Сеанс длиною в жизнь
Шрифт:
В ту ночь, как и на следующий день и через очередные девять месяцев, да и до последнего Юриного вздоха, я была самой счастливой женщиной. В моей жизни, наконец, стало гармоничным все.
Рождение нашей Марии, я решила назвать дочку в честь ее бабушки, уже не было таким болезненным. Сама беременность протекала гораздо легче, чем с Богданом. Не было невыносимого токсикоза, зато был неимоверный секс с супругом на протяжении всей беременности.
Мы с упоением дарили себя друг другу. Наша любовь росла с каждым днем, с каждым часом. Наши любовные утехи доходили до рискованных авантюр. Мы занимались этим у Юры на работе. Мы занимались этим на сеновале, в кукурузе на чердаке. Вы когда-нибудь занимались ЭТИМ на чердаке? Если нет, то советую попробовать. Это что-то! Простите
Мы любили друг друга на зависть всем.
Эта зависть росла среди наших новых односельчан в геометрической прогрессии и в основном возникала у неудовлетворенных женщин, которых было в деревне - восемь из десяти.
Война никого не пощадила и забрала почти с каждого двора брата, сына, мужа или отца. Всем было нелегко и в основном женщины учились жить без мужчин, а тех же кого миновала лихая участь остаться вдовой, этот факт не долго радовал. Многие мужчины, вернувшиеся с фронта, принялись безбожно пить, или гулять напропалую, или и то и другое вместе. А кому это будет в радость? Женщины мучились, но терпели, стараясь просто радоваться тому, что пусть такой, но у них есть в доме мужчина. А те у кого мужья не вернулись, наоборот искали в этом плюсы – хоть не рвет сердце своими пьянками да гулянками, раз оплакала и все. Но ни те, ни другие не были по-настоящему счастливы ни в мыслях, ни наяву.
Я никогда не хвастала своим личным счастьем, тем более путь к моему счастью тоже не был гладким. Никогда не выставляла напоказ нашу семейную жизнь и не сплетничала направо и лево о жизнях других. Но «подруги» любили поговорить со мной о своих жизнях. Точнее, большинство из них, поливали грязью своих мужей, которые были не теми, кем бы им хотелось их видеть. Одни жаловались, что муж пьет. Другие, что муж бьет. Третьи, что мужья их не удовлетворяют в физическом смысле. В общем, жалоб было множество, и практически каждая, глядя мне в глаза мечтательно заявляла, что неплохо было бы иметь такого, как мой Юра.
– Вот твой Юрка, всегда при параде. Наглажен, пахуч, выбрит, вычищен, глаза прям радуются. А мой Леня… Вечно с перегаром и со щетиной, а эти его черные руки! Смотреть противно. А на твоего смотришь и … Васька ты ведь такая счастливая. Красавец, умен, весел и такой трудяга, и успевает же ведь все! А я своему говорю, помойся, выбрейся, приведи себя в порядок, а то как черт после своего комбайна. А у него один ответ «Не нравится – не смотри». – Постоянно ныла Оксанка Конюхова.
А ведь Ленька ее был настоящим красавцем. Два метра росту, кареглазый, чернявый, мускулистый, а улыбка… Он прошел практически через всю войну и вернулся целым и невредимым. Вот только у него не было времени на стирку и глажку собственных вещей, а Оксана тоже «не нанималась». У нее хватало времени только засматриваться на моего щупленького немецкого солдатика с печальными глазами. А на то, что муж выглядит таким, каким его делает жена, ей было наплевать.
– Я за него мыться не пойду, а смысл ему готовить чистое белье, если тело все в пыли? Он видите ль, не видит смысла в обмывании, если с утра вновь в поле. Вот что тут скажешь?
Я бы, конечно, могла что-нибудь сказать, но я с детства усвоила одну поговорку, еще из маминых уст – «Чужая семья – темный лес». Что мне было лезть со своим уставом? Так, время от времени я выслушивала Оксану, и понимающе кивая головой лишь приговаривала:
– Ничего, Оксана, все наладится, поверь. Все у вас будет хорошо.
А про себя добавляла – «Наладится, когда кроме себя любимой и моего Юры, начнешь уделять своему Леньке должное внимание. Он у тебя герой, а ты…»
Зинка Стародубова тоже любила заходить ко мне в гости с подобными жалобами, вот только она не упрекала своего Семена в неопрятности, а жаловалась на его похотливые взгляды в сторону других баб.
