Седьмой Совершенный
Шрифт:
— Он меня ударил, — завопил Мухаммад, делая вид, что собирается броситься на Абу Абдаллаха.
— Не позволяй себе лишнего, парень, — предостерег его полководец. Он сидел спокойно, только убрал полы халата с колен.
— Сядь, — приказал халиф, — у Абу Абдаллаха это получилось нечаянно. А ты, Абдаллах, соизмеряй силу своих рук. Иногда это приводит к опасным последствиям.
Мухаммад поплелся на свое место. Генерал сделал знак виночерпию, и тот наполнил его чашу. Музыканты заиграли мелодию хафиф. Один из гостей по имени Азиз обратился к халифу:
— О, махди, в Коране сказано, что на том свете мусульман ждут вечно девственные гурии и источники, струящие вино. Это действительно
— Нет, я пришел не оттуда, — сказал халиф. — Но тебе, Азиз, разве не достаточно гурий, окружающих нас, возможно среди них есть и девственницы?
Все засмеялись.
— Или вина, имеющегося здесь, — продолжал халиф. — Это метафора, Азиз, тебе пора бы самому это понимать. Простому люду не объяснишь, что есть рай иначе, как облекая в доступные для него понятия. Точно также и понятие Бога. Из сидящих здесь, никто не достиг посвящения седьмой степени, это и понятно. Но некоторые из вас могли читать книгу седьмой степени. Там ясно сказано, что в основе структуры мироздания и в истоке бытия лежит непознаваемая тайна, которую можно определять коранической метафорой — АМР — ВЕЛЕНИЕ. — Это и есть Бог. Затем появился Разум — первопричина. Он создан без посредника, но через его посредство создано все сущее в мире. От Разума появилась Душа. Она творец небес и звезд и она же дух человека. Иса Масих сказал: «Иду к моему отцу». Он считал себя сыном Мировой души. Тот мир состоит из Разума и Души. Это и есть рай. Ведь, как был создан мир, — Душа стремилась к совершенству, и потому ощутила потребность в движении, а движение нуждается в физических категориях, чтобы отмерить свой бег. Тогда возникли небесные своды, за ними возникли простые стихии. Из сложных соединений минералов образовались растения, животные, человек. Душа соединилась с телами. Подобно тому, как небесные своды и стихии пришли в движение под воздействием Души и Разума, точно так же люди должны двигаться вместе с религиозными законами под воздействием пророка и восприемника, духовного завещания по семи периодам, пока не настанет последний период, наступит время Воскресения, отпадут обязанности, постановления и предписания. Седьмой период будет означать, что Душа достигла своего совершенства, а это и есть воскресение. В этот момент рухнут небесные своды и рассыплются звезды, небо и земля свернутся, как сворачивается письмо, и тогда от людей потребуют отчета об их прожитой жизни.
Убайдаллах замолчал и смочил горло вином. Картина, нарисованная им, произвела на гостей тягостное впечатление. Если кто из присутствующих и читал книгу седьмой степени, то запомнил из нее только то, что члены ас-сабийа, достигшие седьмой степени, освобождаются от религиозных обязанностей и предписаний шариата относительно купли-продажи, покровительства, дара, брака, развода, членовредительства, кровомщения, виры. Халиф и сам понял, что рассказ о конце света неуместен на пирушке. Он хлопнул в ладоши и приказал танцовщицам показать какое-нибудь представление. Рабыни заказали музыку и принялись исполнять танец верблюдов.
Генерал поднялся и, обращаясь к халифу, сказал:
— Убайдаллах, я, с твоего позволения, покину собрание. Есть дела неотложные в Кайруане.
— Нам будет не хватать тебя, но все равно иди, — разрешил халиф.
Генерал склонился в полупоклоне и вышел. Через некоторе время после ухода Абу Абдаллаха, халиф почувствовал усталость. Он воздел руки и громко сказал:
— Хвала Аллаху!
— Хвала Аллаху! — вразнобой повторили гости и, благодаря за угощение, стали расходиться.
