похоже, именно в обратном порядке.
– Ты, Герфегест Конгетлар, будешь тем человеком, который убьет Харману из рода Гамелинов. Если ты убьешь ее, силы Стагевда иссякнут так же быстро, как мелеет бассейн, чье мозаичное дно изъели трещины, – медленно и веско сказал Ганфала, сверля Герфегеста своим бездонным и черным взглядом. – Ты доберешься до Наг-Нараона вплавь, как это делают нагиры. Я дам тебе пару лучших дельфинов.. Затем ты найдешь ее. Это будет несложно. Надеюсь, Конгетлар, ты сделаешь все, как это требует честь и обычаи твоего Дома…
– И не будет никого, кто сможет мне в этом помешать, – мрачно заметил Герфегест, Рожденный в Наг-Туоле, чья судьба – удерживать равновесие в Синем Мире Воды, отсекая отжившее, повиноваться Рыбьему Пастырю и не думать ни о чем больше. Все это так. Но не только этим питалось его согласие. Месть – таков был единственный настоящий мотив, который влек Герфегеста в Наг-Нараон. Тайен должна быть отомщена. И это главное.
– Я знал, что ты скажешь именно так, – одобрительно и в то же время нарочито серьезно сказал Ган-фала, жестом приказывая Герфегесту удалиться.
4
Долгих четыре часа Герфегест провел в ледяной воде, обнимая шею дельфина – беспокойного, но исключительно послушного существа из морских конюшен Орнумхониоров. «Ему восемь лет, это наш лучший зверь», – шепотом сообщил ему Ваарнарк, который был весьма не глуп и понимал, что от. успеха миссии Герфегеста, о содержании которой он конечно же догадался, будет зависеть исход надвигающегося с неумолимостью рассвета сражения. Герфегест не был нагиром. Он плохо понимал язык морских животных. Он не мог толком общаться с боевыми дельфинами. Он следовал Путем Ветра, но не Путем Воды. Ему было очень неуютно, и он чувствовал, как его силы тают с каждой минутой. И потому, когда Наг-Нараон открылся ему в бледном сиянии луны, он бьш несказанно счастлив.
Другой боевой дельфин следовал сзади. Он был избавлен от седока, зато изрядно нагружен поклажей. В непромокаемых мешках, сделанных из плотной холщовой ткани, просмоленной на совесть и обмазанной снаружи жиром, лежало все, что только может понадобиться Конгетлару, отправившемуся на охоту: меч, выкованный Элиеном Тремгором, Белым Кузнецом Таиллириса, дюжина метательных кинжалов, лук и стрелы, духовое ружье, крохотный нашейный футляр для отравленных игл, запечатанный наглухо ларец, в котором ждали своего часа не менее восемнадцати разновидностей ядов. Некоторые из них действовали мгновенно. Некоторые заставляли ни о чем не подозревающую жертву мучиться неделями. Четыре шелковых «змеи» лежали подле всего этого разнообразия. «Гадюками», или «змеями», Конгетлары звали шелковые шнуры различной толщины. Набор «кошек» – тройные восьмипалые и пятиножки. Они понадобятся Герфегесту, когда он будет карабкаться на стену Наг-Нараона. Веревочная лестница с крючьями на концах – чтобы не разбудить стражу и не поднять переполох в Наг-Нараоне. Вещь совершенно незаменимая. В довершение всего, на дне мешка покоился весьма опасный сувенир, привезенный Герфегестом из Сармонтазары. «Лапа Снежного Кота» – так звали его горцы. Алустрал не знал такой игрушки – пять металлических пальцев, которые одевались на руку сверху, словно перчатка. Только очень необычная перчатка. «Лапой Снежного Кота» в ближнем бою горцы наносили чудовищные рваные раны своим противникам. «Лапа» делала из красавца урода. Ломала кости. Калечила. Сила удара руки, на которую одета «Лапа», утраивалась. Когти-шипы позволяли отражать рукой удары некоторых – не всех – клинков.
До берега оставалось не больше лиги. Ничтожно малое расстояние в сравнении с тем, которое осталось позади. Уставшие дельфины плыли медленно и почти неслышно. Еще чуть-чуть.
5
Когда его ноги зацепили каменистое дно в тени иссиня-черной скалы, над которой пугающей громадой нависало каменное тело Наг-Нараона, магической цитадели Гамелинов, Герфегест отпустил дельфинов. Они не уйдут далеко. Они будут ждать его всю ночь, день, неделю или две недели, если понадобится. Они будут поблизости. Условного свиста им будет достаточно, чтобы явиться на зов хозяина. И Герфегест знал это.
Он снял со спины животного груз и вылез на берег. Укромный грот, который Герфегест заприметил издалека, будет временным укрытием. Ему нужно приготовиться. Ему нужно согреться. Ему нужно одеть на себя снаряжение и специальную обувь со стальными шипами на подошве. Ему нужно сделать свое лицо неузнаваемым. Серо-зеленая краска ждет его на дне холщового мешка. Она покроет его скулы и лоб.
Выкладывая содержимое мешков на скользкие камни грота, Герфегест предавался отвлеченным размышлениям. О Хармане. О количестве стражи, охраняющей госпожу. О расположении комнат. Находясь на «Голубом Полумесяце», он имел весьма смутное представление о плане замка и даже всевидящий Ган-фала не смог помочь ему. «Они окружили Наг-Нараон непроницаемой Завесой Силы. Их любовь питает ее и мешает мне видеть», – в бессилии развел руками Ган-фала, когда Герфегест попросил его о помощи. К счастью, эта помощь оказалась излишней. Еще на подступах к Наг-Нараону Герфегест смог вычислить окна всех спальных покоев. И покоя Харманы. Гаме-лины строили свои замки на тот же манер, что и Кон-гетлары. И Наг-Нараон был если не родным, то двоюродным братом сожженного Наг-Туоля. Ну а уж родной-то замок Герфегест знал как свои пять пальцев.