Чтение онлайн

на главную

Жанры

Сегодня и вчера. Книга стихов
Шрифт:

«Умирают мои старики…»

Умирают мои старики — Мои боги, мои педагоги, Пролагатели торной дороги, Где шаги мои были легки. Вы, прикрывшие грудью наш возраст От ошибок, угроз и прикрас, Неужели дешевая хворость Одолела, осилила вас? Умирают мои старики, Завещают мне жить очень долго, Но не дольше, чем нужно по долгу, По закону строфы и строки.

«Перевожу с монгольского и с польского…»

Перевожу с монгольского и с польского, С румынского перевожу и с финского, С немецкого, но также и с ненецкого, С грузинского, но также с осетинского. Работаю с неслыханной охотою Я
только потому над переводами,
Что переводы кажутся пехотою, Взрывающей валы между народами. Перевожу смелее все и бережней И старый ямб и вольный стих теперешний. Как в Индию зерно для голодающих, Перевожу правдивых и дерзающих. А вы, глашатаи идей порочных, Любой земли фразеры и лгуны, Не суйте мне, пожалуйста, подстрочник — Не будете вы переведены. Пучины розни разделяют страны. Дорога нелегка и далека. Перевожу, как через океаны Поэзию в язык из языка.

«Я перевел стихи про Ильича…»

Я перевел стихи про Ильича. Поэт писал в Тавризе за решеткой. А после — сдуру или сгоряча — Судья вписал их в приговор короткий. Я словно тряпку вынул изо рта — Тюремный кляп, до самой глотки вбитый. И медленно приподнялся убитый, И вдруг заговорила немота. Как будто губы я ему отер, И дал воды, и на ноги поставил: Он выбился — просветом из-под ставен, Пробился, как из-под золы костер. Горит, живет. Как будто, нем и бледен, не падал он. И я — не поднимал. А я сначала только слово Ленин Во всем восточном тексте понимал.

Назым

Словно в детстве — веселый, Словно в юности — добрый. Словно тачку на каторге и не толкал. Жизнь танцует пред ним молодой Айседорой. Босоногой плясуньей Айседорой Дункан. Я не мало шатался по белому свету, Но о турках сужу по Назыму Хикмету. Я других не видал, ни единой души, Но, по-моему, турки — они хороши! Высоки они, голубоглазы и русы, И в искусстве у них подходящие вкусы, Ильича на студенческих партах прочли, А в стихе маяковские ритмы учли. Только так и судите народ — по поэту. Только так и учите язык — по стихам. Пожелаем здоровья Назыму Хикмету, Чтобы голос его никогда не стихал. Изобретаю аппараты — С утра привинчиваю части Из наилучшей чистой правды И части из большого счастья. Взлетают к людям дирижабли. Они с дороги не собьются. Мои опаски и дрожанья Моторам не передаются. Мое сомненье и тревога Не перекинутся к другому. Когда стихи уйдут в дорогу, Они меня забудут дома.

О Л. Н. Мартынове

(Статья)

Мартынов знает, какая погода Сегодня в любом уголке земли: Там, где дождя не дождутся по году, Там, где моря на моря стекли. Идет Мартынов мрачнее тучи. — ? — Над всем Поволжьем опять — ни тучи. Или: — В Мехико-сити мороз, Опять бродяга в парке замерз. Подумаешь, что бродяга Гекубе? Небо над нами все голубей. Рядом с нами бодро воркует Россыпь общественных голубей. Мартынов выщурит синие, честные, Сверхреальные свои глаза И шепчет немногие ему известные Мексиканские словеса. Тонко, но крепко, как ниткой суровой, Он связан с этой зимой суровой, С тучей, что на Поволжье плывет, Со всем, что на этой земле живет.

«Снова стол бумагами завален…»

Снова стол бумагами завален. Разгребу, расчищу уголок, Между несгораемых развалин Поищу горючий уголек. Вдохновений ложные начала, Вороха сомнительных программ — Чем меня минута накачала — На поверку вечности отдам. А в тупую неподвижность вечности, В ту, что не содвинут, не согнут, Посмотрю сквозь призму быстротечности Шустрыми глазищами минут.

