Сборник рассказов о странностях любви
Шрифт:
Наверняка, в кривых корнях моего генеалогического древа оказались цыгане. Моя двоюродная тетушка предпочитала называть их ассирийцами. Пять веков живут они здесь, на этой земле. Были, были цыгане в роду, точно. Недаром же меня все время тянуло в Андалузию, а ритмы фламенко будоражат сильнее вина. Вот так, Племяшка, не виновата я, не виновата. Все гены вредные, они, которые заставляли меня кружить по белу свету.
Погрузившись в раздумья, Лиза не заметила, как в комнату вошел Гошка. Она вздрогнула, почувствовав на своих плечах прикосновение его рук. Он успел поцеловать ее в затылок до того, как она резко повернулась, встала и с беспокойством спросила:
– Что случилось? Ты почему встал? Ты бы позвал…, я сразу бы пришла. Прости, я что-то глубоко нырнула в воспоминания.
– Ничего, Рыжая моя Лиса, ничего страшного не случилось, не волнуйся. Наоборот, у меня к тебе предложение. Давай, вызовем такси, проедемся по побережью, выпьем где-нибудь вина, поедим рыбки жареной, той, что ты любишь. Как они называются, эти мелкие рыбешки, все время забываю?
– Бокеронес, мелкая салака. А ты выдержишь?
– Ну, сколько смогу, проедем. А нет, так вернемся, правда? А то ты у меня светская дама, а здесь даже платье ни разу не надела. Давай, чисть перышки, собирайся.
Лиза взялась за телефон, чтобы вызвать такси, спросила: «Так куда едем, что сказать?»
– Да можно хоть тут, поблизости. Вон, на рекламе, Дон Карлос все зазывает паэлью попробовать. Я думаю, от нашего дома прямо по трассе, километра два, не больше. Указатель должен быть. Наверняка старина Карлос позаботился об этом.
Лиза быстро переоделась, натянув узкое темно-зеленое платье, чуть ли не единственное в ее гардеробе, состоявшем в основном из брюк, юбок и кофточек. Платье известной итальянской марки было куплено бог весть когда, но все еще оставалось классически-модным. Гошка смотрел на нее с восхищением и потребовал для него тоже достать из шкафов что-нибудь «адекватное».
Дорога шла вдоль моря, но значительно выше. Разделенное бетонной оградой, оно подавало сигналы своего близкого присутствия рокотом волн. Как Лиза и предполагала, в ответ на просьбу водителю остановиться у «Дон Карлоса», испанец начал убеждать их поехать в другое место, где готовят настоящую паэлью, домашнюю, а не для случайных посетителей как там, у Карлоса. Лиза сказала «вале, бамос» – «ладно, поехали», и они мчались еще не менее 10 километров, пока не остановились у длинного ветхого с вида сооружения, похожего на барак. Две лампочки освещали вход, а на столбе посредине двора висел фонарь. На деревянной доске в форме стрелки, указывающей въезд на парковку, желтой масляной краской было выведено «Бьенвенидос» – Добро пожаловать. Название самого заведения «Ла Парада»– «Остановка» значилось только на двери. Водитель заглушил мотор и прошел вместе с Лизой и Георгием внутрь.
Зал был пуст, а за единственным накрытым столиком сидели, видимо, сами хозяева ресторанчика. И сразу стало понятно, что водитель – их родственник или близкий друг, потому что при его появлении все сидевшие за столом встали, заулыбались, радостно и громко приветствуя знакомого. Из-за занавески, отделяющей жилую часть «барака» от кухни и ресторана, вышла молодая женщина, с который водитель расцеловался уже вполне по – семейному. Маленькая хитрость андалузца – привезти гостей, редких в это время, в забегаловку, чтобы поднять немного малый бизнес, была вполне простительна. Водитель быстро сказал что-то хозяйке, и та с вежливо-доброжелательной улыбкой пригласила иностранцев занять любой столик, мгновенно поставив на него кувшин с вином.
