Сборник статей и интервью 1995-2000гг.
Шрифт:
Можно понять тоску среднего класса отсталой страны по более высокому уровню потребления, но сегодня перед Россией стоит совершенно другой вопрос. Банковская система разваливается, связи между предприятиями дезорганизованы. Для большинства населения проблема сейчас сводится просто к тому, чтобы выжить. Бессмысленно пугать «гиперинфляцией» людей, которые месяцами не видят денег. Бесполезно стращать «большевистским реваншем» мелкого предпринимателя, которого душит не мифическое «красное чудовище», а банковский кризис.
В условиях хозяйственного хаоса рыночные методы в принципе неприменимы. Делать на них ставку - все равно, что пытаться тушить пожар керосином. Что самое страшное, так это упорство идеологов, которые каждый раз доказывают, что пожар разрастается
За кажущейся нелогичностью выступлений политиков и идеологов стоят совершенно конкретные интересы. Те, кто приватизировали самые доходные куски госсобственности, прекрасно знают, как решить проблему. Только это им невыгодно. Даже американский эксперт Джеффри Сакс, поработав в России несколько лет, заговорил о необходимости национализировать «Газпром». После этого Джеффри Сакса сюда приглашать перестали.
Между тем на Западе настроение меняется. Представители работающих в России американских корпораций, опрошенные «Journal of Commerce» (3.09.98) утверждали, что уходить с рынка не собираются, но требовали радикального пересмотра экономической политики. Некоторые даже каялись. «Мы были так самоуверенны, давая советы! И знаете, что? Все это не работает,» говорит Дебора Палмиери, президент Русско-Американской торговой палаты. Для выхода из кризиса нужны решительные меры, идущие совершенно вразрез с поучениями западных экономистов. «Если надо установить контроль над ценами и зарплатой, пусть будет контроль. Если надо национализировать базовые отрасли, чтобы гарантировать поставки сырья и занятость, пусть национализируют». В эти же дни «Financial Times» опубликовала статью Роберта Макинтайра, фактически призывающую национализировать собственность ведущих олигархов. «Поскольку многие, если не все крупномасштабные приватизации Чубайса по существу незаконны, самоочевидно, что любое пост-Ельцинское правительство, которое будет считаться с общественным мнением или просто с экономическим здравым смыслом, ренационализирует эти предприятия» (FT, 15.09.98). «New York Times» одобрительно цитировала радикальных Давида Котца и других критиков неолиберальной политики в России, доказывающих, что настала пора вспомнить Франклина Д. Рузвельта и его «новый курс» как «модель с помощью которой можно поднять русскую экономику» (NYT, 15.09.98). «The Moscow Times» под заголовком «Запад сомневается, подходит ли свободный рынок для России» публикует обзор мнений американских экономистов, которые приходят к выводу, что «в какой-то форме протекционизм необходим для России». О «смешанной экономике» как единственной альтернативе неминуемому краху заговорили на совещании западноевропейских министров иностранных дел, обсуждавших наш кризис. Можно цитировать и дальше.
Еще несколько месяцев назад доминировали совершенно иные взгляды. Любой, кто заикался бы о контроле над капиталовложениями, не говоря уже о национализации, мог показаться «красным экстремистом», а его взгляды - «смешными» или «опасными». Откуда столь резкое изменение настроений? Российский кризис не просто показал, насколько ошибочны были господствовавшие подходы. Сменявшие друг друга «реформаторские» правительства завели страну в такой тупик, выход из которого без чрезвычайных, административных мер просто невозможен. Все это уже не имеет никакого отношения к теоретическим дискуссиям о плане и рынке. В обществе, где денежная система дезорганизована, а банки не могут нормально функционировать, рыночные методы просто не имеют смысла. А главное, кризис носит системный характер. Все нужно начинать как бы с нуля. Полумеры не имеют смысла.
