Сегодня у берега нашего бросилСвой якорь досель незнакомый корабль,Мы видели отблески пурпурных весел,Мы слышали смех и бряцание сабль.Тяжелые грузы корицы и перца,Красивые камни и шкуры пантер,Все, все, что ласкает надменное сердце,На ом корабле нам привез Люцифер.Мы долго не ведали, враг это, друг ли,Но вот капитан его в город вошел,И черные очи горели, как угли,И странные знаки пестрили камзол.За ним мы спешили толпою влюбленной,Смеялись при виде нежданных чудес,Но старый наш патер, святой и ученый,Сказал нам, что это противник небес,Что суд приближается страшный, последний,Что надо молиться для встречи конца…Но мы не поверили в скучные
бредниИ с гневом прогнали седого глупца.Ушел он в свой домик, заросший сиренью,Со стаею белых своих голубей…А мы отдалися душой наслажденью,Веселым безумьям богатых людей.Мы сделали гостя своим бургомистром —Царей не бывало издавна у нас,—Дивились движеньям красивым и быстрым,И молниям черных, пылающих глаз.Мы строили башни, высоки и гулки,Украсили город, как стены дворца.Остался лишь бедным, в глухом переулке,Сиреневый домик седого глупца.Он враг золотого, роскошного царства,Средь яркого пира он горестный крик,Он давит нам сердце, лишенный коварства,Влюбленный в безгрешность седой бунтовщик.Довольно печали, довольно томлений!Омоем сердца от последних скорбей!Сегодня пойдем мы и вырвем сирени,Камнями и криком спугнем голубей.
Мне надо мучиться и мучить...
Мне надо мучиться и мучить,Твердя безумное: люблю,О миг, страшися мне наскучить,Я царь твой, я тебя убью!О миг, не будь бессильно плоским,Но опали, сожги меняИ будь великим отголоскомВеками ждущего огня.
Солнце бросило для нас...
Солнце бросило для насИ для нашего мученьяВ яркий час, закатный час,Драгоценные каменья.Да, мы дети бытия,Да, мы солнце не обманем,Огнезарная змеяПроползла по нашим граням,Научивши нас любить,Позабыть, что все мы пленны,Нам она соткала нить,Нас связавшую с вселенной.Льется ль песня тишиныИли бурно бьются струи,Жизнь и смерть — ведьто сны.Это только поцелуи.
На горах розовеют снега...
На горах розовеют снега,Я грущу с каждым мигом сильней,Для кого я сбирал жемчугаВ зеленеющей бездне морей?!Для тебя ли, но ты умерла,Стала девой таинственных стран,Над тобою огнистая мгла,Над тобою лучистый туман.Ты теперь безмятежнее дня,Белоснежней его облаков,Ты теперь не захочешь меня,Не захочешь моих жемчугов.Но за гранями многих пространств,Где сияешь ты белой звездой,В красоте жемчуговых убранств,Как жених, я явлюсь пред тобой.Расскажу о безумной борьбе,О цветах, обагренных в крови,Расскажу о тебе и себе,И о нашей жестокой любви.И, на миг забывая покой,Ты припомнишь закат и снега,И невинной, прозрачной слезойТы унизишь мои жемчуга.
Зачарованный викинг, я шел по земле...
Зачарованный викинг, я шел по земле,Я в душе согласил жизнь потока и скал.Я скрывался во мгле на моем корабле,Ничего не просил, ничего не желал.В ярком солнечном свете — надменный павлин,В час ненастья — внезапно свирепый орел,Я в тревоге пучин встретил остров Ундин,Я летучее счастье, блуждая, нашел.Да, я знал, оно жило и пело давно.В дикой буре его сохранилась печать.И смеялось оно, опускаясь на дно,Подымаясь к лазури, смеялось опять.Изумрудным покрыло земные пути,Зажигало лиловым морскую волну.Я не смел подойти и не мог отойти,И не в силах был словом порвать тишину.
Слушай веления мудрых...
