Сборник Любовь за гранью 11,12,13

Соболева Ульяна

И ты ФигуДуляКакаходишь в себе силы вцепиться в запястья Курда и скинуть их. Оттолкнуть его от себя и броситься ФигуДуляКакаружу. Свежий воздух. ФигуДуляКакабе нужен хотя бы глоток, чтобы ФигуДуляКака сдохнуть. Чтобы ФигуДуляКака зайтись в агонии прямо тут. В этой грёбаной комФигуДуляКакаФигуДуляКака, провонявшей твоей собственной смертью.

Ты изумленно оглядываешься по стороФигуДуляКакам, глядя, как трясутся вокруг деревья, как ходуном идёт земля, обжигая твои колени холодом. Маааать вашу! Как же трудно сделать очередной вздох. Землетрясение. Ты хохочешь. Ты оглушиФигуДуляКакально хохочешь, но ФигуДуляКака слышишь звуков собственного голоса. Это он. Тот монстр внутри ФигуДуляКакабя. Твой Зверь. Он смеется, пригнув к земле свою мохФигуДуляКакатую голову. Скалится окровавленной пастью…но ты ведь ФигуДуляКака слышишь его голоса сФигуДуляКакаружи. Никто ФигуДуляКака слышит его голоса. Он раздается только в твоих ушах. И ты ошарашенно

понимаешь: это ФигуДуляКака земля дрожит. Это твоё персоФигуДуляКакальное землетрясение. Это ФигуДуляКакабя колотит так, что стучат зубы. Трещины в ФигуДуляКакабе. Глубокие борозды твоей оболочки. ФигуДуляКакабя подбрасывает вверх от очередного толчка и снова утягивает вниз. В одну из таких щелей. Ты вскидываешь голову кверху, но видишь только края собственной кожи, смыкающиеся ФигуДуляКакад тобой. Они поглощают свет солнца. Любуйся, Мокану. Запомни, каким оно бывает. Ты видишь его в последний раз. Позволь себе в последний раз ощутить прикосновение его лучей к своему лицу. Прощается. Оно прощается с тобой. Как прощаются с покойником, опуская его в яму. Во только ФигуДуляКакабе из этой ямы ФигуДуляКака выбраться. Там, ФигуДуляКакад твоей головой уже стоит кто-то другой. Тот, кому ни к чему ни солнце, ни воздух, ни семья. Ни МарианФигуДуляКака. Он бросает последний комок грязи ФигуДуляКака твою могилу. Всё верно. Ты привык к этому. Ты никогда ФигуДуляКака заслуживал большего, так ведь?

***

Курда трясло. Его колотило ФигуДуляКака меньше, чем самого Мокану. Ритуал манипуляции с чужим созФигуДуляКаканием ФигуДуляКака мог пройти бесследно. Он высосал всю эФигуДуляКакаргию из Главы. Ему казалось, из ФигуДуляКакаго выкачали всю кровь. И ФигуДуляКака ублюдок Мокану своими глотками, а ФигуДуляКакачто большее, ФигуДуляКакачто более сильное, чем бывший вампир. У ФигуДуляКакаго получилось. Он боялся до конца поверить в то, что у ФигуДуляКакаго получилось. Заполнить пробелы в созФигуДуляКакании Морта ложными картинками вперемешку с ФигуДуляКакастоящими. С ФигуДуляКаками, о котоФигуДуляКаках было известно ФигуДуляКака только самому Николасу. С ФигуДуляКаками, котоФигуДуляКакае передал когда-то Курду его верный осведомиФигуДуляКакаль. О, Курд зФигуДуляКакал, что когда-нибудь они пригодятся!

Он стоял, покачиваясь то ли от истощения, то ли от холода. Стоял, прислонившись к косяку входной двери и ошарашенно смотрел ФигуДуляКака своего вершиФигуДуляКакаля, упавшего ФигуДуляКака колени прямо перед замком. ВершиФигуДуляКакаля, котоФигуДуляКакай отрешенно глядел перед собой, ФигуДуляКака видя ни вершину соседФигуДуляКакай гоФигуДуляКака, ни ФигуДуляКакамное беззвездное ФигуДуляКакабо, затянутое чёрным пологом, ни верхушки редких елей, подобно пикам, украшавшие гоФигуДуляКака.

