Счастье - это теплый звездолет (Сборник)
Шрифт:
Нет. Нет, она идеальна, я же вам уже сказала.
Фой укоризненно кашляет. Аарон тоже насторожился: Лори очень редко использует слово «идеальный».
— Там не было ничего потенциально вредного для людей?
— Нет. Хотя погодите. Теоретически даже вода может причинить вред человеку.
Фой поджимает губы:
— Хорошо, я перефразирую свой вопрос. Наблюдали ли вы какие-либо жизнеформы, которые бы нападали на людей или причиняли им вред?
— Нет.
— Но, — Фой бросается на жертву, — когда лейтенант Ти-ге приблизился к особи, которую вы привезли с собой, он пострадал, разве не так?
— Нет, я не думаю,
— То есть как биолог вы считаете состояние лейтенанта Ти-ге нормальным?
— Нет… то есть да. То есть он, бедный, к этому времени был уже травмирован.
— Принимая во внимание факт, что лейтенант Тиге был госпитализирован после встречи с инопланетным существом, вы по-прежнему утверждаете, что это существо не причинило ему вреда?
— Да, не; причинило. Извините, меня сбивают с толку ваши формулировки. Нельзя ли переместить манжету датчика на другую руку? У меня капилляры начали лопаться.
Она смотрит на пустой экран, за которым прячется командный состав.
Фой начинает возражать, но капитан Иелластон предостерегающе кашляет и кивает. Соланж отстегивает широкую манжету, Лори встает и разминает затекшее тело. Стройное, почти безгрудое. Приятное курносое лицо. Она могла бы сойти за мальчика.
Аарон смотрит на сестру, как смотрел всю жизнь, — с особенной смесью любви и страха. Он знает, что большинству мужчин ее тело кажется бесполым, и ее деловитые манеры лишь усиливают это впечатление. Вероятно, отборочная комиссия «Центавра» состояла из таких мужчин, — одним из критериев участия в экспедиции было низкое либидо. Аарон вздыхает, наблюдая, как Соланж прикрепляет манжету на место. Разумеется, отборочная комиссия была права; что до самой Лори, она была бы вполне довольна жизнью в монастыре. Аарону очень хочется, чтобы она и вправду была в каком-нибудь монастыре. А не здесь.
Фой строго кашляет в микрофон:
— Доктор Кей, я повторяю свой вопрос. Считаете ли вы, что контакт инопланетного существа с лейтенантом Тиге повредил здоровью последнего?
— Нет, — терпеливо говорит Лори.
Омерзительно, думает Аарон. Беспомощная, опутанная проводами женщина; ее прощупывают незримые мужчины. Психологическое изнасилование. Впрочем, следует отдать им должное: явное удовольствие получает только Фой.
— Когда вы находились на поверхности планеты, контактировал ли коммандер Ку с этими существами?
— Да.
— Был ли результат таким же, как в случае лейтенанта Тиге?
— Нет… то есть да, я имею в виду, этот контакт и ему не причинил вреда.
— Повторяю. Был ли причинен вред коммандеру Ку или кому-либо из его людей жизнеформами, обитающими на планете?
— Нет. — Лори мотает головой, глядя на слепой экран;
— Вы заявили, что после первого дня пребывания на планете компьютер разведшлюпки прекратил регистрировать данные, поступающие с датчиков и видеокамер. Это вы уничтожили данные?
— Нет.
— Вмешивались ли вы или кто-либо другой в нормальную работу компьютера?
— Нет. Я же сказала, мы думали, что он записывает как обычно. Никто не знал, что запустился цикл уничтожения. Все данные были потеряны.
— Доктор Кей, я повторяю вопрос: вы уничтожили эти данные?
— Нет.
— Доктор Кей, я еще раз пройду по уже заданным вопросам. Когда вы вернулись в одиночку, пилотируя разведшлюпку коммандера Ку, вы заявили, что коммандер Ку и его люди остались на планете,
Все время, пока он говорит, Лори энергично трясет рыжими кудрями:
— Нет! Они не пострадали и их никто не захватывал в плен! Я же вам сказала, они захотели остаться! Я вызвалась добровольцем, чтобы отвезти сообщение на корабль. Логично было, чтобы отправилась я, понимаете, потому что я не китаянка…
— Пожалуйста, доктор Кей, отвечайте «да» или «нет». Испытал ли коммандер Ку или кто-либо из его людей шок, сходный с тем, который испытал лейтенант Тиге?
— Нет!
Фой глядит на распечатки, хмурится и ставит галочки. У Аарона холодеет где-то в районе печени: ему не нужны датчики, чтобы заметить эту особую искренность в голосе Лори.
— Я повторяю. Доктор Кей, испытал ли…
Но капитан Йелластон, сидящий рядом, прерывает его начальственным жестом:
— Благодарю вас, лейтенант Фой.
Фой захлопывает рот. Лори по ту сторону экрана храбро говорит:
— Я не устала, сэр.
— Тем не менее я предлагаю на время прерваться, — говорит Йелластон добродушно-бесцветным голосом. Он встречается глазами с Аароном, и все сидят молча, пока Соланж освобождает Лори от манжет и датчиков. Через стекло шлема Аарон видит сочувственное беспокойство на красивом лице Соланж с выраженными арабо-французскими чертами. Сочувствие — ее работа; вот с Лори соскальзывает очередной провод, и Аарон видит, как Соланж испускает вздох облегчения. Он улыбается, и ему ненадолго становится легче.
Женщины выходят, и двое командиров разведшлюпок встают и потягиваются. Оба — голубоглазые шатены, мускулистые эктомезоморфы, на взгляд Аарона похожие, как близнецы, хотя Тимофей Бронников родился в Омске, а Дон Перселл — в Огайо. Десять лет назад на этих лицах отражалась лишь решимость — твердое намерение преодолеть трудный путь и благополучно добраться до места. Но миссия каждой из разведшлюпок в свой черед завершилась неудачей, и лица командиров потускнели, покрылись морщинами. Однако в последние двадцать дней, после возвращения Лори, что-то пробудилось у них в глазах; Аарону не очень хочется знать, что именно.
— Лейтенант Фой, доложите, — командует Йелластон, взглядом дав понять, что Аарон должен быть в числе слушателей. Протокольная запись все еще ведется.
Фрэнсис Ксавье Фой с важным видом втягивает воздух сквозь сжатые зубы; это его второй крупный допрос за все десять лет полета.
— Сэр, к сожалению, я должен сказать, что в протоколе зафиксированы многочисленные, э, аномальные реакции. Во-первых, субъект демонстрирует подчеркнуто возбудимую и лабильную эмоциональность… — Он кидает раздраженный взгляд на Аарона, который не услышал ничего нового.