Седьмой Совершенный
Шрифт:
— Сразу видно настоящего полицейского, — улыбнулся Абу-л-Хасан.
— Скорее это выглядит так, — когда власть не может справиться с ними, она, чтобы скрыть свою беспомощность, придает айарам некоторую законность.
— До чего же приятно разговаривать с умным человеком, — с досадой сказал Абу-л-Хасан.
Неприятно, когда вещи называют своими именами, как никак он был представителем власти.
Появился Хамза.
— Она не помнит, — заявил он.
— Ну ладно, — сказал Ахмад Башир, — все равно надо сходить, посмотреть.
— А
— Товарищ мой потерялся.
— Багдад город большой, почему вы думаете, что это именно он?
Ахмад Башир улыбнулся.
— Не знаю, мне так показалось, по повадкам смахивает. А!!! Подождите, вы же его знаете. Помните того бродягу в Сиджильмасе, крестьянина, приговоренного к смерти, мы использовали его в операции против Убайдаллаха. Вы еще обещали выхлопотать ему помилование.
— Да, да, — рассеянно сказал Абу-л-Хасан, — но я свое слово сдержал. Кстати, и в отношении вас тоже.
— Да, — согласился Ахмад Башир, — кто же знал, что так получится.
— Вы не сказали мне, чем сейчас занимаетесь, — сказал Абу-л-Хасан, чтобы переменить тему.
— Разве? — удивился Ахмад Башир. — А вы спрашивали?
— Кажется, нет.
— Так поэтому, наверное, я и не сказал. Я занимаюсь торговлей, вернее, занимался до последнего времени, и дела шли успешно, пока я по глупости не сделал доброе дело, тут-то меня и взяли в оборот. Есть люди, которым благотворительность противопоказана, вы понимаете, о ком я говорю?
Абу-л-Хасан засмеялся.
— Вы говорите загадками, друг мой.
— В следующий раз я расскажу вам эту историю, а сейчас мне надо поторопиться, чтобы застать на месте того поденщика. Сдается мне, что это все-таки мой приятель. Он со странностями, сегодня утром неизвестно на что обиделся и ушел от меня. Скажите мне напоследок, все-таки это не дает мне покоя, тот протокол допроса у халифа… или он даже не покидало пределы вашего ведомства и наш труд оказался напрасен?
— Я передал протокол вазиру Аббасу, моему тогдашнему начальнику, а как он с ним распорядился — неизвестно, известно только, что сам он был убит во время заговора против нынешнего халифа.
Ахмад Башир поднялся.
— Благодарю за угощение, вы позволите навестить вас еще раз? Я пробуду в Багдаде еще какое-то время.
— Я буду рад видеть вас, друг мой.
— Может ли слуга показать мне дом, в котором живет ваша служанка?
— Конечно, но может быть, вызвать охрану, ведь айары могут вернуться. Несмотря на свой кодекс, они народ довольно злобный и мстительный.
— Не стоит беспокоиться.
Абу-л-Хасан долго уговаривал гостя, но тот был непреклонен.
— Где вы остановились? — напоследок спросил Абу-л-Хасан.
Ахмад Башир широко улыбнулся.
— Все там же, караван-сарай в квартале Аш-шамасия. Вы позволите расспросить вашу служанку?
Абу-л-Хасан вызвал Анну, и Ахмад Башир задал ей несколько вопросов. Затем он раскланялся.
Оказавшись за воротами, он сказал себе: «А девица недурна», и в сопровождении слуги отправился к дому Ибн Лайса.
Абу-л-Хасан, оставшись наедине с Анной, еще раз расспросил ее. Девушка подробно рассказывала о случившемся, а Абу-л-Хасан невольно разглядывал ее. Стриженую голову она повязала платком, пропустив концы под подбородком и сделав узелок на затылке. В уголках губ таилась улыбка, которая почему-то вселяла в Абу-л-Хасана неясную тревогу. Закончив рассказ, она подняла на хозяина голубые глаза, и от этого взгляда Абу-л-Хасан почувствовал себя зеленым юнцом. Глубоким вздохом он возобновил положение вещей и сказал:
— Хочешь вина?
Служанка помотала головой.
— А еды?
Она утвердительно кивнула.
— Ешь.
Анна благодарно кивнула и присела к столешнице.
— Сколько тебе лет? — через некоторое время спросил Абу-л-Хасан.
— Тринадцать, господин, — с набитым ртом сказала девушка.
Абу-л-Хасан никому из слуг не позволил бы отвечать с набитым ртом, но сейчас он только улыбнулся.
— Ты помогла мне утром, боль прошла очень быстро.
— Я рада, что смогла это сделать.
Анна перестала есть и поднялась из-за стола.
— Ешь, что же ты?
— Спасибо я сыта.
— Но ты не могла так быстро насытиться.
— Честно говоря, господин, я не хотела есть, Хамза накормил меня. Просто мне показалось, что вам будет приятно посмотреть, как я ем.
Изумленный Абу-л-Хасан спросил:
— Почему же ты в таком случае не выпила вина, чтобы доставить мне удовольствие?
— Это другое, у господина создалось бы обо мне превратное впечатление, питье вина не красит девушку.
— А ты умна.
— Спасибо, господин.
Девушка определенно нравилась ему. Платье и кафтан, надетые на Анну не давали никакой возможности разглядеть ее формы. Подумав об этом, Абу-л-Хасан непроизвольно протянул руку и наткнулся на ее упругую грудь. Издав пронзительный визг, Анна отпрыгнула в сторону. Прибежал испуганный Хамза. Не решаясь войти, он остановился за дверью и кашлянул, давая знать, что он поблизости.
— Прости, — сказал девушке Абу-л-Хасан, — у меня это получилось нечаянно, можешь идти.
Анна поклонилась и вышла из комнаты.
— Можешь войти, — разрешил Абу-л-Хасан.
— Ну, — весело спросил Абу-л-Хасан, — чего ты прибежал?
— Я подумал, господин… — Хамза замялся.
— Чего ты подумал, что мне может понадобиться твоя помощь? Но я не настолько еще стар.
Хамза стоял, утратив дар речи.
— Ты думаешь, я не могу взять ее к себе на ложе? — продолжал Абу-л-Хасан.
— Можете господин, но я не думаю, что от этого будет польза. Она не рабыня, к тому же иудейка, ее отец поднимет шум, подаст жалобу.