А паэлья, оказалась, в самом деле, изумительной, даже Гошка, у которого, кажется, давно пропал аппетит, съел почти полтарелки. Они сидели, допивая вино, перебрасываясь время от времени ничего не значащими фразами, пока Лиза, повернувшись к стойке бара, не увидела высоко, почти под потолком, цветную фотографию весьма почитаемого в Испании «божьего человека», как сказали бы на Руси, брата Раймундо. Он, жертвенно улыбаясь, держал обе руки вверх, показывая свои знаменитые кровоточащие стигматы. Лиза и раньше видела картинки с изображением этого монаха, но в тот вечер она надолго «застряла» на его взгляде и поднятых, как будто с призывом, руках. Наверное, она пропустила какой-то вопрос Гошки, потому что ему пришлось дотронуться до ее плеч, чуть встряхнуть их, чтобы повторить: «Эй, Лиса, ты на что так загляделась? Поделись».
Лиза кивнула в сторону фотографии с блаженным Раймундо. Гошка перевел взгляд на фотографию, потом на Лизу и стал ждать объяснений.
– Официально католическая церковь его как бы не признает, но народ верит, и когда он останавливается там и сям в своих турне, тысячная толпа собирается, – начала Лиза.
– И что, у него всегда готовы к показу руки с кровавыми ранами? Жуть какая-то средневековая.
– Не только руки, но и ноги, иногда кровь выступает и на лбу, там, где у Христа был надвинут терновый венец.
– Я бы на месте Папы римского запретил бы такие демонстрации. Неужели никто не проверял подлинность?
– Проверяли. Кровь подлинная, и он не царапает себе руки гвоздем, спрятавшись под одеяло. Это доказали даже самые ярые скептики – журналисты. Но дело даже не в этом…
Гошка слушал ее внимательно, стараясь сдерживать постоянно рвущийся кашель. Лиза замолчала и с тревогой смотрела на него. А он налил себе вина, показал жестом Лизе «продолжай, я тебя слушаю».
– Я вот думала о его вере, нет, не в Христа – Спасителя, а веру в себя, свои собственные возможности, – продолжала Лиза. – Пусть даже этот брат Раймундо сначала и придумал, что ему был знак свыше, знаменье. Но он принял его, серьезно поверил в свое предназначение на земле, поверил в то, что способен его выполнить. У него не с детства эти знаки пошли, я читала его «житие», а когда ему стукнуло лет 30. Работал он автомехаником…
Гошка перебил ее: «…и стало ему и скучно, и тоскливо в своей мастерской. Жизнь проходит, а он все ремонтирует машины, меняет карданные валы и починяет „примуса“.
Гошка засмеялся, и кашель, ожидавший как бы удобного случая, прорвался, наконец, со всей изощренной силой, исказил его лицо, полосонул болью под ребра, сдавил горло, стиснул дыхание. Лиза выхватила из сумочки ингалятор и подставила его к синеющим губам больного.
Сидевшие за столом хозяева, водитель и молодая женщина притихли и обернулись, сочувственно глядя на гостей. Водитель встал, посмотрел на Лизу. Та поняла молчаливый вопрос, кивнула. Водитель направился к двери.
– Все, отдышишься и сразу поедем, – решительно сказала Лиза, жестом позвала хозяйку, расплатилась и встала. Хозяин тоже подошел к их столику и помог Лизе довести Гошку до машины.
Они доехали быстро. Гошка дремал. Водитель, зная, что с автострады до их дома идет крутой подъем, несмотря на темень, подъехал к самым дверям, открыл дверцу и предложил помощь. Гошка отказался. Зато едва переступив порог, он рухнул в кресло, вытянул ноги и с облегчением вздохнул: „Как хорошо дома“.
Лиза приготовила питье, ампулу для укола, налила стакан воды, выжила туда лимон и отвела Гошку в спальню.