Счастливое безвременье
Шрифт:
– Аля, извини меня, пожалуйста, - отреагировал Тимур на досадливую интонацию в ее голосе.
– Я не очень-то разбираюсь в стихах, попытался он сгладить свой промах.
– Расскажи о своем городе. Ты откуда родом? И почему у тебя такое странное имя Аля? Очень необычное и красивое, - быстро добавил он, опасаясь очередного "прокола".
– Аля - имя сокращенное, от Елены. Просто мама меня в детстве называла Хеля, Хеленка, а я не могла так сказать, поэтому говорила на свой лад - Аля. Так меня теперь и зовут близкие люди и подруги. Мне это имя больше нравится, чем даже Хеленка. А Хеленка, потому что мама у меня полька, и зовет меня на свой лад, по-польски. Родом я из Киева, - миновала Аля разговор о папиной национальности.
– Очень красивый, зеленый. Я люблю киевские каштаны, но липы
– У нас в Ташкенте тоже много зелени. А наш двор, беседка оплетены виноградом.
– Ты из Ташкента? Там же вроде землетрясения бывают...
– ужаснулась Аля.
– Не так уж часто. Но в 1966 году было страшное землетрясение, от которого нашу семью спасла собака, как и многие другие семьи. Наш Рекс лаял так отчаянно, что разбудил всю семью. А когда папа спустил его с цепи, он влетел в дом и стащил с кровати маленькую Лильку, уцепился за пижаму и поволок на улицу. Вокруг лаяли и другие собаки, потому мы поняли, что надвигается что-то ужасное. Мы быстро собрались, и папа вывез нас за пределы города. Как раз успели к началу землетрясения уехать... Помню, земля страшно гудела и качалась под ногами. Я побежал за Рексом, который куда-то рванул от страха, споткнулся о камень и упал, зуб выбил, - показал Тимур золотую коронку на одном из передних зубов.
– Как страшно!
– передернула плечами Аля.
– Ну, это в прошлом, - улыбнулся Тимур, обняв девушку за плечи и повернув ее к себе лицом, как тогда, в море.
Аля, возбужденная рассказом о землетрясении и, благодаря прекрасному воображению, ясно представляя ужасную катастрофу, разрумянилась и блестящими глазами смотрела на приблизившееся лицо Тимура. Внезапно она почувствовала его терпкий и пьянящий запах, ощутила легкое прикосновение его губ к своим. Мягкие, упругие его губы попытались раскрыть ее мягкие, дрожащие от возбуждения и страха, губы, и она, не выдержав напряжения, чуть-чуть повернула голову вправо, уйдя от его слишком сильно волнующих губ. Через мгновение она об этом пожалела, но было поздно - момент был потерян. Начать новый поцелуй она не могла себе позволить, а он больше не повторял попытки. "Какая я дура!
– с досадой подумала она о себе.
Что было дальше, значения уже не имело, разговор поддерживался искусственно, и вскоре они вернулись в дом отдыха, тем более, что стало быстро темнеть.
В этот вечер засыпала Аля с досадой на себя. Никакие стихи в сознании не рождались...
– Аля, детка, вставай! Скоро завтрак, - будила Ольга Петрусевна Алю.
– Ты не хотела бы поехать сегодня на экскурсию? Мы здесь уже скоро неделю отдыхаем и пока нигде не были. Вчера вечером я прочла на доске объявлений у столовой, что сегодня проводятся туры на Пицунду. Говорят, это райский уголок. Мы когда-то с папой мечтали сюда приехать, но папины гастроли всегда мешали...
Пока Аля умывалась и одевалась, Ольга Петрусевна продолжала:
– Ты знаешь, что на Пицунде самое чистое море и самый лучший хвойно-морской воздух на всем побережье? Там масса правительственных санаториев. И еще там есть Древний Пицундский Храм, в котором проводятся концерты органной музыки. В молодости мы с папой специально летали в Ригу, чтобы послушать органную музыку Домского собора. А на обратном пути заедем в обезьянник. На мартышек хочешь посмотреть?
Умытая и одетая Аля, с неудовольствием вспомнив вчерашний неудавшийся поцелуй, подумала: "Почему бы в самом деле не отвлечься?" Встречаться с Тимуром ей было неловко, и она всячески тянула время, чтобы опоздать на завтрак и не встречаться с внезапно надоевшей ей семьей. Ольга Петрусевна понимала, что с дочкой что-то происходит, но предпочитала, как говорил ее отец, не "лезть в улей" или, как говорят по-русски, "не дразнить гусей".