Вскоре в зале остались только халиф и его племянник. Мухаммад стал наливать себе вино, но халиф остановил его словами:
— Не слишком ли много ты пьешь?
— А что такое? — дерзко ответил племянник.
— А то, что ты не умеешь себя вести. Зачем ты пристаешь к Абу Абдаллаху?
— Затем, что он выскочка и неотесанный мужлан.
— Этот неотесанный мужлан принес нам власть.
— Тебе власть, — поправил Мухаммад, — в то время, как завещано это дело мне.
— Не хочешь ли ты сказать, что я плохо справился с этим делом?
— Я сказал то, что сказал, — угрюмо ответил Мухаммад.
— Ты еще молод, — миролюбиво сказал Убайдаллах, — подожди, после меня будешь ты халифом.
— Я подожду, — нехотя согласился племянник, — но Абдаллаха надо убрать, он опасен, выгони его.
— Я потому и терплю его, что он опасен, — сказал халиф.
Мухаммад недоуменно посмотрел на халифа.
— Все рычаги в его руках, — пояснил Убайдаллах, — армия, казна, народ. Ты видишь, как любит его народ? А у меня еще ничего нет, кроме святости и божественного призвания.
Мухаммад скривился в усмешке.
— Так давай отравим его. Можно было сегодня сделать это, удобный был случай.
— Это слишком подозрительно будет выглядеть, нужно время. Я лишу его власти, постепенно. Нельзя, чтобы он заподозрил. Вожди котама затаили на меня обиду. Одного призыва Абу Абдаллаха будет достаточно, чтобы они вернулись. Нужно время. Ясно тебе?
— Ясно, — нехотя ответил Мухаммад.
— Хорошо, теперь иди поспи, и старайся держать себя в руках.
Оставшись один, Убайдаллах широко зевнул, раскинул руки и запрокинул голову, разглядывая разрисованный купол, из стен которого, сквозь цветные стекла проникал слабый свет. Стоявшие у дверей телохранители, четверо нубийцев, молча взирали на него.
— Выйдите, — сказал им халиф, — и стойте с другой стороны.
Когда его приказание было исполнено, он засмеялся. Как же неисповедимы пути Господни! Семь лет просидеть в тюремной камере, без малейшей надежды, умирая каждый день от голода, холода, грязи, зловония и вдруг чудесным образом выйти оттуда и сесть на престол! Хотя он всегда знал, что это случится. Правда, в тюрьме его вера пошатнулась. Это было последним испытанием.
Халиф повернулся на звук открывшейся двери. Вошел хаджиб и попросил позволения убрать стол.
— Не надо, — сказал Убайдаллах, — потом уберут. Я хочу отдохнуть.
— Может быть, повелитель желает пройти в свои покои? — почтительно спросил хаджиб.
— Нет, пусть принесут сюда постель и пришли мне рабыню, белую.
Хаджиб исчез. Халиф подумал об Абу Абдаллахе и помрачнел. Вначале он не хотел избавляться от полководца, но по всему видно, что тот не собирается довольствоваться ролью военачальника. Жаль, потому что Убайдаллах все-таки был ему благодарен за труды. Но совсем не прост этот полководец. Глупец, не сознает, что если бы не Убайдаллах, не было бы его самого, просто у каждого свое предназначение. Нет, он не довольствуется ролью исфах-салара. Абу Абдаллах из низов, простолюдин, а они без понятия. Сначало ковром стелятся, в лепешку расшибутся, чтобы угодить, но как только почувствуют возможность тут же показывают зубы.
Принесли постель и положили возле трона. Затем в зал вошла девушка. Вошла и остановилась.
— Сколько тебе лет? — спросил халиф.
— Одиннадцать, господин, — робко сказала рабыня.
Убайдаллах, скинув туфли, лег на постель.
— Подойди, — сказал он.
Рабыня приблизилась.
— Ты знаешь, кто я? — спросил халиф.
— Да, господин. Вы махди, посланник божий.
— Хорошо, сядь у изголовья.
Девушка повиновалась. Халиф положил ей голову на колени.
— Помассируй мне голову, — сказал халиф.