– Вот твой Юрка, от тебя глаз отвести не может. Не вооруженным взглядом видно, как его глаза начинают по-особому светиться, стоит только тебе появиться на горизонте. Даже его голос становится нежнее. Его глаза навеки прикованы лишь к тебе, и какое ему дело до миллиона других. А мой…
– Зин, да перестань ты. Твой Семен ведь тоже при тебе всегда. Всегда обнимет, приголубит, так что перестань. Ну посмотрит разок другой на кого-то, что уж тут мужики многие так устроены. Но ведь он с тобой, а это значит, что посмотрев по сторонам все же понимает, что лучше тебя ему не найти. Зинка, да он от ваших троих малышей с ума сходит, а ты глупостями голову забиваешь. – Часто успокаивала я Зину, но в очередной раз умалчивала о более реальной картине.
Зинка была очень хорошей женой и мамой. Хозяйка просто великолепная. Но во всей повседневной суете ей просто не было дела до себя самой. Она не была красавицей, но была очень милой молодой женщиной, вот только прабабушкиными неряшливыми нарядами, вряд ли удержишь взгляд молодого мужчины на себе любимой. Да, в то время мы все не знали что такое вещи от кутюр и модные новинки. Но ведь даже в те времена можно было ухаживать за собой в тех пределах, какие были тогда доступными. По крайней мере, можно было вещи стирать, как-то ушить под себя, чем-то украсить, например вышивкой. Ну кто я такая, чтобы учить Зину, что нужно следить за собой, чтобы не приходилось следить за мужем?
Среди так называемых «подруг» были и такие, которые жаловались на побои, на лень, на безбожное пьянство. Мне было всех их безумно жаль, но чем я могла помочь? Я просто слушала и искренне сопереживала. А на вопрос, где я умудрилась отхватить идеального мужа, всегда отвечала правду:
– На улице подобрала. Выходила, выкормила, а потом и замуж вышла, - не вдаваясь в подробности о том, что наши отношения не всегда были настолько идеальными, смело заявляла я.
Как ни странно, но эта правда всегда вызывала, причем у всех, лишь смех. Все были уверены, что я шучу и что просто скрытничаю. А я с удовольствием подхватывала их смех и не старалась никого убедить в обратном. Каждый кузнец своего собственного счастья и если бы я не решилась на «еще одну попытку», благодаря которой все встало на свои места, я бы тоже была одной из тех несчастных женщин, которые не знали, что делать с собственным супругом. Хотя, были среди моих «подруг» и те, которые горделиво рассказывали мне, как великолепны их мужья. Шикарно сложены, работящи, почти не пьют, а в постелиии…
– Ой, даже не знаю чтобы и делала с таким хлюпиком, как твой Юра. – Иногда слышала я. – И чего это девки за ним воздыхают, ну ничего ведь особенного? Глаза, как у самого несчастного щенка, губы во все лицо… А вот мой …(Коля, Вася, Петя, Дима…. не важно), он ведь такой мужественный, такой красивый, такой…
– Ну, не всем же таких иметь. Кто чего достоин. Тут уж ничего не поделаешь. – Спокойно отвечала я.
То, что эти писаные красавцы гуляют на право и лево, похоже знали все, кроме тех, кто хвастался столь прекрасным мужчиной в своей жизни. Проблема лишь была в том, что он был так прекрасен, что практически каждая свободная, да и не только, женщина, мечтала отбить его у законной жены, а он охотно этим пользовался. Но какое мне было дело до их «счастья», когда я ежесекундно наслаждалась своим? Мне в моем муже нравилось абсолютно все. Кто-то подумает что это невозможно у каждого есть недостатки. Но я знаю, что возможно.
Я любила его глаза. Обожала нос-каплю. И просто сума сходила всякий раз, как его пухлые губы ласкали мое тело. Мне нравилось, как неуклюже он кушает, усеивая все вокруг крошками и каплями. Мне нравилось как он побыстрее пытался построить предложение на русском языке, переполняемый какими-либо эмоциями, и просто выдавал несусветную чушь. Я обожала наблюдать за ним, когда он увлекательно повествовал несмышленым Богдану и Машеньке сказки придуманные на ходу. Любила даже его храп и тихое посапывание. Я любила его таким, каким он был. Ничего не пыталась изменить в своем, и никогда не заглядывалась на чужое.