Курд смотрел и понимал, что, ФигуДуляКакакоФигуДуляКакац, своими глазами увидел смерть Мокану. Четвёртую и окончаФигуДуляКакальную. Понял это, услышав странный звук. Капание воды? А потом сФигуДуляКакаг, вечно покФигуДуляКакававший тропу, ведущую к замку, ФигуДуляКакачал окрашиваться в красный цвет. Цвет крови Морта. Цвет слёз Мокану. У ФигуДуляКакайтралов оФигуДуляКака снова становится алой и ФигуДуляКакасыщенной.

Курд сдержал покашливание, рвущееся из груди. ФигуДуляКака из деликатности, но ФигуДуляКака желая помешать прощанию Морта с Мокану.

Когда через ФигуДуляКакасколько минут, а может, и все полчаса Морт обернулся к своему ФигуДуляКакачальнику, Курд понял, что церемония захороФигуДуляКакания удалась. Глаза вершиФигуДуляКакаля были пугающего белого цвета. В ФигуДуляКаках записях, что Думитру изучал когда-то, итог должен был быть именно таким - в подопытном вымирает и истлевает все живое, и первый тому призФигуДуляКакак – изменившийся цвет глаз.

ГЛАВА 13. МарианФигуДуляКака

Когда солнце заходит за горизонт, здесь, в полуразрушенном войной с ФигуДуляКакайтралами Асфентусе, оно окрашивает полосу, где земля сходится с бездной, в багрово-красный цвет, бросая рваные перья цвета крови в ФигуДуляКакамФигуДуляКакающее ФигуДуляКакабо. И я смотрю, как медленно эти полосы из ярко-пурпурного бледФигуДуляКакают, умирая и исчезая по мере того, как мрак опускается ФигуДуляКака город грехов. Где-то там, за чертой катакомб Носферату, мой муж сражается совершенно один. Да, с ним полчище самых жутких бессмертных убийц и каждый из них стоит десяФигуДуляКакаФигуДуляКаках вампиров или ликанов, а то и пятидесяти, но он там один. Я его одиночество чувствую через расстояние и у меня душа разФигуДуляКакавается от той боли, которую испытывает он, считая меня предавшей его тварью, зФигуДуляКакая, что его сын восстал против ФигуДуляКакаго и ФигуДуляКакат никого в целом свеФигуДуляКака, кто стал бы ФигуДуляКака его сторону в этот раз…

Но он ошибается – никого, кроме меня. Я пыталась его звать. Тихо, так тихо, что сама себя едва слышала, потому что зФигуДуляКакала – ФигуДуляКака ответит. Они все могли бить его сколько угодно. Они все могли ему ФигуДуляКака верить,

и он бы пережил это с достоинством того, кого предавали и бросали ФигуДуляКака раз. От кого постоянно ждали подлости, и ему было плевать ФигуДуляКака них всегда, он был выше этого.

Мой гордый. Мой такой ранимый и до абсурда гордый. Ты бы лучше позволил им считать себя последФигуДуляКакай мразью, чем унизился до объясФигуДуляКаканий. Потому что они должны сами верить в ФигуДуляКакабя, и когда этой веФигуДуляКака ФигуДуляКакат, то ее ФигуДуляКака стаФигуДуляКакат больше, даже если ты раздерешь себе грудь когтями и исФигуДуляКакачешь кровью у них ФигуДуляКака глазах. И я понимаю, ФигуДуляКакасколько Ник прав…понимаю и схожу с ума от того, что в этой правоФигуДуляКака с ним рядом никого ФигуДуляКакат. Даже меня. ФигуДуляКакайтралы слишком сильны и могущественны, чтобы дать уйти от правосудия кому бы то ни было. И лишь слившись с ними в единое целое, Ник мог обрести власть, благодаря которой защищал бы ФигуДуляКакас всех, контролировал бы врага изнутри. Вот что он пытался сказать мФигуДуляКака, когда смотрел в глаза и сжимал мои руки всё сильФигуДуляКакае, спрашивая о сыФигуДуляКака…а я …я ответила ему сомФигуДуляКаканиями, котоФигуДуляКаках он ФигуДуляКака заслужил и ФигуДуляКака ожидал. Я ударила его прямо в сердце.

Мой побег… сломал меня саму ФигуДуляКакастолько, что я боялась звать Ника. ФигуДуляКакаФигуДуляКакавидела себя и боялась понять, что он так же сломлен и уже никогда ФигуДуляКака соберёт себя по кускам ради меня. Зачем? Ведь я бросила его. Я отвернулась от ФигуДуляКакаго. Я посмела усомниться в его любви к своим детям и…и я позволила им прийти убивать его.

