Сегодня - позавчера 2
Шрифт:
Нет, конечно, мы не бежали как в кино - цепями, в полный рост. Перекатами, перебежками, ползком, ломая колючий снежный наст, обтекая рощу, постреливая, медленно, но верно мы приближались к окопам врага. И вот уже в рощу полетели гранаты, потом:
– Ура!
– решительный рывок и яростная рукопашная.
– Проконтролировать территорию, закрепиться, приготовиться к отражению контратаки противника!
– кричал я в досаде. Всё кончилось раньше, чем я добежал.
Осмотрелся. Прямо за рощей местность шла на возвышение и там, наверху - Большие Бугры. Справа - Малые. Отсюда
Так и доложил Степанову, когда протянули телефон. Комполка приказал закрепиться и дождаться батальона, при этом провести разведку в направлении Больших Бугров. У нас есть разведчики, вот пусть и проводят. Отрабатывают "сугревочные-наркомовские".
Пошёл посмотреть снайпера. Винтовка уцелела, отдал своим снайперам. Накидка у снайпера была интересная - двусторонняя накидка-пончо, как у мексиканцев, с одной стороны белая, с другой - пятнистая. Накидка плотная, как плащ сгодиться, ещё и утеплённым подбоем. Снайперши отказались. Обозвал их дурами, сказал, что себе оставлю. Приказал отчистить от крови и заштопать. Но, самое интересное оказалось под накидкой - железный крест на шее и сдвоенные молнии в петлицах. Эсэс? Они же должны быть в чёрном, я в кино видел. А эти в обычной форме. Все остальные убитые оказались тоже эсэсовцами. Приказал собрать документы с трупов и отправить в разведотдел.
– Командир, враги!
До сотни немцев ломанной цепью спускались от Больших Бугров. Без танков и БТР. Как-то непривычно.
– К бою! Занять позиции! Сейчас обстрел начнётся! Взводных, ко мне!
Когда прибежали взводные, поставил задачу:
– Подпускаем в упор, сидим тише мышей. Если кто не сдержится - пристрелю. Стрелять только после станкоча. После сигнала, огонь должен быть ошеломляющим. Долбим из всех стволов и тут же идём в контратаку. Если повезёт - на шее немца в село заскочим. Задача ясна? Тогда - по местам!
Взводные убежали. Вокруг фонтанчиками взлетал снег - рота окапывалась.
– Зарывайся глубже, пехота!
С противным свистом прилетела первая мина. Я нырнул в дзот, где уже прятались мои снайперы и неразлучная троица телохранителей - Кот, Ваня и Прохор. Рвануло. И тут же замолотило со всех сторон, аж земля под ногами закачалась. Сел на полураздетый труп немца.
– А где пулемёт?
– спросил я.
– Первый взвод забрал, - с сожалением на лице проорал Ваня. Видно, сам хотел взять, но не успел. Да, у нас в роте, как в большой семье - хлебалом не щёлкай.
Огляделся. Вот же немцы народ основательный! Дзот выглядел номером люкс - печка, сейчас опрокинутая, лавки, разнесённые гранатой в щепу, стены и потолок фанерой обшиты, потому за шиворот от взрывов и не сыпет, как в наших землянках. А что нам мешает так жить?
– Ваня, передашь Брасеню мой приказ - чтобы всю эту фанеру ободрал и в обоз оприходовал.
– Есть, командир!
Наша же собственная лень и мешает. Когда появляется выбор: попотеть ради комфорта или так потерпеть, выбор пропадает. Исключительно терпеливый наш народ.
Обстрел слабел, ещё
– Идут!
Я выбежал в траншею, заорал:
– Доложить о потерях! Раненных - в тыл!
И только потом посмотрел на цепь немцев. Какие-то они робкие, несмелые. Где тот рывок, где то мельтешение, какое я видел прошедшей осенью? Или им без танков непривычно?
– Что, немец, зябко тебе без танков? Давай, смелее! Мы обогреем, приголубим!
– заорал я. Не немцам, своим. Над страхом надо посмеяться - страх и уйдёт.
– Два с половиной, - пробормотал я. Работая на железной дороге, в пути, привыкаешь мерить расстояние пикетами. От одного пикетного столбика до другого как раз сто метров. Так я и определял дистанцию. Мысленно представлял ж.д. полотно от себя до цели и считал виртуальные столбики.
– Изготовиться к бою!
Кругом защёлкали затворы. Я сменил магазин на "крещённый". Головки пуль в этом магазине я надсекал ножём. Рассчитывал, что при попадании пуля "раскроется", что должно сильно повысить убойное действие. Получиться или нет - сегодня и узнаю.
– Огонь!
– заорал я и стал "вылавливать" на мушку заметавшихся немцев.
Шквальный кинжальный огонь получился ошеломляющим. Много немцев попадали мёртвыми или раненными, часть залегла, но многие - наоборот рванули на нас. Навстречу им полетели не только пули, но и гранаты.
– Атас! Атас!
– прокатилось по нашей цепи, а потом серия взрывов - по фрицевской.
Противник дрогнул, замялся, заметался под нещадными очередями пулемётов и автоматов.
– Примкнуть штыки!
– проорал я, опорожнил магазин, сменил на полный, снял прицел, нацепил штык.
– Рота! В атаку! УРА!
– и первым выбежал из траншеи, не оборачиваясь, побежал со всей скоростью, которую смог развить, с СВТ наперевес. Нужна скорость, пока они не очухались.
– А-а-а!
– накатывало на меня сзади, подгоняя.
Я бежал на группу немцев. Ближайший, побледнев, поднимал свой МП. Я выстрелил от пояса, не целясь. С пяти шагов-то? Попал прямо в центр фигуры. Немец рухнул на собственные ноги мешком. Два раза выстрелил в следующего. Одна пуля ему попала в лицо, он опрокинулся, как от удара битой. С разбега пронзил штыком ещё одного, поддел его плечом, сталкивая со своего пути, о что-то запнулся, полетел, сгруппировался, перекатился через плёчо, вскочил на ноги, готовый бить и отражать удары, но... Немцы кончились.
Передо мной лишь улепётывали несколько спин. Я рванул следом, вопя во всю глотку какое-то бесконечное:
– А-а-а-а!
Позади нарастал грохот. Я обернулся. Сотня моих бойцов с перекошенными криком и яростью рукопашной, бежали следом. А рвалось в роще - немец обрабатывал наш тыл, отрезая нас, подгоняя. Он гнал нас на себя, я и поддал.
Не знаю, какой сейчас олимпийский рекорд по бегу на километр, но я его, наверное, перекрыл.
До траншей гансов оставалось метров 150-200, когда я заметил там суету, потом в нас ударили пулемёты. Пули секли бегущих передо мной фашистов. Они что, совсем охренели, по своим долбить? Странные сегодня немцы, очень странные.