Сделка
Шрифт:
Альваро все стоял перед Рафаэлем, глядя на него так, словно ему приказали отрезать свой член. Черт, я бы взглянул на это не без удовольствия, моральный ублюдок. Рафаэль взгляну ему в глаза.
— Ну же, чего ты ждешь?
После этих слов последовал глухой удар в челюсть. Сморщившись от боли, Рафаэль вновь повернул голову к Альваро, и снова его кулак пришелся по челюсти. На сей раз сильнее. Я взглянул на старшего брата, увидел, как он закрыл глаза и сжал губы, после чего стал наносить один удар за другим, вымещая все накопленные эмоции на лице Рафаэля, стойко державшегося на ногах. Мы все дернулись, наплевав на последствия,
Все внутри меня похолодело, когда изо рта Рафаэля вытекло немного крови. Лицо, опухшее и побагровевшее от побоев, ничего не выражало, взгляд был пустым, словно из него действительно выбили дух. Мы все закричали, рвясь к Рафаэлю, но псы не позволили нам приблизиться к нему и на метр, связав руки и ноги. От беспощности и ярости я стал биться головой об пол, после чего попытался проползти хотя бы немного, но вновь получил оружием по затылку. Теплая жидкость потекла по нему.
— Он убьет его! — кричал Зейн. — ПРЕКРАТИ ЭТО! ОН ЖЕ УБЬЕТ ЕГО!
Альваро продолжал бить Рафаэля, пока его наконец не окликнул мистер Варгас, сказав одно единственное слово: "Достаточно". Его хватило для того, чтобы нога старшего сына повисла в воздухе, так и не дойдя до живота Рафаэля. У меня оборвалось дыхание при виде моего друга, лежавшего без сознания, в крови. Глаз не было видно из-за опухшей кожи, бровь рассекала открытая рана, разорванные губы дрожали из-за прерывистого дыхания, лицо и шея покрылись фиолетово-багряными пятнами.
Мистер Варгас подошел к Рафаэлю, присел на корточки и внимательно посмотрел на него, отмечая все увечья, которые ему нанес Альваро.
— Благодарю тебя, сын мой.
Альваро закрыл глаза, услышав это.
— СУКИН ТЫ СЫН! — взревел я. — ТЫ ДОСТОИН СВОЕГО НИКЧЕМНОГО ПАПАШИ! Я УБЬЮ ТЕБЯ, ВЫРОДОК!
Чья-то нога придавила мою голову к полу, но я продолжал кричать, проклиная все на свете, а в особенности — нашу глупость. Послышались тяжелые шаги, прекратившиеся, когда около меня человек остановился. Перевернув меня ногой на спину, мистер Варгас молниеносно опустился на пол и нанес несколько ударов мне по лицу, задев при этом спинку носа, отчего та хрустнула. Потекла кровь, боль на мгновение оглушила, но я не сморщился от боли, не спрятал лицо, не закрыл глаза, глядя этому ублюдку в лицо с ненавистью. Убью его. Всажу нож прямо в глотку, упиваясь его хрипами.
— Знаешь, — начал мистер Варгас, — я всегда восхищался твоим отцом. В отличие от тебя он умел вовремя сдержаться и ужалить тогда, когда человек был максимально уязвим. Жаль, что ты не взял от него лучшие черты.
Я захохотал во все горло, захлебываясь собственной кровью. Смех пробрал меня до мурашек. Я смеялся и смеялся, глядя на лицо мистера Варгаса, что сжал челюсти и смотрел на меня с нескрываемой жаждой растерзать мое тело на мелкие кусочки, и, уловив нужный момент, в мгновение ока сжался как пружина, а затем приподнялся, ударив его со всей дури лбом по носу. Мистер Варгас упал навзничь, кряхтя и покрывая меня матом, а я с довольной улыбкой перевернулся на бок, чтобы лучше видеть этого ушлепка. Боль в носу не
— Что ты там сказал? Что ты там проблеял? — усмехнулся я. — Передай горячий привет нашим папкам, когда сядешь обратно в тюрьму. Особенно моему
Мистер Варгас встал на ноги, грубо оттолкнув руку одного из своих псов, что пытался ему помочь, после чего сказал то, что шокировало нас всех:
— Не думаю, что ваше сообщение дойдет до всех, ведь твой отец, Джейми, был тяжело ранен при побеге из тюрьмы и сейчас борется за свою жизнь в реанимации, Гейб и Виктор, — он взглянул на Харви, после чего стал искать глазами Эйдена, но, не найдя, снова взглянул на меня, — убиты полицейскими. Кстати, тоже при попытки побега. Атиллу поймали, но не думаю, что я теперь смогу с ним связаться, ведь обратно я не тороплюсь, — мистер Варгас широко улыбнулся, все еще продолжая держать окровавленную ткань возле своего носа, после чего приказал: — Привяжите их цепями к стене в первой комнате. Мне нужно поговорить с Рафаэлем, когда он очнется. Не думаю, что для него друзья важнее семьи. Да, Альваро?
Он взглянул на него, и тот кивнул головой. Когда нас поволокли в пыточную(ибо первая комната и есть она), никто из нас даже не сопротивлялся. В голове крутилось только одно: мы свободны.
Глава 62
"Сид, что бы ты ни придумал — это плохая идея".
("Ледниковый период 3: Эра динозавров")
Темный коридор. Кто-то шаркает ногами, раздаются звуки волочащихся по полу тел. Они даже не сопротивляются, отдавшись под власть людям, тянущих их за руки. Нескончаемый коридор сменяется другим точно таким же. Сырость стен, бегающие туда-сюда крысы и насекомые, сгнившие половицы — все это вызывало отвращение и приступ тошноты.
Интересно, что они собираются с нами делать?
"Неужели ты сам не понимаешь, Джейми" — задал мне вопрос мой внутренний голос. Конечно я понимаю, просто хотелось как-то отвлечь свои мысли от лежащего наверху Рафаэля. Он один. С ним нет никого, кто мог бы защитить его, позаботиться о нем, пока он находится без сознания.
Наконец-то показалась железная дверь. Новая между прочим. Хоть где-то в этом здании был ремонт.
— Нас ждет номер люкс? — спросил я пса, который волок меня по полу.
Его нога пришлась точно по моим ребрам. Не сдерживаясь, я покрыл его матом, в конце пожелав сдохнуть в канаве. Надеюсь, туда нагадят крокодилы, и он будет умирать мучительно медленно от зловонного запаха. Я взглянул на Харви, но он был слишком хладнокровен.
— Царевна Несмеяна, — скривился я.
Харви усмехнулся.
— Посмотри, будет ли тебе до смеха, когда нас наконец привяжут и начнут выполнять приказ этого психопата.
Я поморщился.
— Ты можешь хотя бы иногда не разбивать мои мечты о реальность? — устало выдохнул я, надув губы.
— У тебя опять начинается? — спросил Харви, почуяв что-то неладное.
Я кивнул. Меня кроет. Причем весьма серьезно. Через час-два я вообще буду в полном неадеквате. Обычно в таком состоянии я каким-то образом нахожу выходы из самых трешовых ситуаций, действуя по наитию и, чаще всего, не отдавая себе отчета. Мне хотелось двигаться, хотелось разорвать оковы, сдерживающие меня. Мозг словно изнутри чесался, побуждая меня действовать, но все же какая-то разумная часть твердила, чтобы я был спокоен.