Седьмой канал
Шрифт:
Ну вот… Глеб, как ни радовался встрече с Логом, все время ощущал какое-то внутреннее беспокойство. Словно щемило что-то глубоко-глубоко. А теперь понял, что это было, — он ждал, когда Лог задаст этот вопрос.
— Говорил, — еле слышно ответил Глеб.
— С кем? — помедлив немного, спросил Лог.
— С дядей Гариком, папиным товарищем из города Львова. — Последние слова уже с трудом произнес — еле сдерживался, чтобы не всхлипнуть.
— Все-все рассказал? — Лог спросил не сразу — никак, наверное, в себя не мог прийти после Глебовых слов.
— Я думал, он вместе
— Не надо плакать Глеб. Я на тебя не сержусь. Совпадений в самом деле слишком много. Даже для нас, когда мы решали, какой предмет в твоей квартире выбрать для передатчика связи. Дядя Гарик — это тот, что помог нам тебя от автобуса спасти?
— Тот, — все еще всхлипывает Глеб. — Но он мне честное слово дал.
— И он тебе сразу поверил?
— Не знаю. Кажется, да.
— Ладно, вопрос с дядей Гариком мы постараемся уладить. Не все так страшно. А больше никому не говорил?
— Не успел…
— Как это — не успел?
— Пошел к нему, а его дома не было.
— Ты говоришь о Вовке?
— Нет, писатель над ним живет, бородатый такой.
— Почему же ты именно к нему пошел?
— Потому что он не такой, как другие взрослые. У него глаза понимающие. И веселые. Как у дяди Гарика. Я думал, вы навсегда ушли и больше не появитесь. Должны же на Земле знать, что вы с нами в контакт вступили? А кто мне поверит? Тот писатель поверил бы… Дядя Лог, вы в самом деле не сердитесь на меня?
— Я же сказал, что не сержусь. Я все понимаю, трудно тебе было. И хватит об этом. Ну, так как же ты жил здесь без меня?
Глеб ничего ответить не успел, потому что зазвенел дверной звонок. Неужели Дима? То бродит неизвестно где (вообще-то, известно. Если не где, то с кем!), то заявляется, когда не нужно! А может, это тетя Нила? Тогда Глеб быстренько скажет ей, что все у него в порядке, закроет дверь и снова вернется к Логу.
Но это был все-таки Дима. И снова, как в тот раз, не в настроении. На диван, правда, падать не стал, но лицо у него такое, словно он принес полный портфель двоек.
— Опять поссорились? — спрашивает Глеб.
— А ты не лезь, куда, не просят! — неожиданно грубо отвечает Дима.
Что ж, спасибо! Пусть теперь попросит письмо отнести своей задаваке!
Дима, наверное, понял, что напрасно обидел брата, подошел к нему и волосы растрепал, как папа делает, когда приласкать хочет: не сердись, мол, сам видишь, дело какое! Глеб никакого дела не видел, но дальше обижаться не стал.
— Ладно, — говорит, — давай отнесу.
— Что отнесешь? — не понял Дима.
— Как что? Письмо. Только учти — если кто-нибудь другой откроет — сразу убегу. Хватит с меня прошлого раза.
— Вот ты о чем, — вздыхает Дима. — Нет, Глеб, больше никакого письма не будет. Обойдется без письма! — Проходит в комнату, садится на диван рядом с Логом-осьминогом. Потом вдруг улыбается, бесшабашно машет рукой и кричит: — Обойдется! Ничего, Глебыч, переживем! А ну держи! Го-ол!
И тут происходит такое, что и в страшном сне не приснится. Дима хватает осьминога и бросает в Глеба. Они несколько раз и раньше, когда никого дома не было, заменяли осьминогом мяч. Однажды чуть стекло в серванте не разбили. Но раньше это был просто надувной резиновый осьминог, а сейчас…
Увидев летящий в него снаряд, Глеб инстинктивно пригибается, и осьминог, просвистев над головой, вылетает в открытую дверь лоджии. Ударяется о перила, подпрыгивает и… летит на землю с восьмого этажа.
Себя не помня, Глеб выбегает в лоджию, смотрит вниз и видит голубое пятно рядом с большой лужей. Тут же возвращается в комнату и, ни слова не говоря Диме, бросается к двери. Кнопка вызова лифта горит красным светом — занято. Не раздумывая, Глеб устремляется вниз по лестнице — только цифры, обозначающие этажи, перед глазами мелькают. Выскакивает из подъезда, огибает дом, выбегает на площадь и… Осьминога нет нигде. Вот лужа, рядом с которой он лежал. Вот дерево возле лужи — Глеб все это хорошо видел сверху. И больше ничего.
Глеб обегает площадь в надежде, что осьминога куда-то закатило ветром. Но очень скоро понимает, что искать здесь бесполезно. Осьминог ведь не иголка! Его издалека видно. Значит, кто-то успел подобрать! Но кто? Далеко этот человек уйти не мог — Глеб очень быстро прибежал. Площадь пуста. Это в погожие дни здесь людей много, а сейчас никого нет. Может, в билетные кассы зашел?
Глеб вбегает в кассовый зал. Оглядывается. Потом соображает, что взрослому игрушка не нужна. Значит, взял кто-нибудь из малышей. В зале людей немного — с приходом осени их всегда делается меньше. А детей всего двое — мальчик чуть постарше Глеба и совсем маленькая девочка. Осьминога у них нет.
Что же теперь делать? В какую сторону бежать — вверх или вниз по улице?
— Никуда бежать не надо, — слышит Глеб голос Лога. — Иди домой.
То есть как домой? Одному, без осьминога?
— А где вы?
— Иди домой. Все в порядке, не волнуйся.
Глеб, ничего не понимая, бежит к своему подъезду. Поднимается на восьмой этаж, открывает дверь… В коридоре стоят Дима, Настя и ее бородатый папа-писатель. В руках у Димы осьминог, целый и невредимый.
— А-а, старый знакомый, — улыбается писатель. — Выходит, теперь я у тебя в гостях. — И незаметно подмигивает.
— Здравствуйте, — приходит в себя Глеб. — Так это вы осьминога взяли?
— Мы, — говорит писатель. — Вернее, Настенька. Хорошо, что успели заметить, из какой лоджии он выпал. Дочка моя как раз тучи разглядывала. Ну, а квартиру рассчитать — дело уже нехитрое.
— Почему же я вас по дороге не встретил?
— Не знаю, — пожимает плечами писатель. — Разминулись, значит.
В другое время Глеб с удовольствием поговорил бы еще с настоящим, живым писателем. Но сейчас его волновало другое: не повредил ли себе что-нибудь Лог, грохнувшись с такой высоты, и не подействует ли это падение на контакт? Вообще-то, голос Лога он уже слышал — значит, все в порядке. Но лучше расспросить обо всем самому.