Сегодня - позавчера 2
Шрифт:
– Что, правда?
– А ты думал, мы тут живодёры?
– Честно говоря, да.
– Это мы сами о себе такой слух пускаем. Жуть нагоняем. Чтобы трепетал враг.
Капитан рассмеялся, замахал на меня руками, выгоняя:
– Иди, не мешай работать.
Так и ушёл. Верить? С виду - правильный пацан, честный. Да и зачем ему врать мне? Он меня прищучить может в любой момент, стал бы он так оправдываться. А тут вроде как посмеялся надо мной. Зафиксирую, говорит, зверства наци и отпущу людей.
Я уже засыпал, когда перед глазами поплыл ряд телеграфных столбов с ужасными гроздями на них. Уже полгода воюю, не разу мёртвых во сне не видел. Читал, что убитые сняться. Я уже роту человек перевел из графы "живые" в графу "навоз", ни один не приснился. Погибшие товарищи сняться. Но тоже живые, разговаривают, смеются. В моей памяти они живут теперь.
А в этот раз перед сонным взором проплывал ряд повешенных, обледеневших. Старики, женщины, дети. За что их? Как они навредить могли? Ладно, избитые, окровавленные мужики - ещё как-то понятно. Хотя, в красноармейской форме понятно, но в гражданском? Вот этот вот, перед глазами застыл - в лёгкой изорванной ветровочке, тренниках и одном кроссовке. Они его либо ещё осенью повесили, в кроссовках зимой не пофорсишь. Так и весит.
Стоп! Я вскочил. Сна как не бывало.
– Кот! На выход! Бегом! Фонарь захвати!
Мухой одеваемся и бежим. Прибежали к Алее Скорби, нашёл тело этого мужика. Трупы, конечно, уже сняли, но сложили в рядок. Похоронить не успели.
– Свети!
– Что?
– Охренеть! Не повезло мужику.
– А кому из этих повезло?
– Ты не понял, Котофеич. Это наш клиент. Ты такие ботинки видел?
– На поршни похожи.
– Какие, на хрен, поршни! На коленвал, блин!
– Поршни - короткие кожаные сапоги без подошвы или на мягкой подошве. Типа кожаных носков.
– Это кроссовки, Кот. Их ещё не изобрели. Смотри - вот эта сопля - это лейбл фирмы "Найк". Американской фирмы.
– Что за "лейбл"?
– Торговая марка, значок. Как на Опелях молния, а на Мерседесах - трёхлучная звезда. А вот и надпись, свети.
– "Нисе".
– Найк. На штанах тоже, смотри. Надписи нет, сопля вышита. Не дошёл Гостинец. Перехватили. Смотри, его сначала застрелили. Насмерть - три дырки в таких местах - многовато для жизни. Только потом повесили. Видно, геройски парень постоял, сильно немца разозлил. Одной смерти им мало показалось. Вот так, Кот! Сообщай нашим кураторам - Невоспитанный Ангел прислал весточку. Интересно, с какого года он сюда провалился?
Идти обратно смысла не было, пошёл в штаб, там и прикорнул на печи. Поднял меня вестовой. После короткого совещания с Саньком, который ещё и не ложился, вышел из штаба. Моя рота была уже тут, политрук, узнав меня, построил роту.
– Нам поручена очень ответственная и очень сложная задача, - сказал я встав перед строем, - более того скажу - мы опять идём в тыл врага и скорее всего все там погибнем. Поэтому я не могу приказать вам следовать за мной. Мне нужны добровольцы. Только добровольцы. Даю минуту на размышление. Кто пойдёт - два шага вперёд.
Первым шагнул Брасень, сразу же, без размышления. Вызвались младший политрук, все взводные и около тридцати человек. Не вызвавшихся я не винил - их черёд ещё не пришёл. Мы умрём сегодня, они - завтра. Но, силком тащить никого не буду. Младшего политрука Ипполита оставил, рявкнув, когда он возмутился, приказал уводить людей.
– Добровольцы! Сдать документы, награды, письма и личные вещи в штаб полка. Брасень! Выдать всем недельный запас сахара и сухарей. С собой берём только сухари, сахар и боеприпасы. Всё остальное - оставить! Полчаса на сборы. Время пошло!
Через полчаса короткий строй встал передо мной.
– Попрыгали!
Они удивлённо смотрели на меня. Я попрыгал на месте - ничего не звякнуло и не громыхнуло. А тем у кого звякало, пришлось переэкипировываться.
Проводить нас вышел командир полка, подполковник Степанов.
– От вас зависит успех или неуспех завтрашнего боя, - сказал он моим бойцам, - и потери в завтрашнем бою. С вами идёт проводник из местных. Вы его уже знаете. Удачи, бойцы!
И мы потопали в ночь вслед за отцом Анатолием.
Выставил боевое охранение, возглавляемое одним из взводных, сам шёл в центре строя. Идти было скучно, задумался. Не об убитом "спортсмене" из будущего, а об особисте. Из-за этого попа и думал.
Действительно, я представлял себе особистов, и НКВД вообще, как некий аналог инквизиции, ордена живодёров и консерватизма. Находясь здесь уже полгода, ни разу не видел подтверждения этого. А уж сколько я с ними общаюсь! Обычные бойцы особистов или форму НКВД видят реже, чем Новый год, а они постоянно вокруг меня пасутся. И ни одного больного маньяка, какими чекисты показаны в кино и книгах. "Душители свобод". Вон, даже за все мои "закидоны", с меня не спросили, посетовали только, что от работы отвлекаю и всё.
Хотя - дыма без огня не бывает. Если авторская, творческая братия видела гэбистов именно такими, причём с редкостным единодушием, значит, что-то в этом есть.
А может мне просто везёт на нормальных мужиков? Все встреченные мной чекисты - реальные, адекватные пацаны, каждый, конечно, с тараканами в башке, но кто, блин, без них? Кстати, чекистских тараканов ещё и поискать надо. Поднатужиться при этом. Да, определённо, мне везёт! Столько хороших людей встретить и узнать за столь короткий период времени. Конечно, говнюки и полные мрази мне тоже встречались, но я, обычно, жить им не давал. Блин, и НКВД знает о моей причастности к их смертям, но - ничего. Хожу тут, преумножаю безобразия.
Так в чём же дело? Вокруг меня самые "правильные" гэбешники, в невероятной концентрации, а где-то за горизонтом сплошь нелюди и живодёры? Так бывает? Я что, Сталин, чтобы вокруг меня такие хороводы водить? Даже моё иновременное происхождение осталось для них тайной, вроде бы. А может, пока тайна. И Главный Чекист, Берия, растлитель тысяч невинных девственниц, заразивший каждую сифилисом, съедавший младенцев на завтрак живьём, до подписания многостраничных расстрельных списков. Еврей, к тому же. А, как известно, евреи ненавидят Россию. Не уснут, блин, пока не придумают, как бы русским нагадить за воротник? Как к нему относиться?