Сборник "В огне"

Головачев Василий Васильевич

– Ещё пара таких встрясок, – вяло ощупал голову Кузьма, – и нас можно будет класть в психбольницу.

– До психбольницы надо ещё дожить, – заметил Хасид. – Неужели нельзя найти способ защиты от этого треклятого излучения?

– В нашем положении – нет, я уже говорил. Полевые генераторы «крота» не рассчитаны на такие режимы.

Помолчали, глотая таблетки адаптогена и запивая их черничным соком.

– Дэв, повреждения большие? – спросил Хасид.

– Я их уже залатал, – отозвался инк. – На прочности корпуса излучение практически не сказывается, нейтрид выдерживает

и не такие энергоимпульсы, а вот внутренние конструкции плывут и отказываются восстанавливаться.

– Классное у них оружие!

– Хорошо, что не «глюки» и не «делители», – проворчал Кузьма. – От этих молний мы ещё можем увернуться, а от луча трансформатора измерений попробуй увернись.

– Не могу поверить… – проговорила Катя.

– Во что? – повернули к ней головы мужчины.

– Если это прошлое нашей Солнечной системы… почему мы нигде, если не считать Европы, не встречаем следы цивилизации предков?

– Была война… – начал Хасид.

– Существует закон затухания интеллектуальной деятельности, – перебил его Кузьма. – Мне об этом Гера говорил. Уже миллион лет – граница, ниже которой принципиально не сохраняются следы разумной деятельности. А мы выплыли в прошлое на два миллиарда лет! Какое искусственное сооружение может держаться так долго? Если за это время меняются не только ландшафты, но даже физические константы!

– Неужели изменение констант существенно влияет на мир? – засомневался Хасид.

– Ещё как! – заверил его Кузьма. – Измени гравитационную постоянную на десять процентов, и Вселенная станет «плоской» и пустой, в ней просто не смогут образовываться тяготеющие массы. Палеогеологи доказали, что в прошлом диаметр Земли, равно как и других планет, а также размер Солнечной системы были гораздо меньше нынешнего. Да и вообще законы Вселенной были иными.

– Почему же мы не ощущаем ничего? – удивилась Катя. – Все размеры здешних планет, по оценке Дэва, примерно равны размерам планет в наше время.

– Потому что мы тоже изменились, стали меньше. Физические законы работают изнутри объекта, они «вморожены» в ткань Вселенной, в каждый атом, в каждую элементарную частицу, в вакуум.

– Я понял, – сказал Хасид. – При погружении в прошлое меняются эталоны измерений. Здесь метр уже не равен нашему метру, если их сравнить в одинаковых условиях. Так?

– Молодец, полковник, – похвалил друга Кузьма, чувствуя прилив сил. – Соображаешь. Я считал, полковники безопасности такими вещами не интересуются.

– Спасибо, – вежливо поблагодарил Хасид.

– Кузя! – строго сказала Катя.

– Что?

– Не обижай Ходю! Что бы ты без него делал?

– Без штанов бы бегал, – проворчал Кузьма. – Он не обижается.

– Иногда от вашего общения меня в дрожь бросает.

– Хорошо, больше не буду, – пообещал Ромашин. – Дэв, пока мы погружались в Юпитер, ты записывал картинку?

– Разумеется.

– Покажи.

Перед пассажирами солнцехода возникло изображение пушистой облачной стены, в которую солнцеход вонзился, как невидимая пуля.

«Каракатицы» некоторое время сопровождали его, но не стреляли, а потом исчезли в облачных струях. Зато вместо них появились какие-то летающие твари, похожие на змей с крыльями, тоже исчезли. Метановые облака ушли вверх, солнцеход повис на несколько секунд в сумеречном нигде без определённых ориентиров, пробил брешь в сетчатом сооружении, а может быть, в растительном монстре Юпитера, напоминающем ажурный гриб величиной с Марс, и ухнул в глубокий водородный океан гигантской планеты, которая на самом деле представляла собой колоссальную каплю из разных фракций водорода – газообразной, жидкой и твердой. Ядро Юпитера состояло из водородного льда, сжатого до твёрдости железа. Хотя, по расчетам астрофизиков, температура внутри этого ядра достигала таких величин, что там вполне могли идти ядерные реакции.

К концу двадцать четвертого века «родной» Юпитер Кузьмы Ромашина был исследован достаточно хорошо. На «дно» его атмосферы опускались десятки экспедиций, многие из которых бурили скважины на «материках» или ныряли в океан. Однако биологическая жизнь планеты ограничивалась микроорганизмами, живущими в облаках. А разумная жизнь обнаружена не была. Как и её следы.

«Местный» Юпитер явно жил более активно. Хотя, кто был его хозяином, раса каких существ его населяла, осталось тайной. Какие-то «насекомые», если верить информации древнейшего представителя палеоразума в Солнечной системе, похожего на хоккейный шлем. Но их пассажиры солнцехода во время спуска в Юпитер так и не увидели.

– На какой мы сейчас глубине? – спросил Кузьма.

– Триста километров.

– Дай обзор.

Рубку «крота» заполнил мрак, сменившийся ровным синим свечением: Дэв раздвинул диапазоны видеосистемы до инфракрасного рубежа. В пределах трёх километров – радиус сферы прямого видения аппаратуры – водородный океан планеты был абсолютно однороден и чист.

– Поворочай лучом, – попросил Хасид.

Дэв послушно обшарил окрестности лучом локатора, способного обнаружить теннисный мячик на расстоянии до тысячи километров.

Несколько раз в поголубевшем окне дальновидения мелькали какие-то тени, паутинки, искры, луч возвращался назад, но анализ показывал, что это всё – сгущения в океане либо затонувшие метановые льдины. Видимо, жизнь в глубинах юпитерианского океана отсутствовала напрочь.

– Наши действия? – спросил Хасид, ни к кому особенно не обращаясь.

– План не меняется, – отрезал Кузьма. – Проходим сквозь Юпитер, ищем завод и пробиваем его снизу. Потом бежим к Солнцу.

– А если нас встретят «каракатицы»?

– Всё равно другого пути нет.

– Мы здесь уже почти месяц… – грустно проговорила Катя.

Мужчины замолчали.

– Ты это к чему? – не дождался продолжения Кузьма.

– Надоело… домой хочу…

– Все хотят.

– Отдохните, – посоветовал Хасид. – Оба. Я подежурю, пока «крот» будет идти сквозь Юпитер.

– Дело не в отдыхе.

– В самом деле, надо отвлечься, – делано бодрым голосом проговорил Кузьма, освободился от захватов кресла. – Пошли, выпьем вина, послушаем хорошую музыку, посмотрим какой-нибудь фильм, поиграем в лав-лав.