Ксения Некрасова

(Воспоминания)

У Малого театра, прозрачна как тара, Себя подставляя под струи Москвы, Ксюша меня увидала и стала: — Боря! Здравствуйте! Это вы? А я-то думала, тебя убили. А ты живой. А ты майор. Какие вы все хорошие были. А я вас помню всех до сих пор. Я только вернулся после выигранной, После великой второй мировой И к жизни, как листик, из книги выдранный, Липнул. И был — майор. И — живой. Я был майор и пачку тридцаток Истратить ради встречи готов, Ради прожитых рядом тридцатых Тощих студенческих наших годов. — Но я обедала, — сказала Ксения. — Не помню что, но я сыта. Купи мне лучше цветы синие, Люблю смотреть на эти цвета. Тучный Островский, поджав штиблеты, Очистил место, где сидеть Ее цветам синего цвета, Ее волосам, начинавшим седеть. И вот, моложе дубовой рощицы, И вот, стариннее дубовой сохи, Ксюша голосом сельской пророчицы Запричитала свои стихи.

Русский язык

Толстовско-тургеневский, орловско-курский — Самый точный. И волжский говор — самый вкусный. И русско-восточный Цветистый говор там, за Казанью, И южный говор — Казачьи песни и сказанья, Их грусть и гонор. Древлехранительница Новгородчина — Там песню словишь. И Вологодчина, где наворочены Стога пословиц. Я как ведро, куда навалом Язык навален, Где в тесноте, но без обиды Слова набиты. Как граждане перед законом, Жаргон с жаргоном Во мне равны, а все акценты Хотят оценки.

«Хорошо, когда хулят и хвалят…»

Хорошо, когда хулят и хвалят, Превозносят или наземь валят, Хорошо стыдиться и гордиться И на что-нибудь годиться. Не хочу быть вычеркнутым словом В телеграмме — без него дойдет! — А хочу быть вытянутым ломом, В будущее продолбившим ход.

«Поэтический язык — не лютеранская обедня…»

Поэтический язык — не лютеранская обедня, Где чисто, холодно, светло и — ни свечей, ни образов, Где лгут про ад, молчат про рай и угрожает проповедник, Где нету музыки в словах, а в слове — нету образов. Поэтический язык — солдатский митинг перед боем. Нет времени для болтовни, а слово — говори любое, Лишь бы хватало за сердца, лишь бы дошло, лишь бы прожгло, Лишь бы победе помогло.

Исходные пункты

Я исходил из хлеба и воды, И неба (сверху), и суглинка (рядом), И тех людей, чьи тяжкие труды Суглинок полем сделали и садом. Из них я первым делом исходил И с ними пол-Европы исходил. Солдаты не умеют скрыть презрения К бездельнику, фразеру и вралю. Я перешел на эту точку зрения И длинных рассуждений не люблю. Я плохо верю в громкие слова — У громких слов семь пятниц на неделе — И знаю: дважды два — не дважды два, Покуда на бумаге, не на деле.
Поделиться:
Популярные книги

Неудержимый. Книга VI

Боярский Андрей
6. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга VI

Третий. Том 2

INDIGO
2. Отпуск
Фантастика:
космическая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Третий. Том 2

Афганский рубеж

Дорин Михаил
1. Рубеж
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
7.50
рейтинг книги
Афганский рубеж

Дайте поспать! Том II

Матисов Павел
2. Вечный Сон
Фантастика:
фэнтези
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Дайте поспать! Том II

Жребий некроманта. Надежда рода

Решетов Евгений Валерьевич
1. Жребий некроманта
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
6.50
рейтинг книги
Жребий некроманта. Надежда рода

Золушка вне правил

Шах Ольга
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
6.83
рейтинг книги
Золушка вне правил

(Бес) Предел

Юнина Наталья
Любовные романы:
современные любовные романы
6.75
рейтинг книги
(Бес) Предел

Моя (не) на одну ночь. Бесконтрактная любовь

Тоцка Тала
4. Шикарные Аверины
Любовные романы:
современные любовные романы
7.70
рейтинг книги
Моя (не) на одну ночь. Бесконтрактная любовь

Проводник

Кораблев Родион
2. Другая сторона
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
7.41
рейтинг книги
Проводник

На границе империй. Том 4

INDIGO
4. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
космическая фантастика
6.00
рейтинг книги
На границе империй. Том 4

Физрук 2: назад в СССР

Гуров Валерий Александрович
2. Физрук
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Физрук 2: назад в СССР

Бастард

Осадчук Алексей Витальевич
1. Последняя жизнь
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
попаданцы
5.86
рейтинг книги
Бастард

Восход. Солнцев. Книга IV

Скабер Артемий
4. Голос Бога
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Восход. Солнцев. Книга IV

В теле пацана

Павлов Игорь Васильевич
1. Великое плато Вита
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
В теле пацана