Слушай веления мудрых,Мыслей пленительный танец,Бойся у дев златокудрыхНежный заметить румянец.От непостижного скройся,Страшно остаться во мраке,Ночью весеннею бойсяРвать заалевшие маки.Девичьи взоры неверны,Вспомни сказанья Востока.Пояс на каждой
пантерный,Дума у каждой жестока.Сердце пронзенное вспомни,Пурпурный сон виноградин,Вспомни, нет муки огромней,Нету тоски безотрадней.Вечером смолкни и слушай,Грезам отдавшись беспечным.Слышишь, вечерние душиШепчут о нежном и вечном.Ласковы быстрые миги,Строги высокие свечи,Мудрые, старые книги,Знающих тихие речи.
Царь, упившийся кипрским вином...
Царь, упившийся кипрским виномИ украшенный красным кораллом,Говорил и кричал об одном,Потрясая звенящим фиалом.«Почему вы не пьете, друзья,Этой первою полночью брачной?Этой полночью радостен я,Я — доселе жестокий и мрачный.Все вы знаете деву богов,Что владела богатою СмирнойИ сегодня вошла в мой альков,Как наложница, робкой и смирной.Ее лилии были нежны,И, как месяц, печальны напевы.Я не видел прекрасней жены,Я не знал обольстительней девы.И когда мой открылся альков,Я, властитель, смутился невольно.От сверканья ее жемчуговБыло взорам и сладко и больно.Не смотрел я на бледность лица,Не того мое сердце хотело,Я ласкал, я терзал без концаБеззащитное юное тело.Вы должны позавидовать мне,О друзья дорогие, о братья.Я услышал, сгорая в огне,Как она мне шептала проклятья.Кровь царицы, как пурпур, красна,Задыхаюсь я в темном недуге,И еще мне несите вина,Нерадиво-ленивые слуги».Царь, упившийся кипрским виномИ украшенный красным кораллом,Говорил и кричал об одном.Потрясая звенящим фиалом.
За часом час бежит и падает во тьму...
За часом час бежит и падает во тьму,Но властно мой флюид прикован к твоему.Сомкнулся круг навек, его не разорвать,На нем нездешних рек священная печать.Явленья волшебства — лишь игры вечных числ,Я знаю все слова и их сокрытый смысл.Я все их вопросил, но нет ни одногоСильнее тайны сил флюида твоего.Да, знанье — сладкий мед, но знанье не спасет,Когда закон зовет и время настает.За часом час бежит, я падаю во тьмуЗа то, что мой флюид покорен твоему.
За стенами старого аббатства...
За стенами старого аббатства —Мне рассказывал его привратник —Что ни ночь, творятся святотатства:Приезжает неизвестный всадник,В черной мантии, большой и неуклюжий,Он идет двором, сжимая губы,Медленно ступая через лужи,Пачкает в грязи свои раструбы.Отодвинув тяжкие засовы,На пороге суетятся духи,Жабы и полуночные совы,Колдуны и дикие старухи.И всю ночь звучит зловещий хохот,В коридорах гулких и во храме,Песни, танцы и тяжелый грохотСапогов, подкованных гвоздями.Но наутро в диком шуме оргийСлышны крики ужаса и злости,То идет с мечом святой Георгий,Что иссечен из слоновой кости.Видя гневно сдвинутые брови,Демоны спасаются в испуге,И на утро видны капли кровиНа его серебряной кольчуге.
На камине свеча догорала, мигая...
На камине свеча догорала, мигая,Отвечая дрожаньем случайному звуку.Он, согнувшись, сидел на полу, размышляя,Долго ль можно терпеть нестерпимую муку.Вспоминал о любви, об ушедшей невесте,Об обрывках давно миновавших событий,И шептал: «О, убейте меня, о, повесьте,Забросайте камнями, как пса, задавите!»В набегающем ужасе странной разлукиУдарял себя в грудь, исступленьем объятый,Но не слушались жалко повисшие рукиИ их мускулы дряблые, словно из ваты.Он молился о смерти… навеки, навекиУспокоит она, тишиной обнимая,И забудет он горы, равнины и реки,Где когда-то она проходила живая!Но предателем сзади подкралось раздумье,И он понял: конец роковой самовластью.И во мраке ему улыбнулось безумьеЛошадиной оскаленной пастью.
