Щит побережья. Книга 1: Восточный Ворон
Шрифт:
– Привет тебе, добрый человек! – протяжно закричала Альфрида, остановившись так, чтобы курган оказался между нею и Ингъяльдом. – Не слышно ли у вас чего новенького?
– Привет и тебе, женщина! – во весь голос отозвался Ингъяльд, приложив ладони ко рту. – Есть у нас одна новость. Наверное, вы еще не слышали, что Вальгард Певец вернулся?
– Какой-такой Вальгард? – громко удивилась Альфрида. – Уж не тот ли, что отнимал добро у знатных людей?
– Тот самый! – ответил Ингъяльд. – Он сейчас у нас, в усадьбе Тингваль, и пробудет до завтрашнего дня.
– Это добрая весть! – прокричала Альфрида. – Многих в округе она обрадует!
Мужчина
Прошло не так уж много времени, когда со стороны моря показалось двое рыбаков. У обоих за плечами висели корзины, один держал в руках топор, другой – копье с широким старым наконечником, выщербленным и сточенным.
– А говорят, что Вальгард Певец пришел нарочно для того, чтобы сразиться с мертвецом! – преувеличенно громко рассказывал соседу Торд рыбак. – Он говорит, что, дескать, если одного раза оказалось мало, то он убьет его еще раз!
– Конечно, кто же об этом не знает! – оживленно поддерживал Блекнир, изо всех сил сжимая рукоять топора и стараясь, чтобы голос не дрожал. – Он во всех усадьбах говорит, что, мол, этого тухлого дохляка он не боится и разделается с ним, как с селедкой! Только пусть, говорит, он мне покажется, а там уж я дам его глупым глазам полюбоваться собственным задом!
– Ха-ха! – не слишком живо, но зато громко отозвался Торд.
Выполнив дело, оба рыбака со всех ног пустились восвояси. Курган настороженно и мрачно смотрел им вслед черным глазом на вершине.
Ближе к вечеру, когда небо начало синеть, появился и сам «Вальгард». На самом деле это был Тран бонд, отчасти похожий на Вальгарда высоким ростом, небольшой головой, длинными руками и ногами. Для довершения сходства на него напялили сразу три меховые накидки, да еще на плечи положили и намотали тряпок, чтобы сделать их пошире ровно вдвое. На голову Трану надели шлем, прикрывающий лицо, а у Бьёрна Валежника нашелся почти такой же щит, какой был у Вальгарда – красный, с большим железным умбоном и многочисленными заклепками по краю. За собой «Вальгард» вел лошадь такой же масти, как и та, с которой все началось, и по бокам у нее висели мешки с зерном. Гордо выпрямившись и выпятив грудь, изнемогая под душными мехами и под непривычной тяжестью вооружения, он прошагал мимо кургана в направлении усадьбы Тингваль. Позади него, шагах в ста, тремя маленькими отрядами двигались человек тридцать хирдманов, в основном из Тингваля, но был кое-кто из Лаберга, из Северного Склона, и даже Арнхейда из Мелколесья дала троих. Это делалось на тот случай, если мертвец так разъярится при виде своего противника, что выскочит и бросится на него прямо сейчас. Но Ауднир побоялся дневного света и не вышел.
Теперь оставалось ждать ночи.
Как и предполагалось, Ауднир в кургане отлично видел и слышал все, что для него предназначалось. Едва сгустилась синева в воздухе и меж облаков проглянула луна, как над гребнем холма показалась высокая, тяжелая, неуклюжая фигура.
– Ауднир идет! Ауднир идет! – закричали во дворе Тингваля. – Прячьтесь скорее! Ауднир идет!
Мгновенно двор вымер. В суете даже позабыли закрыть ворота, так что мертвец беспрепятственно прошел знакомой дорогой к самому дому.
– Наконец-то ты пришел, старый дохляк! – рявкнул изнутри густой голос. – Это я, Вальгард Певец! Давно я тебя поджидаю, дохлая крыса! Что, не сразу набрался храбрости выползти из своей вонючей норы? Пригрелся там на куче навоза! Ну, иди сюда!
