Сценарист (Опасные игры)
Шрифт:
– Вот как? Ну, это не имеет к делу никакого отношения.
– Я тоже так решила, поэтому и не стала рассказывать. Упомянула только о том, что ты затеяла в доме генеральную уборку.
Джули едва не спросила, откуда она об этом знает, но решила промолчать. Кейт рассыпалась в благодарностях за звонок.
– Теперь я буду спать спокойно, – сказала она напоследок.
– Отдыхай. Завтра мы обе будем чувствовать себя лучше.
Джули легла в постель, но заснуть никак не могла. Она думала о том, как Кимбалл и Сэнфорд используют новую информацию и что сделают, пытаясь связать ее с Билли
Несмотря на твердое решение не думать о Дереке Митчелле, ее мысли очень быстро переключились именно на него, как, впрочем, и все эти дни с момента, когда она села рядом с ним в самолете. Джули нужно было воплотить в жизнь свой план, но произошло нечто неожиданное: этот человек ее заинтересовал.
Митчелл понравился ей сразу, причем не только внешне. За его привлекательной улыбкой и спокойным взглядом она сразу разглядела быстрый, неординарный ум. Уверенная, легкая манера поведения тоже ей импонировала. Дерек оказался вовсе не таким самоуверенным, каким Джули ожидала его увидеть. Наоборот, он даже подшучивал над собой. Не утомлял ее рассказами о своих знаменитых делах и победах в суде, напротив, внимательно слушал и казался искренне заинтересованным в том, что она говорила.
Она не ожидала обнаружить под красивой упаковкой такое интересное содержание. И уж точно не могла предположить, что этот человек так сильно привлечет ее сексуально. Сев рядом с ним, она через несколько минут решила, как будет действовать.
Сейчас Джули могла бы уже признаться, что соблазнила его не только с целью скомпрометировать. Дело было в ней самой. Печаль, страх и ярость, которые бушевали в ее душе со дня гибели Пола, достигли своей высшей точки в тот момент, когда Дерек присоединился к ней в туалете самолета. И закончились взрывом…
Наверняка уже при первом поцелуе она дала ему понять, что хочет, чтобы он взял ее немедленно, потому что сильные руки Дерека тут же скользнули под ее ягодицы и качнули вперед, навстречу ему, навстречу каждому движению…
Как только Джули вынырнула из этого водоворота, она тут же захотела все забыть. Дело было сделано.
Но она оказалась самоуверенной дурочкой, когда подумала, что сможет убедить себя, хотя бы на секунду, в том, что секс в той истории был главным. Сегодня Джули холодно посмотрела на Дерека, когда он сказал, что думает об этом постоянно. Знал бы он, что не одинок в своих думах! Она тоже не могла ничего забыть и часто возвращалась к этим воспоминаниям. Все, что тогда произошло, теперь напоминало запись, которая крутилась и крутилась в ее голове.
Иногда, обычно в самый неподходящий момент, эти воспоминания просто не давали ей покоя. Хуже всего то, что в присутствии Дерека они возникали по полной программе – со звуком и цветом. Даже когда Джули на него злилась, она не могла избавиться от острого желания. Конечно, теперь ей хотелось, чтобы все было по-другому. Хотя что путного может выйти из их взаимной симпатии? Более неподходящее время нельзя было придумать. Обстоятельства были против них. И все же…
Зазвонил телефон. Она пошарила в темноте и взяла трубку:
– Алло?
– Джули…
– Дерек!
– Я тебе верю. Верю всему. С начала и до конца.
Джули
– Что случилось?
– Этот подонок убил Мэгги.
16
Билли Дьюк смотрел на свое отражение в треснувшем пятнистом зеркале и удивлялся: куда, черт побери, подевался самоуверенный, симпатичный, хорошо одетый и разговорчивый парень – тот самый, которым он был всего несколько недель назад?
Волосы после последней короткой стрижки еще не отросли. Ему было жалко своей старой прически – она, хотя и вышла из моды, оставалась его визитной карточкой. Он скучал по своей хорошей одежде, которую теперь заменили футболки и джинсы, знавшие лучшие дни.
– Изменись, – сказал Крейгтон. – Тебе нельзя выделяться. Ты должен стать во всех смыслах слова невидимкой. Человеком из толпы.
Вот он и изменился, причем не только внешне, но и внутренне, стал сам себе чужим. Где самоуверенность и остальные его качества? Парень в зеркале выглядел нервным и дерганым, несчастным и неопрятным. Билли едва узнавал себя. Дьюк недоумевал, как такое могло с ним произойти.
Крейгтон Уиллер, вот в чем дело.
Билли наклонился над видавшей виды раковиной и плеснул в лицо несколько пригоршней воды. От нее немного пахло канализацией. Полотенце было до того тонким, что сквозь него можно было смотреть. Место это, безусловно, ужасная дыра, но жилье – все-таки самая ерундовая из его проблем.
Сегодня утром в мотель неожиданно явился Крейгтон. С той поры Билли без конца перемалывал в уме все, что было сказано, все, что между ними произошло.
Первое, что помнил Дьюк: он проснулся от страшной жажды. Чтобы оттянуть вставание, Билли попытался набрать побольше слюны, чтобы сглотнуть, но во рту пересохло. Он неохотно открыл глаза, и сердце тут же едва не разорвалось от испуга.
– Мать твою!
На его горло, заглушив готовое вырваться ругательство, легла рука.
– Очень сильно хочется выпить?
Билли не ответил на дурацкий вопрос. Он не мог вымолвить ни слова, только глухо хрипел, сучил ногами и выгибал спину, пытался оторвать руку Крейгтона от горла, но сдвинуть с места его сто семьдесят фунтов{ Около 75 килограммов.} не мог. Уиллер жал так сильно, что Билли испугался за свой кадык, который тот мог раздавить как шарик для пинг-понга.
– Ты так сильно хочешь остаться в живых, чтобы помешать мне, слюнтяй? Или рассчитываешь на мою доброту и человечность, которые помешают мне тебя убить?
Глаза Билли начали вылезать из орбит. Лицо налилось кровью и исказилось. В голове начали взрываться петарды. Ноги и руки конвульсивно задергались. Мозг отказывался работать.
Однако малая часть того, что было в его черепушке, все-таки функционировала, и эта часть судорожно прикидывала, насколько спокоен, несмотря на явную ярость, Крейгтон. Если бы он начал орать, то не казался бы таким страшным. Именно злобный шепот убедил Билли, что Уиллер и в самом деле может его убить, что, возможно, это его последние мгновения на земле и он умрет, глядя на красивое лицо Крейгтона, который медленно, но неотвратимо выжимает из него жизнь.