Седьмое правило волшебника, или Столпы Творения
Шрифт:
Дженнсен слегка поколебало то, что сестра натравливает Ричарда на нее. Но это не имело значения. Сестра тоже жаждала смерти лорда Рала. Они все хотели его смерти.
Пора положить всему этому конец. Брат не сможет причинить ей вред своим волшебством. Неизвестно, откуда это стало известно Себастьяну, но пора положить этому конец, пока шанс не упущен снова. Но, интересно, зачем это понадобилось Мердинте…
Непонятно было и то, зачем сестра пыталась разозлить лорда Рала, чтобы он нанес удар своей магией, направив всю силу на Дженнсен, и таким образом открыл ей
Ладно, все так и должно быть. И незачем больше ждать!
Дав волю крику, полному накопившейся за всю жизнь ненависти, полному жгучей тоски по убитой маме, полному воющей ярости звучавшего в голове голоса, Дженнсен бросилась на Ричарда.
Она знала, что он использует для собственного спасения волшебство. Нанесет магический удар, подобный тому, который нанес тысячному отряду всадников. И будет потрясен, когда волшебство не сработает, когда она прорвется сквозь смертельные заклинания и вонзит нож в его злобное сердце. Он слишком поздно поймет, что она неуязвима.
С яростным воем Дженнсен налетела на брата.
Она ожидала ужасный взрыв, ждала, что придется пройти сквозь гром и молнии, но ничего подобного не произошло. Ричард попросту блокировал удар и поймал ее запястье. Проще некуда!.. Он не использовал волшебство и не произносил заклинаний. Он вообще не воспользовался волшебной силой.
Для обычной силы Дженнсен неуязвимой не была. А физически Ричард был явно сильнее.
— Успокойся, — сказал он.
Дженнсен яростно сопротивлялась, в ее бешеной атаке выплескивалась грозной бурей вся накопившаяся ненависть и боль. Лорд Рал предусмотрительно держал на расстоянии ее правую руку, а девушка бушевала, стуча ему в грудь кулачком левой. Ричард мог голыми руками разорвать ее надвое, но почему-то позволял выть и колотить его. А потом даже дал возможность отскочить назад. Дженнсен стояла, тяжело дыша и по-прежнему сжимая в кулаке нож, и слезы злобы и ярости струились по ее щекам.
— Убей ее! — снова завизжала сестра Мердинта. — Или Кэлен умрет!
— Ты в своем уме? — крикнул сестре Себастьян. — Она сама убьет его! Он даже не вооружен!
Ричард наклонился к лежащему на земле заплечному мешку и достал из него небольшую книгу.
— Я вооружен.
— Что ты имеешь в виду? — опешила Дженнсен. Теперь взгляд мерзавца был обращен на нее.
— Это древняя книга под названием «Столпы Творения». Ее написал наш предок, Дженнсен, один из первых лордов Ралов, тот, кто пришел к полному пониманию того, что породил первый в нашем роду. Его звали Элрик Рал, и он, помимо всего прочего, создал узы. Это очень интересное чтение.
— Думаю, в ней написано, что лорд Рал должен убивать таких, как я, — произнесла Дженнсен.
— Конечно, — улыбнулся Ричард. — Именно так.
— Что? Неужели в ней это написано? — Дженнсен с трудом верилось, что он подтвердит сказанное.
Ричард кивнул:
— В ней объясняются причины, по которым все действительно лишенные дара отпрыски лорда Рала должны быть уничтожены.
— Я знала это! Ты пытался лгать! Но это правда! Здесь все правда!
— Но я не утверждал,
— Почему? — спросила Дженнсен.
— Дженнсен, это не имеет значения, — прошептал Себастьян. — Не слушай его!
Ричард кивнул на него:
— Ему все известно. Именно поэтому он знал, что я своим волшебством не могу причинить тебе вред. Ему известно, о чем эта книга.
Дженнсен повернулась к Себастьяну. В глазах ее внезапно зажегся свет полного понимания.
— Такая книга есть и у императора Джеганя.
— Дженнсен, это неправда.
— Я видела ее, Себастьян. Эти самые «Столпы Творения». Я видела книгу в палатке императора. Это книга на древнем языке, одна из самых ценных. Он знал, что в ней написано. А ты — один из его лучших стратегов. Он рассказал тебе, и ты знал, что в ней сказано.
— Джен, я…
И вдруг, сквозь буйство голоса, все происшедшее и происходящее сложилось в голове Дженнсен в целостную картину. Мучительная боль взорвала все ее существо. Истинные масштабы предательства предстали во всей ясности.
— Это же был ты! — прошептала она.
— Как ты можешь во мне сомневаться? Я люблю тебя!
— О добрые духи, все время это был ты.
Лицо Себастьяна стало таким же белым, как и взлохмаченные пряди его волос, но в нем появилось какое-то непреклонное спокойствие.
— Джен, это ничего не меняет.
— Это все ты, — прошептала она, широко раскрыв глаза. — Ты просто съел несколько сердцевинок горной розы…
— Ерунда! Да у меня их никогда не было!
— Я видела их в банке в твоем мешке. Ты спрятал сердцевинки розы под бечевкой. А они высыпались.
— Ах, эти. Я… Я взял их у целителя… Когда мы останавливались у него.
— Лжец, они всю дорогу были у тебя. И ты съел десяток, чтобы вызвать у себя лихорадку.
— Джен, ты сошла с ума!
Дженнсен, содрогаясь, указала на него ножом:
— Это был ты, все время ты. И тогда, в первую ночь, ты сказал мне, что лучшее против врага оружие — то, что принадлежит ему или получено от него. В общем, что к врагу близко… Ты очень хотел, чтобы у меня оказался этот нож. Я была тебе нужна, потому что я близка к врагу. Ты хотел использовать меня. Потому ты и снял его с того солдата!
— Джен…
— Ты клялся, что любишь меня. Докажи это! Не лги мне! Скажи правду!
Себастьян некоторое время смотрел на подругу, потом вскинул голову:
— Да, мне хотелось завоевать твое доверие. Я думал, что если у меня будет лихорадка, ты пожалеешь меня.
— А как насчет мертвого солдата, которого я нашла?
— Это был один из моих людей. Мы поймали человека, у которого был этот нож. Один из моих людей переоделся в д’харианскую форму. Увидев, что ты идешь, я сбросил его с утеса.
— Ты убил своего солдата?
— Иногда великая цель требует жертв. Спасение приходит через пожертвование. — Тон Себастьяна стал вызывающим.
— А как ты узнал, где я?