– Выйди-ка сам сюда! – ответил Ауднир, и все, кто из-за дверей слышал его, похолодели – так ужасен показался смутно знакомый, но сильно изменившийся голос: глухой, невыразительный, мертвый. Ауднир, которого здесь при жизни знали решительно все, стал абсолютно другим существом и потому наводил жуть гораздо большую, чем совсем чужое чудовище.
– Посмотрим, так ли ты смел на деле! – продолжал он. – Иди сюда, я переломаю тебе все кости! И больше ты не будешь отнимать добро у людей! Где моя лошадь? Отдай мою лошадь, мерзавец!
– Твоя лошадь здесь, у меня! – ответил из дома Фроди Борода, у которого голос был немного похож на голос Вальгарда. – Я держу ее к себе поближе, чтобы ты мог сразу ее взять, когда переломаешь мне кости. Ну, иди же сюда! Или коленки ослабли? Немного же стоит твоя сила, если тебя остановит такая хлипкая дверь!
Снаружи послышался шорох, потом дверь содрогнулась от сильного толчка. Хельга вцепилась в руку Равнира: как ни старались они получше приготовиться к встрече, первый приступ мертвого гостя всех наполнил ужасом. Равнир, не сводя глаз с двери и напряженно вслушиваясь, отталкивал ее руку, чтобы она не помешала ему в самый важный миг. Сидела бы в девичьей, со всеми!
Но, однако, сегодня дверь оказалась гораздо прочнее, чем в прошлый раз. С внутренней стороны и сама дверь, и косяки были сверху донизу расписаны цепочками рун «альгиз» и «беркана», которые обеспечивают всему живому надежную защиту богов Асгарда. Рукам мертвеца не хватало силы, чтобы выломать ее. Потянувшись, он толкнул мерзлый дерн на крыше над дверью, потом принюхался. Откуда-то снизу тянуло теплым живым духом. Мертвец встал на колени: возле его ног в двери оказалось выпилено отверстие. Не слишком широкое, но если поднатужиться…
– Струсил, тухлая треска! – хохотал в доме ненавистный берсерк. – Так же плачешь от страха, как на поединке! Опять намочил штаны! Отсюда чую, как воняет!
Из темного неба долетел резкий насмешливый крик ворона. Рыча от ярости, Ауднир лег на крыльцо и просунул голову в отверстие.
Тут же на голову его упал большой кусок кожи, не давая мертвым глазам взглянуть. Откуда-то сверху раздался резкий свист, и в тот же миг на тело мертвеца, оставшееся снаружи, свалилась широкая рыболовная сеть. Почуяв подвох, Ауднир взревел и рванулся назад, но каждое его движение лишь больше запутывало его в сеть. Под мощными движениями мертвеца сеть трещала, но вокруг слышался топот множества ног, визги и вопли, и новые сети, невесть откуда взявшиеся, падали на него одна за другой. Из дверей всех построек бежали челядь и соседи, кучками по четыре-пять человек, и несли растянутые сети. И у каждой на камнях, служивших грузилами, была начертана ясеневым углем руна «торн», похожая на острый топорик с длинной рукоятью. Руна Тора, Грозы Великанов, победителя всяческой нечисти.
Повизгивая от жути и возбуждения, подбадривая себя криками, обмирая и восхищаясь своей смелостью, рыбаки и бонды подтаскивали сети и накрывали бьющегося на крыльце Ауднира.
– Подпирай! Навались! – вопил Орре.
Мужчины старались кольями прижать мертвеца к земле; несколько кольев он сломал, но все же ему не дали отползти от двери.
– Давай! Давай! Он готов! Скорее! – неистово визжала Хельга.
Сени осветились огнями, быстро внесенными из-за дверей других покоев. Ауднир так бился и метался, зажатый в отверстии двери, что Ингъяльд и Равнир, стоявшие с двух сторон от двери с секирами наготове, не знали, как попасть ему по шее.