Щепка
Шрифт:
– Выясню, что там.
– Копуши... – откликнулась она, глянув на него поверх коробок.
По улице неслась полицейская машина с сиреной, мигая красно-белыми вспышками. Терри – уже наготове! – распахнул дверь настежь: в вестибюль вбегал любитель бега трусцой в хлопчатобумажном костюме с капюшоном.
– Спускаются, – сказал молодой человек, вернувшись. – Вы переезжаете в наш дом?
– Да, – ответила она. – В двадцатую Б.
– Я из тринадцатой А, – сказал он. – Пит Хендерсон.
– Очень приятно, – ответила она, улыбаясь ему из-за коробок. – Кэй Норрис.
В стороне бегун продолжал бег
Он стал смотреть на рабочего. Тот по-прежнему что-то там выравнивал, постукивая. Бегуну лет сорок, подумала она. Запавшие щеки, выпирающие скулы, песочного цвета усы...
– Вы откуда к нам сюда?
– Бэнк-стрит, – ответила она. – Это в Гринвич-Виллидж.
Створки лифта разъехались в стороны. Из кабины выскочил ризеншнауцер на поводке и заскользил лапами по мрамору – женщина в голубом брючном костюме из хлопчатобумажной ткани в рубчик удерживала пса. Была она в темных очках с зеркальными стеклами и белой косынке. Мужчина, возникший следом за ней, был в таких же точно очках, в куртке военного образца, слаксах и бейсбольной шапочке. Догнал женщину. Они сплели пальцы рук и потащились за шнауцером на выход.
Она вошла в кабину лифта, обитую коричневой кожей, повернулась. Пит Хендерсон нажал кнопки 13 и 20, взглянув на нее. Она улыбнулась. Кивнул бегуну. Тот, нажав кнопку 9, тоже кивнул и повернулся к ним спиной. Вдоль позвоночника на серой ткани тренировочного костюма проступали темные пятна. Над дверью, в рамочке, мелькали цифры этажей. Перевела взгляд на видеокамеру в углу кабины. Нахмурилась... Конечно, эта аппаратура, возможно, вещь необходимая – кто застрял? почему? – но, с другой стороны, вызывает беспокойство – тебя видят, за тобой следят...
Кабина остановилась. Створки разошлись. Холл на девятом ничем не отличается от того, что на двадцатом, и на другом тоже: видела мельком. Везде – стол от "Парсона", зеркало в позолоченной оправе на стене в черно-белую шашечку, коричневый ковер. Мужчина в капюшоне пошел направо, в квартиру А... Створки захлопнулись.
– Окрестности знаю прилично, – сказал Пит Хендерсон, – если потребуется информация, прошу...
– Супермаркет напротив ничего? – спросила она.
– Вполне, – ответил он, – есть еще один, рядом. Слоуновский на Лексингтон. Там дешевле.
Кабина остановилась. Возник холл на тринадцатом. Ковер – коричневый, шашечка – черно-белая.
– Рада нашему знакомству, – сказала она.
Он повернулся, вытянув руку, ухватился за край створки и улыбнулся свой обворожительной улыбкой.
– С приездом! – сказал он. – Надеюсь, житье-бытье в этом доме вам понравится.
Он продолжал улыбаться и не давал захлопнуться створкам.
Она сказала:
– Мои коробки тяжелеют с каждой минутой.
– Увлекся! Извините.
Убрал руку. Створки поехали навстречу друг другу.
– До свиданья, – сказал он.
– До свиданья, – ответила она. Створки захлопнулись.
Она улыбнулась.
Приятный... подумала она, этот Пит Хендерсон.
Двадцать семь. Перебор... Явный.
Когда ушли грузчики, и мусор улетел в мусоропровод, расположенный на лестничной клетке, она умылась, налила себе стакан диет-пепси и подвергла свое новое жилище критическому разбору. В мягком свете угасающего дня вся ее мебель – смесь современной и викторианской – смотрелась вполне сносно. Она ожидала худшего. Если кое-что заменить, купив что-нибудь этакое в стиле "Арт деко", чтобы люстры хотя бы не казались такими неуместными, выбросить коробки, расставить книги по полкам, развесить картины, повесить шторы – эта квартира будет, безусловно, лучше, чем старая. А какой потрясающий вид из окон! А кухня с ванной? Да здравствует "благословенный покой"! И никаких мемуарных сожалений – вот так! Жаль, конечно, что нет камина. Его будет не хватать. И ей, да и кисуле тоже. Фелис, бывало, только услышит звякание экрана – сразу тут как тут.
Позвонила своей подруге Рокси, спросила, не забрать ли киску вечером, но та работала и не захотела менять свои планы. Сказала, что сама завтра принесет Фелиску и поможет распаковать вещи. Могут вместе поужинать так как Флетчер в отъезде. Фелиска же в полном порядке.
Позвонила на работу, поговорила с Сарой. Звонил тот, заходил этот... Словом, дел не так уж и много. И вообще они могут подождать понедельника, решила она. Сводка погоды обещает дивный уик-энд "бабьего лета". А для пятницы день очень даже спокойный. Сказала Саре, чтобы та шла домой.
Не сходить ли за продуктами прежде, чем начнет разбирать коробки? Для начала распаковала автоответчик, подключила к телефонному аппарату на письменно столе. Проверила: работали. Нашла джемпер цвета спелой кукурузы, натянула поверх батника, поправила прическу. Вот помада, вот румяна... Чуть-чуть не помешает! Кошелек и ключи от квартиры положила в карман джинсов.
На семнадцатом в лифт вошел высокий лысоватый мужчина в двойке. Кивнули друг другу. Он хотел нажать "вестибюль", то есть "В", но, увидев, что кнопка светится, отдернул руку и попятился. На восьмом вошла женщина в темно-зеленом – коренастая, с тяжелой челюстью, волосы иссиня-черные, прямые, челка скобой. Оглядела Кэй с ног до головы. На ресницах у самой недельный запас туши, на веках – серебристо-голубые тени. Повернулась лицом к дверям. Туфли на высоком каблуке и сумка – из змеиной кожи, наряд – тоже дорогой. Духов, тяжелых и терпких, вылила на себя никак не меньше полфлакона.
В вестибюле увидела Дмитрия. Стоит поодаль, справа, – кулачищи на бедрах, – нагнув лохматую голову. Направилась к нему, буквально пробиваясь через густую завесу духов женщины в зеленом – та шла в швейцарскую за почтой.
Дмитрий поднял голову. Она поблагодарила его за помощь и за то, что переезд прошел как по маслу. Накануне, правда, отблагодарила, дав вдвое больше, чем швейцару.
– Рад за вас, – сказал он, улыбаясь и надувая щеки-яблоки. – Надеюсь, все – как вы хотели, мись Норрис?
– Все прекрасно, – заверила она. Посмотрела на новые мраморные плитки на полу. – Хорошо получилось.
Он покачал головой:
– Не совсем... Управляющий скажет, что отличаются по тону. Вставка-то светлее. Скажет, что нехорошо, – вздохнул он.
– Не думаю, – возразила она. – Почти невозможно отличить.
– Так считаете? – взглянул на нее потемневшими глазами.
– Уверена, – сказала она. – Еще раз спасибо за все.
– Рад за вас, мись Норрис. Если что, не стесняйтесь. Всегда к вашим услугам.