Счастье в подарок
Шрифт:
Когда он ушел, миссис Кортес опустилась на обтекаемой формы кушетку и жестом пригласила Карли сесть рядом. Еще до того как она начала говорить, Карли почувствовала, что ее собеседнице необходимо выговориться.
— Хуан не любит, когда я говорю о нашей семье, — начала миссис Кортес с болью в голосе. — Он называет это «трясти грязное белье», как будто нам есть что скрывать.
Карли внутренне поежилась. Как можно так относиться к собственной семье?
Сначала она думала, что речь действительно идет об обычных семейных историях, и
— Прошло уже двадцать пять лет, — продолжала Элен, — а он все никак не может мне простить, что после смерти его отца я вышла замуж во второй раз. Хуану тогда только-только исполнилось одиннадцать. Он боготворил отца и никак не мог понять, почему тот вдруг перестал ходить, почему он умер. Дети в таком возрасте видят вещи совсем по-другому, из глубины собственного мира. Вы со мной согласны?
Карли кивнула.
— Да, они мыслят эмоциями.
— Совершенно верно. — В голосе Элен послышалось облегчение. — Я знала, что вы поймете. Хуан был неспособен осознать, что его отцу было почти семьдесят. Горе ребенка — такое непоправимое, такое жгучее. Его так трудно было утешить.
На мгновение в ее глазах появилось выражение отчаяния. Карли отвела взгляд. Справившись с собой, Элен продолжала.
— После того как я вышла замуж за Роберто, Хуан отказался жить с нами под одной крышей. Мы не могли все время держать его под присмотром, как заключенного, и в конце концов мне пришлось отправить его к моей матери.
Карли вспомнила, что рассказывал ей о своей семье Джонатан. Мать Элен — бабушка Монтано, женщина-тореадор, которая в юности была кумиром Мехико. Джонатан воспитывался у деда с бабкой, пока не поступил в колледж.
— В тот день, когда я вышла замуж за Роберто, я потеряла сына, — с горечью сказала Элен. — Теперь, когда Роберто тоже покинул меня, я по сто раз на дню задаю себе вопрос, правильно ли я поступила, выйдя замуж во второй раз.
Карли широко открыла глаза, услышав эту фразу. Мысль о том, что Джонатан все эти годы ненавидел мать за то, что она вышла замуж после смерти отца, казалась чудовищной. Это было совсем непохоже на человека, которого она знала.
— Но Джонатан уже взрослый человек, — возразила она. — Я могу понять, что ребенок не мог примириться со смертью отца, но теперь, оглядываясь назад, он должен хорошо понимать, почему вы вышли замуж. Нет, дело здесь не только в этом.
Пораженная своей догадкой, Карли придвинулась поближе к Элен. Инстинктивно она чувствовала, в чем проблема взаимоотношений Джонатана с матерью. Если удастся докопатъся до корня этой проблемы, может быть, она сможет наладить их отношения.
— Джонатан не ладил с отчимом? — спросила она.
— Поначалу, — призналась Элена. — Но Роберто делал все возможное, чтобы завоевать его дружбу. Моя мать тоже пыталась нам помочь — она часто привозила Хуана к нам в гости. — Она помолчала, задумавшись. — Но даже после того, как Хуан признал Роберто, он уже никогда не был
«Бедная женщина, — подумала Карли. — Почему Джонатан все эти годы таит на нее злобу?»
— Вы когда-нибудь говорили с ним об этом? — спросила она.
Элен приложила к глазам платок.
— Я спрашивала его об этом столько раз, что он уже начинает злиться, стоит мне только открыть рот. Он говорит, что я воображаю невесть что.
Карли была уверена, что Элен ничего не «воображает». Это было ясно хотя бы из того, как сам Джонатан всегда говорил о матери.
Она молчала, и Элен понимающе кивнула.
— Вы это тоже заметили, правда? Отрицать очевидное было трудно.
— Извините, я просто не знаю, что сказать.
Элен сжала ее руку. Как и у Джонатана, ее прикосновение было удивительно нежным.
— Дорогая моя девочка, что тут скажешь? Мне, наверное, не следовало взваливать на вас свои проблемы. Но я все время хватаюсь, как утопающий за соломинку, за любую возможность сделать что-нибудь, чтобы он меня простил.
— Мне так жаль.
Карли хотелось обнять Элен, но она боялась, что ей это может показаться слишком фамильярным. Она просто ласково коснулась ее руки.
Элен извинилась и ушла распорядиться насчет обеда. Когда она вернулась, то была уже больше похожа на ту уверенную в себе даму, которую Карли привыкла видеть у себя в салоне. Солти прыгнул на диван, лег рядом с хозяйкой и положил ей голову на колени. Элен, как видно, не собиралась возвращаться к теме их разговора. Она спросила о семье Карли и о том, как дела на Фэй-авеню. Карли как раз начала рассказывать о своих трудностях, когда в гостиной появился Джонатан и уселся в кресло лицом к дивану.
Элен бросила на него многозначительный взгляд.
— Карли говорит, что двое арендаторов пытаются заставить ее оплачивать то, за что должны были бы платить сами.
Джонатан нетерпеливо пожал плечами.
— Я уже посоветовал Карли, как она должна поступить. Они пытаются использовать тот пункт в договоре, где говорится, что владелец отвечает за текущий ремонт помещений, — помнишь, мы решили, что обязаны взять это на себя. Я посоветовал Карли не платить по этим счетам.
— Возможно, тебе следовало пойти несколько дальше. — Мать Джонатана каким-то образом умудрялась говорить повелительно и одновременно мягко. — Мне кажется, ты должен был сам поговорить с Педро.
Карли яростно затрясла головой.
— Нет-нет, в этом нет никакой нужды. Я сама справлюсь со своими проблемами.
Миссис Кортес успокаивающе похлопала ее по руке.
— Конечно, справитесь. Но Педро Хименес имеет непосредственное отношение к нашей семье.
Карли почувствовала, что у нее от изумления открывается рот, и плотно сжала губы.
— К вашей семье?
Неужели Джонатан и этот пухлый ресторатор родственники?
Джонатан перехватил ее удивленный взгляд. От раздражения у него задергался мускул на щеке.