Сборник.Том 4
Шрифт:
Впервые за пять дней Рейчел за обедом не присутствовала, однако это никак не сказалось ни на выборе и вкусе блюд, ни на количестве слуг.
И лишь после обеда, когда все трое удалились к себе, Дорс попросила:
— А теперь, Рейч, скажи-ка, что стряслось с мадам мэршей. Расскажи всё, что она говорила или делала, что, как тебе кажется, нам стоит узнать.
Глаза Рейча блеснули.
— Кой-чё было, — сообщил он. — Потому она небось и обедать не пришла.
— И что же было?
— Зоопарк-то
Рейчел ему: «Как они смеют?» — и злая такая прямо стала, ну ровно сбрендила. А этот парень, значит, в форме который, всё вроде здорово психовал. Я, правду сказать, не шибко к нему приглядывался, а притворялся больше, что на зверюшек глазею. Ну, ушки на макушке, стало быть, слушаю. Парень этот, стало быть, и говорит, что кто-то — имени не упомню, но вроде генерал — ну, этот генерал, значит, вроде бы сказал, будто офицеры пристегнули доверенность Рейчелову старикану…
— Присягнули на верность, — поправила его Дорс.
— Что-то в этом роде, и сильно запсиховали, и не захотели делать, что им тетка велит. А ещё, что они хотят старикана, а если тот захворал, стало быть, пускай какого другого дядьку мэром поставит, только не тетку.
— Не тетку? Точно?
— В точности так и сказал. Тихо-тихо. Он так психовал, а Рейчел — та просто взвилась и язык проглотила. Потом очухалась и как зашипит: «Я получу его голову. Они все присягнут мне на верность завтра же, а кто откажется, пожалеет!» Вот так и выдавала всё точь-в-точь, а потом всех разогнала по домам, а со мной ни полслова не обмолвилась. Так и сидела всю дорогу, злющая, точно зверюга.
— Молодчина, — кивнула Дорс. — Только, пожалуйста, не проболтайся об этом, Рейч.
— Заметано. Ну чё, вам только это и было надо?
— Ты отлично поработал, дружок. Сделал больше, чем было Надо. А теперь ступай к себе и постарайся выкинуть всё это из головы.
Как только мальчик ушёл, Дорс обернулась к Селдону: Очень, очень интересно. Дочери наследуют посты отцов или матерей на всех уровнях власти. Сколько угодно. Существовали правящие Императрицы — ты это наверняка знаешь, — и не могу припомнить, чтобы хоть когда-нибудь в Имперской истории по этому поводу возникали какие-то разногласия. Просто удивительно, что такой вопрос вдруг возник в Сэтчеме.
— Почему бы и нет? — пожал плечами Селдон. — Не так давно мы побывали в Микогене, где женщин унижают, как хотят, к власти не подпускают и на пушечный выстрел.
— Да, верно, но это — исключение. Есть места, где женщины, наоборот, доминируют. А в большинстве правительств планет мужчин и женщин поровну. Если на высоких постах и больше мужчин, то только потому, что женщины чисто биологически более склонны заниматься не государственными делами, а воспитанием детей.
— А какая в этом смысле ситуация в Сэтчеме?
— Насколько я знаю, тут равенство полов. Рейчел не постеснялась занять пост мэра, а старик Маннике не задумываясь передал дочери бразды правления. Нет ничего удивительного в том, что Рейчел поразилась и пришла в ярость из-за того, что мужчины отказываются повиноваться. Она ведь и в мыслях не допускала подобного.
— А тебе ход событий явно нравится, — отметил Селдон. — Почему?
— Исключительно потому, что всё это так неестественно, так не вписывается в привычные рамки, что поправки вносит не кто иной, как Челвик.
— Ты так думаешь? — недоверчиво спросил Селдон.
— Да, — кивнула Дорс.
— Представь себе, и я тоже.
88
А на десятый день, утром, Селдона разбудил тревожный звонок у двери, и послышался срывающийся голосок Рейча:
— Господин, господин Селдон, война!
Селдон потряс головой, прогоняя сон, вскочил с кровати. Поеживаясь (проклятые сэтчемцы почему-то располагали спальни на холодной стороне, и это его ужасно злило), он распахнул дверь.
Рейч влетел в комнату, выпучив глаза и задыхаясь.
— Мистер Селдон, теперича у них Маннике, старый мэр. Они…
— Кто — «они», Рейч?
— Имперщики. Их самолёты — целая куча — прилетели прошлой ночью. Щас про это передают в гиперновостях. У госпожи в комнате. Она-то велела вас не будить, а я подумал, что надо.
— Ты не ошибся, Рейч, — кивнул Селдон, натягивая халат. На ходу запахнув его, он помчался в комнату Дорс. Та была уже одета и не отрывала глаз от экрана стоявшего в нише головизора.
На экране за маленьким письменным столиком сидел мужчина, на тунике которого красовалась ярко вышитая имперская символика — «Звездолёт и Солнце». По обе стороны от него навытяжку стояли двое солдат, помеченных той же эмблемой.
«…Находится под мирным попечением Его Императорского Величества, — офицер закончил фразу. — Мэр Маннике здоров, в безопасности и полностью осуществляет свои обязанности под защитой миротворческих войск Империи. Вскоре он выступит перед вами, дабы успокоить всех жителей Сэтчема и обратиться к сэтчемским воинам с призывом сложить оружие».