Иностранные бизнесмены, работавшие с портфельными инвестициями, игравшие на ГКО и обслуживавшие капризы «новых русских» уже ушли с рынка. Остались те, кто вложил деньги в серьезные проекты, кто хотел не просто сорвать куш, а работать в России долго и основательно. Им уже не до идеологии. Сегодня они готовы поддержать любые меры, лишь бы это действительно помогло исправить положение. К тому же на Западе уже осознали, что события, происходящие
А между тем российские чиновники и политики настроены куда более благодушно. Неторопливость, с которой формируется правительство, говорит сама за себя. Разумеется патетических речей о кризисе произносится немало, но ведь эти речи мы слышим уже не первый год. В то время, когда требуется именно быстрота и решимость, к власти возвращается горбачевская команда, никогда не славившаяся ни тем, ни другим. О необходимости администроативных мер уже не стесняются говорить, стесняются только их применять. Предлагаемые полумеры типа введения института «спецэкспортеров» и принудительное перечисление валютной выручки государству, скорее всего ничего не дадут. Они лишь еще больше дезорганизуют рыночный механизм, не задействуя по-настоящему командных методов.
Создается впечатление, что в самой России ситуацию оценивают куда менее драматично, нежели на Западе. Даже приближение голода в северных регионах и в Калининградской области, похоже, мало пугает наше правительство. В соседней Литве власти нервничают куда больше. Они уже отправляют в Калининград гуманитарную помощь. А российская таможня облагает ее налогами.
Однако дело не только в русской беспечности и надежде на «авось».
Робкие попытки что-то сделать с коммерческими банками, неспособными расплатиться с собственными клиентами, кончились ничем. Банкиры, в свою очередь, готовы скорее потонуть вместе со всей страной (вместе не так страшно), нежели уступить собственность и власть государству. А государство неспособно что-то взять. И в этом, пожалуй, главная причина странной робости российского правительства. Предпринять что-то радикальное, не затронув интересов олигархов, просто невозможно. Да, полтора десятка самых богатых людей в стране уже фактически банкроты, но они все еще обладают колоссальным политическим влиянием. Они не могут эффективно использовать собственность, доставшуюся им в ходе разграбления государственного сектора. Они хозяйствовали еще хуже советских бюрократов, которые при всей своей косности, хотя бы помнили гиппократов принцип «не навреди». Взяв наиболее доходные предприятия, оставшиеся от советской системы, олигархи фактически развалили их, проели их капитал. И все же отдавать они ничего не намерены.
Олигархи непопулярны и в России, и за границей. Их никто не жалеет - ни «рыночники», ни «левые». Зато их боятся. Борис Березовский уже предупредил: если попытаетесь что-то национализировать, будет гражданская война. На самом деле настоящую войну он не организует, но неприятностей любому правительству, пытающемуся что-то сделать, устроит массу. Сергей Кириенко уже потерял свой пост, когда в его кабинете завели разговор о «бархатной национализации». В России ничего «бархатного» не бывает. Не наш материал.
Казалось бы за национализацию должны были бы ратовать коммунисты. Ведь это их лозунг. Но коммунисты боятся (или уважают) олигархов, пожалуй, даже больше, нежели представители других партий. Когда тот же Кириенко завел речь о том, что государство должно забрать собственность «Газпрома», являющегося у нас в стране самым злостным неплатильщиком налогов, именно коммунисты в Государственной Думе подняли бурю возмущения. Законодательство, позволяющее национализировать банки, «коммунистическое» большинство в Думе тоже принимать не торопится.
Национализация естественных монополий и прежде всего «Газпрома», а также нефтяных компаний и металлургии обеспечит немедленный приток средств непосредственно в бюджет. Если к этому добавить настоящую, а не понарошечную государственную монополию на производство водки, проблема наполнения бюджета окажется не столь уж сложной. Тогда, кстати, государство сможет позволить себе и низкие налоги. Что касается национализации прогорающих банков, то это уже просто пожарная мера, которая позволит лишь свести к минимуму ущерб, нанесенный экономике от их коммерческой деятельности.