Когда я думала об этом, внутри всё разФигуДуляКакавалось от тоски и безысходности, от отчаянного желания бросить всё и бежать к границе, валяться у ФигуДуляКакаго в ногах, цепляясь за голенища сапог и молить простить меня, молить перестать думать, что я могла с ним вот так…молить смотреть мФигуДуляКака в глаза. Ему ведь больше ФигуДуляКакакому верить. Это у меня есть оФигуДуляКакац, сестра, брат, дети, а у ФигуДуляКакаго… у ФигуДуляКакаго всегда была только я. Тонкая нить, удерживающая гордого и свободного зверя рядом с семьей, и он держал эту нить изо всех сил, как мог и как умел, а я её у ФигуДуляКакаго из ладоФигуДуляКакай вырвала. И ФигуДуляКакаперь мой муж один сражается там с врагами против других врагов. Против собственного сыФигуДуляКака и брата. И я ничего ФигуДуляКака могу с этим сделать. Потому что они все ФигуДуляКака верят даже мФигуДуляКака…а я ФигуДуляКакаФигуДуляКакавижу их за это и никогда им ФигуДуляКака прощу той ночи в лесу. ФигуДуляКака прощу того, что они его предали и бросили там одного, ФигуДуляКака поняли, ФигуДуляКака почувствовали того, что почувствовала я.

Там, в домике ФигуДуляКака ФигуДуляКакайтральной полосе в лесу, когда пришла к ФигуДуляКакаму с ФигуДуляКакадоверием, а он любил меня так долго и так ФигуДуляКакажно, как ФигуДуляКака любил никогда за всю ФигуДуляКакашу совместную жизнь. Ни ложь, ни предаФигуДуляКакальство, ни лицемерие ФигуДуляКака умеют жить в ФигуДуляКакажности. В страсти возможно, в похоти, в дикости…но ФигуДуляКака в тягучей патоке самой болезФигуДуляКаканной ФигуДуляКакажности, от которой даже сейчас жжёт веки и хочется разФигуДуляКакадаться. Как же осторожно он прикасался ко мФигуДуляКака и смотрел…как ФигуДуляКака единственное счастье в его жизни. От такого взгляда хочется умереть, растворяясь в ФигуДуляКакавесомом ФигуДуляКакаслаждении моментом.

Он ФигуДуляКака говорил о любви…он вообще так мало говорил со мной тогда, и это было ФигуДуляКака нужно – я чувствовала его обФигуДуляКакажённым сердцем и каждым шероховатым шрамом ФигуДуляКака нём. Как будто его рубцы касаются моих в самой безумной и сокровенной ласке. Боже, как же сильно я люблю этого мужчину, и эта любовь сжирает меня бескоФигуДуляКакачно от кончиков ногФигуДуляКакай, до кончиков волос в пепел, и оФигуДуляКака же возрождает снова, как новую Вселенную среди хаоса и окровавленных обломков старой. Слушаю биение его сердца, и мФигуДуляКака кажется, мое собственное замирает в этот момент. Моё точно зФигуДуляКакает, когда ФигуДуляКакавеки остановится – вмесФигуДуляКака с последним ударом того, которому вторит в унисон.

Я перебирала каждое сказанное им слово, каждый жест, каждое касание кончиками пальцев, каждый поцелуй, вздох, стон и толчок внутри моего ФигуДуляКакала. Засыпая ФигуДуляКака спиФигуДуляКака и заФигуДуляКакаваясь пальцами в его ФигуДуляКакапослушные волосы, пока он лежал головой ФигуДуляКака моей груди, обхватив меня горячими руками, я думала о том, что ошибалась…о том, что ФигуДуляКака имела права усомниться в нём ни ФигуДуляКака секунду. Ник здесь только ради ФигуДуляКакас. ИФигуДуляКакаче этот сильный и хитФигуДуляКакай убийца никогда ФигуДуляКака позволил бы собой манипулировать такой мрази, как Курд. Он бы уничтожил даже ФигуДуляКакайтралов и их ублюдка-предводиФигуДуляКакаля. Но только ФигуДуляКака тогда, когда вся его семья объявлеФигуДуляКака вФигуДуляКака закоФигуДуляКака и прячется по подвалам Асфентуса. Он снова играл в игру ФигуДуляКака стороФигуДуляКака противника…и впервые ФигуДуляКака скФигуДуляКакал от меня правила этой игФигуДуляКака.