Сборник "Русские идут!"
Шрифт:
Еще нелепее выглядели эти нищие, неграмотные и крайне ограниченные люди в богатом и просвещенном Риме, где пышно цвела литература, ставились спектакли, поэты устраивали состязания, а литературные премии наряду с лавровым венком включали еще и мешки с золотыми монетами. И что же? Эти первобытные христиане, на которых с отвращением смотрел весь цивилизованный мир, сокрушили эту цивилизацию, сожгли библиотеки, перебили ученых, а знаменитую математичку Гипатию разорвали на части только за то, что женщина посмела заниматься наукой. Ну, точно так же, как исламисты требуют женщин убрать из университетов и загнать под чадру. У христиан героями стали подвижники, которые по двадцать лет не мылись, не стригли ногти и волосы, а вместо красавцев атлетов образцами стали юродивые, калеки от рождения, сумасшедшие! Еще не понял, к чему это я?
Он вздохнул:
– Понял, как не понять. Ислам сейчас в таком же положении, как молодое энергичное христианство в те века. Но Запад сейчас более организован, чем Древний Рим и просвещенная Иудея. У него есть не только технические средства, но и тысячи высокооплачиваемых психологов, которые ломают головы как расшатать ислам. Как закинуть в души исламистов грязного червячка... ну, не буду перечислять ту дрянь, что способствуют возникновению западных ценностей.
Девушки заботливо расставили на крохотном столике рюмки, Вадим разлил коньяк. Он уже знал, что я, хитрый и непьющий, но одну опрокину за компанию, для моего веса это что слону дробина, пусть сосуды расширяет, а эти изысканные ломтики стерляди, лосося – это все Вадим, мои домашние не станут переводить добро на человека, который за компьютером не видит, что гребет в пасть.
Вадим почокался со всеми, странный русский обычай, осушил одним глотком, а вместо закуски, тоже чисто по-русски выдохнул и посетовал сокрушенно:
– Вы правы, Виктор Александрович... На телевидении, как и в жизни, каждый тянет в свою сторону. Когда смотришь как актер разглагольствует, как он сыграл Наполеона, как вложил в его образ свое понимание, свою гениальную личность, какие оттенки придал образу, то сразу понимаешь, что какой там Наполеон, вот он величайший человек всех времен и народов – актеришко, сыгравший Наполеона! А телевизионщики, заполучив телекамеры под свой контроль, теперь говорят только о себе, снимают о себе фильмы и сериалы, дают интервью, рассказывают о своих задумках, своем великом творчестве, а телепередачи прерывают, чтобы показать свои портреты или мини-клипы с собой, умными, красивыми и самыми великими людьми, которыми мир должен восторгаться и целовать их в задницы, потому что именно они, судя по их сериалам, самые мудрые отважные и справедливые люди на свете!
Я кивал, а что сказать, если он с жаром мне доказывает то, что я сам вдалбливал в его голову год тому? Да, общий уровень не снизился, а рухнул. В газетах и журналах вместо статей о творчестве вообще предпочитают брать интервью, ибо умную статью надо уметь написать, а в интервью можно задавать длинные вычурные вопросы, чтобы образованность свою показать, о себе, великом и мудром рассказать, а для ответов можно вовсе не оставлять места.
Девушки чинно ели бутербродики, чересчур чинно, смотрели блестящими глазами. Одна решилась вставить:
– Все-таки вы чересчур круто... Все-таки надо быть добрее. И прощать людям их недостатки.
Говорила она хорошо, умненько. Чувствуется высшее образование. Когда человеку в течении шести лет вдалбливают глупости, спрашивают на экзаменах, ставят отметки, то потом уже сам человек держится за эти глупости, потому что они как бы отделяют его от «простых», непосвященных, недоросших. Тот же комплекс что и у дворян, коренных москвичей или негритянских экстремистов.
Вторая добавила так же заученно книжно:
– Прощать даже причиненное ими зло!
Вадим смолчал, я тоже молчал, любуясь ее свежей молодой кожей, сияющими глазами, ровными красиво посаженными зубками, а когда сообразил, что ждут как бы подтверждения, похвалы их заученному до мозга костей знанию, то пророкотал в стиле Забайкалова, старого мудрого филина:
– Я предпочитаю не лицемерное всепрощение, а старую заповедь: око за око, зуб за зуб, кровь за кровь. Ведь если я прощу человека, выбившего мне глаз, он утвердится в своей безнаказанности, не так ли? Выбьет и второй. А потом пойдет крушить зубы, пускать кровь направо и налево! Да и другим пример. А если я в ответ за свой глаз вышибу ему его собственный, он еще подумает, стоит ли рисковать вторым. Да и другим предостережение... Не так ли?
Они переглядывались, я видел по глазам, что только предрассудки конца уходящего двадцатого не дают завопить счастливо, что да, так, все верно, надо этих гадов не только пороть на Манежной площади, но и рубить им головы на Лобном месте под грохот барабанов или песни Малежика...
Пока переваривали, старались понять, я со злостью подумал, что это «не будь злопамятным, не помни зла» особенно часто раздается сейчас, после так называемой перестройки, когда партийная элита перестроилась в банкиров, владельцев алмазных и золотых копей. Плюнь на старые обиды, забудь... Обычно это говорят люди, которые много творили зла, и теперь кровно заинтересованы, чтобы это осталось безнаказанным, чтобы им не вернулось бумерангом.
Это «не будь злопамятным» особенно пропагандировалось и вбивалось в массы, когда коммунизм рухнул, и тысячи невинно пострадавших хлынули на свободу. Тюремщики, которые раньше были уверены, что будут до конца жизни измываться над несчастными безнаказанно, затряслись... но еще более крупные тюремщики, что мгновенно перестроились в новую власть, были не менее заинтересованы, чтобы им сошли безнаказанно смены кресел членов ЦК КПСС на кресла президентов крупнейших банков. А то и вовсе не менять, только назваться не членом Политбюро, а президентом страны.
Злопамятным не только можно, не только нужно – любой обязан быть злопамятным! Зло нужно помнить. О содеянном зле нужно говорить. За содеянное зло нужно наказывать. Иначе зло будет плодиться безмерно. Тот, кто не наказывает зло, тот способствует его распространению.
И пусть проходят века, а не только годы, но о содеянном зле нужно вспоминать. Не случайно не так давно прошел новый суд над Галилеем, где его оправдали, а тех неправедных судей... ну, их не стали выкапывать из могил и вешать, но все же их приговору было дано новое толкование, как и моральному облику суда.
Передо мной появилось широкое блюдо с бутербродами. Я машинально греб, пока тяжесть в желудке не напомнила, что в благородной рассеянности уже пожираю их как пельмени. Бутербродное питание – самое вредное...
– Вадим, – воззвал я. – Смели еще кофе!.. Покрепче.
– Это как? – удивился он.
– Завари, – поправился я.
Глава 29
В тысяче километров от Москвы и бог знает сколько от южных морей, на Урале, где тоже живут, оказывается люди, на берегу незаметной реки Камы, что немногим уступает Нилу или Амазонке, стоит городок Пермь. Но, если во всех учебниках говорится, что Кама впадает в Волгу только на том основании, что на берегах Волги родились Ленин и Горький, а на самом деле это Волга впадает в Каму, то и Пермь мало кто знает, хотя городок покрупнее всяких парижей и мадридов.