Считай звёзды
Шрифт:
— Ага, — без желания отвечаю, повернувшись всем телом к мужчине, а тот находит нужную упаковку, оборачиваясь ко мне с усталой улыбкой:
— Она — необычная женщина.
— Считаете? — брызгаю сарказмом, сощурив веки, чем заставляю доктора скованно посмеяться. Он возвращается к столу, садясь, чтобы пометить выдачу лекарства в своей тетради:
— Странно, что Митчелл тебя не привел, — улыбаться не прекращает, но больше не отвечаю ему дружелюбием, хмурясь:
— Не понял.
— Ты здесь всего минуты две, а я уже обнаружил у тебя крайнюю степень нервозности, — стреляет взглядом
— Нет, — резко.
Его улыбка растет, а с губ срывается вздох:
— Нет, так нет, — мне не нравится то, с каким выражением лица он это произносит. Не смогу угадать, сколько ему лет, но телосложения он крепкого. Следит за собой?
Подхожу к столу, скрывая свою скованность. Мужчина протягивает мне упаковку с лекарством, и я крайне рад, что могу наконец вернуться домой, но нахожу секунду, чтобы спросить:
— А что такого у Райли с костями? — изучаю внешнюю упаковку, останавливая внимание на ценнике.
— С костями? — мужчина ставит локти на стол, растирая ладони. — Не знаю, я не хирург. Специализируюсь на психике, — улыбается шире. — Моя работа — выписывать ей психостимуляторы.
Чем я больше озадачен: тем, что этот мужик сам по себе кажется мне каким-то больным, или тем, чем на самом деле оказываются безобидные витамины крольчихи. Приоткрываю губы, отводя взгляд, и выдаю хмурое «оу», после чего сжимаю рот, откашливаясь:
— Ясно, — не думаю, что должен лезть в дело их семьи.
— Митчелл попросил меня передать тебе, — кивает на упаковку в моих руках. — Сотри название с баночки, — улыбка. — Не знаю, зачем, но он настоятельно просил, — не могу здраво и полностью отдаться разговору, ведь меня напрягает, как этот человек изучает меня, кажется, следит за движением каждого моего мускула на лице. Я успешно сохраняю безразличие:
— Окей, — нет, абсолютно не «окей». Нет желания участвовать в обмане девчонки, но соглашаюсь, чтобы скорее покинуть помещение. — Хорошего вечера, — желаю показаться вежливым, и разворачиваюсь, шагая к двери.
— Увидимся, — получаю в спину, но не оглядываюсь, и без того ощущая его взгляд, прикованный к моему затылку.
«Увидимся»? Ну, уж нет. Не в жизни, больной придурок.
Покидаю здание, радуясь морозу, окутавшему тело. Впервые ощущение холода сопровождается чувством безопасности. Я просто рад, что больше не нахожусь в одном кабинете с этим мужчиной. Больно чудаковатым он кажется. Или меня так вынесло с его расспросов? В любом случае, надеюсь отныне не пересекаться.
Забираюсь в салон автомобиля, заводя мотор. Отгоняю сон легким похлопыванием по лицу ладонью. Жду, пока в салон прогреется, чтобы я был способен функционировать в такую погоду, а пока начинаю вертеть упаковку в руках.
Что мы имеем? Митчелл, скрывающий от Райли правду о её «витаминчиках». С какой целью? И теперь он обязывает меня стать частью его лжи? Не особо-то тянет, если честно, но… Раз уж врёт, быть может, на это есть причины, и он объяснит мне, когда вернется. Кто знает, что у них там за семейные тайны. Мое дело — обеспечить себе комфортную зону для сна, так что…
Вскрываю упаковку, вынув оранжевую баночку с белой крышкой. Разглядываю
Чёрт, они всё… С кем я обязал себя сожительствовать? Психичка мать, неуравновешенный недо-отчим и нестабильная девчонка. Что дальше? Окажется, что у них в подвале разводят коноплю? Уже ничему не удивлюсь.
Всё, пора валить домой.
Остаток пути забочусь только о том, что могу задремать за рулем. Остальное маловажно в данный момент. Признавать приходится с глубокой неприязнью: рад видеть дом Янг-Финчер. На часах около девяти. Охеренно.
Паркую автомобиль под пристальным и недовольным наблюдением соседки напротив, которую частенько замечаю за подсматриванием. Ей на вид лет пятьдесят, что её так интересует? Делаю вид, что не замечаю женщину в окне, пока покидаю салон, шагая к крыльцу дома. Роюсь в карманах, находя ключи, и их звон действует на нервы. Поднимаюсь, готовясь открыть замок, но застываю, не совсем определяясь со своими ощущениями. Держу ключ у замочной скважины двери, которая, м, приоткрыта. Моргаю, еле сдержав грубый мат внутри, и прикрываю веки, окончательно утопая в темноте своего сознания.
Блять, просто скажите, что это я настолько тупой, что забыл закрыть дверь, верно? Я же имбицил, я способен на такое.
Открываю дверь, потянув за ручку на себя, и изучаю плохо освещенный коридор прихожей, начав нервно издеваться над губой.
О. Мой. Бог.
Хлопаю за собой, быстро перебирая ногами к лестнице. Растираю губы и сжимаю пальцами переносицу, ощутив, как неприятно зудит между лопатками.
Просто. О. Мой. Бог.
Торможу у приоткрытой двери комнаты Райли и пихаю её ладонью, опустив руки вдоль тела. Взглядом исследую пустое помещение, остановив внимание на неубранной кровати, одеяло которой скомкано на полу. Медленно, осторожно двигаю нижней челюстью в разные стороны, после сжимаю губы, начав зло притоптывать ногой.
Вдох. Выдох.
— О. Мой. Бог, — не сдерживаю в себе, устало прошептав вслух, и подношу пальцы к глазам, предварительно сжав их веки, и надавливаю, протяжно промычав. Сохраняю обездвиженность, морально собирая себя. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
Опускаю ладонь, постучав костяшками по дверной арке. Охереть.
С чувством безысходности запускаю руку в карман кофты, вынув телефон, и набираю последний номер, по которому совершал звонок. Подношу мобильный к уху, просто желая кое-что уточнить, дабы точно с миром в сознании откланяться спать.
И в ответ слышу еще более рассерженный голос Митчелла, но не реагирую на него с такой же злостью, стараясь сохранить больше психологических сил:
— Один вопрос, — откашливаюсь, еле приоткрыв глаза, но оставляю их сощуренными, ведь тяжесть не позволяет открыто смотреть на мир вокруг. — Во время «этого самого», — назову подобный процесс человеческого разложения именно так. — Райли имеет привычку сбегать?
«Конечно, — он будто только припоминает очень важную, мать вашу, информацию. — Ты лучше не оставляй её, ладно?»