Сдвиг
Шрифт:
Почти в самом центре маркета большой отдел с мясными изделиями, я хорошо знал многих, кто работал в этом гипермаркете, ибо бывал здесь часто и много лет отоваривался только у них. В мясном секторе заправлял плотный юнец Ильгар Баджарани, мулат с бронзовым отливом кожи, пуэрториканец или аргентинец, в общем, почти темнокожий парень. Взвешивая и выбирая себе мясо (стоит отметить, что мясо я любил патологически и обновлял запасы не мене 2-х 3-х раз в неделю), я часто болтал с темнокожим молодцем о всякой всячине, парень хоть и был мясником, а в своё время окончил Университет математической лингвистики при Министерстве естественной линг-матики. Однако карьера его в профессии не задалась, в математической лингвистике, несмотря на всю кажущуюся демократичность подходов, молодым иностранцам вход туда был заказан. По итогам обучения молодой специалист Ильгар, не смотря ни на какие свои перспективные научные доклады и рефераты, работы по профилю не нашел. Недолго мучаясь, Ильгар бросил науку, как профессию,
Здесь мне придется пояснить. Моя осведомленность судьбой Бараджани есть следствие бесчисленных разговоров о математической лингвистике, тема, интересовавшая меня с далеких студенческих лет (что поделать несбывшаяся мечта — линг-матика). С тех самых пор, как пару лет назад Ильгар появился в пенатах Андреевского мы стали настоящими друзьями. Трепались о том, о сем в освежающей прохладе отдела мясных изделий.
Увидев знакомую мне спину островитянина напоминавшего мне когда-то огромную неказистую шоколадку, признаюсь, я сразу почувствовал что-то неладное. Во-первых, Ильгар никогда не стоял спиной к посетителям, к тому же его природная живость не давала ему и секунды покоя, он всегда что-то делал, даже если и делать вовсе ничего не требовалось. Движения — его личный иррациональный наркотик, парень на шарнирах — так за глаза подтрунивали над ним коллеги, знакомые и клиентура. Приближаясь, шаг за шагом, я осторожно рассматривал фигуру возможно человека напоминавшего издали моего старого приятеля мясника Баджарани.
Замедляя скорость движения, я, преодолевая предательски появляющийся страх, выставив перед собой, как щит, продуктовую тележку автоматически катил её к отделу мясных изделий. В котором за прилавком, как я это понимал (теперь уже точно), находился вовсе не Ильгар Баджарани приветливый островитянин, а нечто черное бесформенное какое-то кишащее и по-своему живое. Я подходил все ближе. Наконец я в трех метрах от этого. Медленно и очень осторожно ступая, решил незаметно прошмыгнуть мимо к сухим продуктам туда, куда мне и было нужно изначально, и зачем только я сюда зашел. Нас разделял какой-то метр и прилавок наполненный мясом. Над тем, что кишело, по форме напоминая человека, кружилась одинокая жирная муха, запах плесени и испорченных продуктов отсюда чувствовался сильней. Приглядевшись, внимательней я, наконец, рассмотрел, что там кишело и роилось, и то из чего собственно и состояла фигура, это были мухи, тысячи черных жирных мух. Сглотнув образовавшийся в горле ком тошноты, я шумно выдохнул, наверное, потому что некоторое время почти не дышал от волнения. Шумный выдох «спалил» меня. Фигура из насекомых сначала рассыпалась на тысячи мух, а затем мгновенно сформировалась в рой. И рой неспешно, как на параде полетел в мою сторону, с чувством собственного достоинства и превосходства. Проверять благие ли намерения у жирных гудящих мух мне не хотелось, уж извините. С шумом опрокинув на бок бесполезную защитную тележку, я бросился бежать от роя.
Сдвиг уже начался, государственные предсказатели ошиблись буквально на три-четыре часа. Господи помоги! Прощай островитянин, прощай. Спасаясь от роя черных мух, я бежал в рядах стеллажей, глядящие на меня с полок продукты кое-где были пропитаны кровью, кровь жирными каплями вытекала из коробок, упаковок, шматков и кульков со снедью и медленно падала на пол. Привычные упаковки сладких кореньев от Лау-Лау, оранжевые клубни Нидза, фиолетовые кисло-сладкие палочки Коха, аппетитные ромштексы Братьев Люмьер, домашние пирожки с сывороткой и яичные омлеты Хулахупа — уже не казались таким аппетитными и привлекательными, полуфабрикаты теряли былую свежесть безвозвратно. Полки с меняющимися на глазах полуфабрикатами угнетающе действовали на меня, вкусные продукты гибли.
