Сделка
Шрифт:
Сердце дрогнуло, когда раздался третий звонок, но все же обескуражена я была другим, а именно голосом, принадлежавшем девушке, которую я и не думала когда-либо встретить еще.
— Пожалуйста! — взмолила она. — Откройте дверь!
Поняв, кто это, Эйден вскинул брови, посмотрел в окно и, убедившись, что все в порядке, открыл двери дома. Перед нами стояла девушка, молодая, смуглая и невероятно красивая. Ее ангельское личико, сохранившее в себе невинность, выражало тревогу и страх.
— Рафаэль в опасности! — чуть не проплакала она. — Мы должны помочь ему!
Это была та самая Лукреция… Та Лукреция, отец которой был
Ну что ж, пора действовать.
Глава 63
Дружба — это всё. Дружба — это больше, чем талант. Это больше, чем власть. Это почти то же самое, что семья.
(Дружба — это всё. Дружба превыше таланта. Сильнее любого правительства. Дружба значит немногим меньше, чем семья. Никогда не забывай. Тебе стоило воздвигнуть вокруг себя стену дружбы — и сегодня ты не взывал бы ко мне о помощи.)
(Марио Пьюзо «Крестный отец»)
Я сбежала по лестнице, вглядываясь в черты лица девушки, которую видела всего лишь раз в своей жизни. Боже, как же сильно она изменилась: некогда короткие темно-каштановые волосы, стали намного светлее и теперь тяжелыми кудрями ниспадали на хрупкие плечи, на фоне них и большой груди, крохотная часть которой сексуально выглядывала из-за края футболки, ее талия выглядела еще меньше, бедра, некогда не такие уж и широкие, стали чуть больше и создавали впечатляющие изгибы. Ее фигура была просто космосом. Если бы я не была уверена в том, что люблю Джейми, то мой выбор однозначно пал бы на эту сочную малышку. Господи, никогда не думала, что стану говорить, как отсталые уроды из какого-нибудь пропащего бара, но, черт побери, она была слишком хороша. Ее невинные карие глазки, пушистые реснички, едва накрашенные тушью, тоненький носик и маленькие губки идеально смотрелись на худеньком личике. Она была великолепна.
Словно сам Бог лепил ее.
— Откуда ты узнала о Рафаэле? — спросила я, впуская ее в дом и закрывая за ней дверь.
За секунду до того, как дверь захлопнулась, Эйден подставил ногу и покачал головой, после чего выглянул, проверил, есть ли там кто-нибудь. Удостоверившись в нашей безопасности, он все-таки забаррикодировался, после чего сделал пару звонков и мы увидели в окнах каких-то мужчин, явно охранявших периметр.
— Как тебе удалось пройти мимо них? — спросил Эйден, кивая в сторону одного из людей с автоматом.
На ее ангельском личике появилась слабая улыбка, и мне показалось, что она озарила всю комнату. Хотелось надеть солнцезащитные очки, чтобы не ослепнуть. Боже, если она будет с Рафаэлем, я создам официальный фан-клуб этой пары. "Ну да, сейчас бы думать о романтике, когда твои родные и близкие подыхают в другом месте", — упрекнул меня голос в голове. Согласна с ним. Я отошла от темы.
— Лукреция? — вопросительно выгнула бровь Айрис.
Девушка, словно очнувшись, посмотрела на нас и нахмурилась.
— Простите, я не могу думать сейчас ни о ком другом, как о Рафаэле.
— Вы вместе? — уточнила Билл.
Она отрицательно покачала
— Между вами что-то было? — встряла Айрис.
После этого вопроса в разговор вмешался Эйден.
— Девушки, с вашего позволения мы отложим данные вопросы на другое время и пройдем в гостиную для обсуждения наших дальнейших действий. У меня есть некоторые идеи, но мне нужно узнать ваше мнение прежде, чем я начну действовать.
— Мы тоже будем принимать непосредственное участие в спасении? — лукаво спросила я.
Эйден нервно улыбнулся.
— Знаешь, сейчас я нахожусь между двумя кувалдами. Если я позволю вам рисковать собой, то меня сожрут ваши братья и возлюбленные, если не позволю, то меня сожрете вы. Взвесив все за и против, я решил что второй вариант намного опаснее. С вашими братьями еще возможно договориться, но с вами — нет.
Мы, девочки, обменялись взглядами и улыбнулись, понимая, что Эйден сказал на самом деле правду. Лично я была очень рада, что Эйден за нас, а не против. Мы не станем терять время на споры и уговоры. Да и вообще Эйден нечасто проявлял мужскую напористость, предпочитая услышать мнение каждого, вне зависимости от пола. И это подкупало. Среди всей Шестерки он был моим любимцем. Показав Лукреции дорогу, я прошла за ней в комнату и села напротив девушки, чтобы видеть ее лицо. Все-таки она была слишком красивой. Переглянувшись с Билл, я поняла, что она тоже под впечатлением.
— Так откуда ты узнала, что с Рафаелем? — вновь спросила я, обратившись к Лукреции.
Нервно перетерев ладони, она поджала губы, после чего сделала несколько глубоких вдохов и взглянула на нас.
— От своего отца.
Эйден громко выдохнул.
— То есть твой отец уже в курсе происходящего? — задал вопрос он.
— Ты ведь понимаешь, что он не мог быть не в курсе сложившейся ситуации.
Эйден устало потер переносицу. Он хотел казаться спокойным, хотел не напрягать нас еще больше, но сейчас его выдержка дала слабину.
— Это совсем плохо? — запаниковала Айрис. — То что твой отец знает об этом?
Лукреция кивнула головой, подтверждая данную мысль.
— Он вообще узнал об этом от мистера Варгаса.
Эйден резко поднял голову и пронзил ее взглядом. Его лицо приобрело жесткость, челюсти сомкнулись, желваки заиграли на щеках. Никогда не видела его в таком состоянии. Придвинувшись к краю кресла, он развел ноги в стороны ноги и поставил локти на колени, сложив руки вместе.
— Что, прости?
Он закрыл глаза, поморщился и покачал головой, как бы отрицая услышанное. Если честно, мы тоже были в шоке. Дон Гвидиче и мистер Варгас — заклятые враги, ненавидящие друг друга до самой их сути. Вечное соперничество, убийства, вражда, перестрелки — все это было неотъемлемой частью всех людей, которые хоть каким-либо образом были связаны с Карателями и шайкой дона Гвидиче.
— То есть мистер Варгас сам сообщил твоему отцу о Рафаэеле? — спросила я, сузив глаза. Это все больше походило на бред.
Лукреция положительно покачала головой, не в силах вымолвить и слово. Ее лицо исказила гримаса боли и отчаяния.
— Каким образом? — с феноменальным спокойствием уточнила Билл. — Почему именно твоему отцу? Они ведь ненавидят друг друга.
Айрис и я в унисон закивали головой.
— Мой отец…, - Лукреция запнулась, — очень зол на ваших друзей, из-за того, что вы сделали весной прошлого года.