После завтрака, на который они, разумеется, опоздали настолько, что с семьей Тимура не встретились, отправились на автобусную экскурсию в райский уголок - на мыс Пицунду. Окна в автобусе были открыты, и автобус наполняли пряные запахи лета, южных растений и свежий ветер с моря. Поездка была приятной, и дорожные часы пролетели незаметно. Остановившись на стоянке автобусов, водитель попросил запомнить номер и не опаздывать на обратный путь. А пока в распоряжении отдыхающих было несколько часов, которые Алина мама намеревалась провести весьма полноценно.
Сначала они отправились прямо на пляж, чтобы полюбоваться, а если удастся, то и поплавать в самом чистом уголке Черного моря. Але удалось. Она, не долго думая, сбросила легкий халатик маме на руки и сразу вошла в удивительно теплую и чистую воду из зеленого хрусталя. Удивительно, но на глубине не менее пяти метров она видела песок и редкие камни, которые слегка расплывались в бликах солнца, пронизывающих водный слой до самого дна. От солнечных зайчиков на воде и под водой рябило в глазах и даже закружилась голова. Аля перевернулась на спину, раскинула руки и полежала на "водяном матрасе" несколько минут. Море убаюкивало, как покачиваемая мамиными руками колыбель. Отдохнув, Аля перевернулась на живот и увидела на волнорезе, протянувшемся в море как страхующая рука, маму, которая показывала на свои наручные часы, напоминая Але о стремительно утекающем времени. Але стало стыдно, что она ринулась в море, не дав окунуться маме, и быстро поплыла к берегу. На берегу, пока она подсыхала на солнышке, мама зашла в воду, поплескалась немного у берега и вышла из воды.
– Мам, ты чего так мало поплавала?
– виновато спросила Аля.
– Да я только хотела освежиться после дороги, а вообще-то плавать не хотела, - спокойно ответила мама.
– И потом, мы можем опоздать на концерт, - заинтересованно напомнила она Але.
– Ладно, пойдем, - примирительно ответила Аля, пытаясь замять свой эгоистичный порыв.
В небольшом храме, который и впрямь показался Але древним с его остатками фресок на потолке и старым потертым полом под ногами, скучными рядами стояли жесткие неудобные деревянные стулья. С неудовольствием сев на один из стульев, Аля почувствовала, как по ногам дует ветерок, и вскоре ощутила неприятную прохладу во всем теле. Попросив у мамы еще влажное от морской воды полотенце, она укутала им плечи, и в это время концерт начался. "Хорошо хоть, что всего пятьдесят минут, - подумала Аля, - Надеюсь, не замерзну окончательно". Это последнее, что она успела подумать. Потом вихрь мощной, сотрясающей всю ее душу, музыки захватил ее, наполнил каждую клеточку ее тела своей непостижимой красотой, поднимал на вершины сказочных гор и сбрасывал в самые глубокие ущелья... Она слышала, как росли травинки и рушились многотонные водопады... Музыки такой силы она не переживала никогда прежде. Но с той первой минуты влюбилась в орган на всю жизнь.
– Мама, как здорово! Только ради этого стоило ехать на юг!
– Доченька, я рада, что тебе понравилось. Честно говоря, для меня эти минуты пролетели как мгновение, - искренне радовалась мама.
– И для меня!
Едва перекусив от наполняющих их чувств, они подошли к автобусу, чтобы ехать дальше к веселым и беззаботным кривлякам-обезьянам. Вдоволь посмеявшись невольным шуткам своих "дальних родственников", они, наполненные впечатлениями, вернулись к ужину.
Столовая была почти пуста, ужинали только те, кто вернулся с экскурсии.
Ольга Петрусевна сразу пошла в комнату отдыхать, а Аля, переодевшись, пошла "поменять в библиотеке книгу". Обойдя "по дороге" спортивные площадки, заглянув в репетиционный зал и нигде не найдя Тимура, Аля, вздохнув, поднялась на веранду пентхауза, где располагалась библиотека. Повернув с последней ступеньки лестницы на веранду, она застыла в шоке от представшей перед ней картиной. На скамейке, на которой совсем недавно они с Тимуром так мило разговаривали, сидел Тимур с полноватой шатенкой лет семнадцати и проникновенно смотрел на нее своими манящими карими глазами. Алю он не заметил. Она как-то вся поникла, ссутулилась, словно ее принародно высмеяли, и, так и не дойдя до библиотеки, повернулась и стала спускаться по лестнице, не видя никого и ничего. Лестница кончилась, Аля побрела по дорожкам дома отдыха, стараясь забиться в дальний уголок, где бы ее никто не увидел. Найдя возле самого забора скамейку села, надежно укрытая ото всех высокими кустами, и невидящими глазами уставилась на расстелившуюся под ногами клумбу с веселыми розовыми цветочками.