А за моей спиной, где-то совсем рядом слышался жу-жу-жу гул роящихся смертельно опасных мух. Гадкие твари буквально по пятам преследовали меня, ну или мне так казалось. Нет, не казалось! Они летели именно за мной. Стоило мне поменять направление движения или сделать ложный поворот на 90 градусов, рой, как по команде делал то же самое. Щелчки раскрывающихся куколок насекомых, какое-то омерзительное невесть откуда исходящее стрекотание, и полязгивание больших и малых клешней, с маячащим, позади, жужжанием роя — вся эта какофония опасности смешивалась с пением полоумного Мистера Трол-ло-ло. Резко свернув направо, я чуть не сшиб пожилого человека, который тяжело дыша, спешил, как и я к выходу. Спасайтесь мистер, тут рой — все, что я мог сказать. Глаза старика смотрели сквозь меня, непонимающие старческие глаза пожилого маразматика. Трол-ло-ло хоро-ро-шо хо-ро-шо-шо-шо трол-ло-ло — заело у них там пластинку. Я не останавливаясь прочапал мимо старика, я не мог ни чем ему помочь. Неовозвращенец? Или просто старик? Не время задаваться вопросами. Через некоторое время далеко позади меня старческий хриплый крик оглушил округу. У-яяяяяяяя, уя уя уя что, а что ж вы так ай ай кусаетесь, уаяяя уаяяяяяяяяааааа —
На пересечении линии сухих продуктов и консервантов я чуть сбавил темп и остановился отдышаться, да и осмотреться. Кровь здесь еще только пропитала коробки и пачки со снедью, мельком глянув на полки с консервами, вдруг заметил, что стеклянные банки были наполнены отнюдь не горошком и томатами, в банках что-то кровавое какие-то кишки, органы и, о господи человеческий мозг и младенцы и… И человеческие языки вперемешку с глазными яблоками в трехлитровых стеклянных банках. Увиденные мерзопакостные «чудеса» подстегнули меня не хуже роя мух, мобилизовали иссекающие силы, побледневший, тут-уж не оглядываясь, я помчался мимо касс к выходу. Где нелепо склонившись, сидели неподвижными мертвыми буграми покрытые каким-то синеватым мхом девушки кассирши. Вот и долгожданный выход. Вслед мне горланил полоумный неугомонный мистер Трол-ло-ло, хорош-шо хо-хо-рошо что есть на свете есть на свете путь доммм-мой трол-ло ло-ло-ло.
Корректор вышел на улицу, магазин сжимался. Еще на входе ему показалась подозрительной объемная лента сине красных воздушных шаров, которая словно гигантская змея обвила не менее грандиозное здание продуктовый ангар Андреевский. Жирная лента из надутых гелием красных и синих шаров выглядела уж слишком похожей на натуральную мега-змею. Да, по-моему, ей с недавних пор и являлась. Змея из шаров сжимала гипермаркет, по диагонали делая его выше и намного короче в длину. Змея из шаров душила, обреченную на погибель жертву, где жертвой был не кролик или мышь, а целое здание, наполненное редкими покупателями и хаосом проклевывающегося сквозь реальность Сдвига.
На улице, с разных сторон доносились то рев сирен пожарной команды, то разноголосица автосигнализаций, то удаленные крики людей, хотя в последнем я не уверен. А то вдруг возникали всплески неожиданного технологического шума, мне показалось, что я слышал приглушенные выстрелы и очень далекий детский плач вернее некие истомные завывания. Кругом смрадно воняло тленом и сыростью, асфальт в некоторых местах покрывал толстый слой фиолетовой слизи, такие лужи-кляксы я осторожно обходил, стараясь не коснуться их обувью. О боже как удачно, что я надел армейские ботинки говнодавы. Слизь вызывала неподдельное опасение, почему-то мне казалось, что слизь эта, скорее всего кислота. Я о таком слышал, меня на мякине не проведешь…
С красным лицом, взмыленный, как конь, я мчался домой, где как мне тогда казалось я смогу спрятаться и переждать все, чтобы не происходило. Всему этому нет никакого логического объяснения кроме уже порядком набившего оскомину слова Сдвиг. Три квартала на запад мимо остановки и через пару строений я дома.
Тягучая атмосфера улиц словно засасывала вглубь переулков. Между домов что-то неясное собиралось в кучи, темнело нездоровым фиолетовым оттенком. Будь это художественный фильм, то здесь зазвучал бы тревожный католический хорал. Но так как это не фильм, а реальная жизнь хоральная фуга зазвучала в измученном опасностями мозге корректора.
Местами асфальт был каким-то приторно мягким, местами пружинящим — шаги не издавали звуков. Корректор осторожно ступал, по этому, практически натуральному тесту, старому, чуть ссохшемуся бездрожжевому тесту. Здания вокруг стали неровными кое-где покосившимися, в некоторых случаях это бросалось в глаза, строения, видимо потеряли жесткую структуру и плавились. Вернее будет сказать — начинали таять, сначала набухая изнутри материалов слизью, затем склоняясь на бок, как растаявшее от жары мороженное или легкий воздушный десерт. Преодолевая метр за метром, чувствовал, что густота воздуха, заметно разнилась. В одних местах воздух разряженный, высокогорный с минимумом кислорода и становилось тяжело дышать, кровь молотками стучала в ушах, появлялись темные круги в глазах, повышалось кровяное давление, было трудно идти. В других невидимых областях до озноба пробирал невесть откуда взявшийся холод, изо рта шел пар. Корни искусственных деревьев по бокам тротуаров выглядели, как щупальца осьминогов, чуть подрагивая, извивались, впиваясь в исстрадавшуюся землю. Здание почты справа от меня совсем растаяло, второй этаж полностью смялся, слипся, будто был из горячего воска. То там, то здесь в закоулках улиц виднелись синеватые бугры, напоминающие лежачих полицейских, кто-то был в этих буграх. Покойтесь с миром первые жертвы Сдвига. Я был лоцманом, выбирая оптимальные траектории движения, успешно преодолевал квартал за кварталом. Осторожность, с которой я двигался, расчет, с которым я делал каждый свой шаг, я был идеальным путешественником по началу Сдвига, мысленно я вел экскурсии по пугающим кулуарам меняющегося мира. Итак, посмотрите направо, синеватые загадочные бугры, гляньте налево полупрозрачная желеобразная твердь, посмотрите вверх паутинно подобные рванные серо коричневые облака — виртуальный гид для существующей в моем воображении экскурсионной группы. Эта примитивная игра успокаивала меня, отвлекала от сумрачных дум, которые непрозрачными черными облаками окружали моё сознание внутри меня же самого.