Сегодня - позавчера 2
Шрифт:
Палец на спусковом крюке подрагивает, пот заливает глаза, хотя жары нет - дыхание с паром срывается с губ и уносит ветром. Снег напильником дерёт лицо. Отряд мой готов, ждёт только моего выстрела.
А как по шоссе пойдёт колонна с войсками? А если немцы успеют в танках закрыться? Страшно, аж спина мокрая и капли вдоль позвоночника бегут в штаны. Не за себя страшно, за людей своих. Сам уже давно смерти не боюсь, боюсь людей напрасно сгубить.
Надо брать себя в руки!
Я уже совсем собрал волю в кулак и начал придавливать курок, когда рядом зашипел Брасень. Я
К ремонтируемым танкам подъехала колонна из трёх мотоциклов с пулемётами и двух тентованных грузовиков с солдатами. Второй мотоцикл от головы колонны остановился рядом с танком, стал перекрикиваться с танкистом на башне. В оптику я разглядел на шеях мотоциклистов металлические бляхи поверх прорезиненных плащей с поднятыми воротниками.
– Нас ловят. Фельджандармы, - прошептал я. Странно, думал, что их место в тылу, а тут фронт в досягаемости полковых пушек.
Меж тем танкисты и жандармы перебазарили, заулыбались друг другу, раскозырились и жандарм, привстав, махнул рукой. Колонна тронулась. Танкисты же, озадаченно совещались, собравшись в кучку. Удачнее не будет!
Я придавил курок, хлестнул мой карабин и голова мехвода Pz. III взорвалась, как перезрелая тыква от удара сапога. Пристрелочные пули - вещь! Опушка взорвалась дружным залпом, штурмовые группы побежали справа и слева, охватывая фланги. Я тоже вскочил и побежал.
Внезапность нападения - жуткая вещь! Немцев было почти столько же, сколько и нас, но в нашу сторону не прозвучало ни одного выстрела, при их подавляющем превосходстве в вооружении. Итог: у нас потерь нет, немцы перебиты, двое сдались (и что с ними теперь делать?), захвачены два танка и автомобиль.
– Брасень! Организуй изъятие комбезов немцев и сбор трофеев! Всё делаем быстро! Трупы - в негодный танк. Кто умеет водить танк? Машину? Понятно. Кот, переодевайся в немца, поведёшь пипелац, что глаза вытараскал? Исполнять! Ещё двое переодетых - в кабину. Я поведу танк. Сколько туда влезет? Кто хоть раз из пушки стрелял? Хорошо, наводчиком будешь. Отец Анатолий и рация с обслугой - в кунг.
– Куда?
– В рифму ответить или сам домыслишь? В фургон!
– В танке не безопасней?
– спросил Кот, выпрямляясь. Он стаскивал с немца комбинезон.
– Нет, Кот. Ты поведёшь Гостинцы на базу, а я ещё повоюю. Света! Связь!
Когда радистка "достучалась" до штаба, сборы были почти закончены. Я доложил начштаба:
– Взял взаймы самокат и двух жуков. Один жук - дохлый, один - нормальный. Сколько у тебя жуков и чем они заняты? Хочу пристроиться к насекомым в хвост.
– Есть два свободных жука. Тридцать четвёртых. Не думаю, что тебе удастся.
– Таких жуков у "серых" тоже много. Шли! Погуляем! Не выйдет, так хоть верёвку перегрызут.
– Ты знаешь, как жуки тут нужны? Как воздух!
– Решай сам. Есть вариант суке под хвост трёх жуков запустить!
– Надо подумать.
– Не могу я думать! Давай точку выхода, чтобы самокат прошёл. Я на огороде...
Начштаба
– По машинам!
А сам не смог с первого раза влезть в люк мехвода. Пуза у меня не было, но слой одежды и "доспех" сделали меня таким объёмным, что пришлось в люк вворачиваться болтом. Влез. Сел на кресле, постарался экстренно вспомнить, как Мельник меня учил осенью водить как раз подобный танк.
– Это второй такой танк, захваченный мной, - сообщил я в головной телефон, - проверка связи.
Трое бойцов ответили, что слышат, двое сидели в позе макаронных изделий "рожёк" и ответили голосом, вернее криком.
– Панцер Три - называется. Я даже на нём метров пятнадцать проехал. А в следующем бою из такого же, из пушки, танк подбил. Кусок брони того "панцера" до сих пор в бедре ношу. А, вот! Поехали!
Поехали. Почти.
– Что-то мы тяжело идём!
– Командир, мы второй танк с собой тащим!
– Твою дивизию! Вылезайте, отцепляйте, огнесьмесью подожгите! Что, я обо всём должен помнить?
Двое через верхние люки вылезли, но я продолжал ворчать:
– Отведи, приведи, всё придумай, пожрать найди, патрон найди, танк веди, огонь откорректируй! Я вам, блин, что, уникум? Надоели все!
В это время вернулись те двое, доложили:
– Отцепили и подожгли. Одну бутылку об двигатель разбили, одну - внутри.
– Надоели! Уйду я от вас!
– продолжал я, но дал полный ход вперёд. Танк взревел двигателем и пошёл. Мягко, легко. Пусть и не быстро. Но, это для меня не быстро, а взводный-раз, сидящий на месте командира танка и имеющий прекрасный обзор в круговые обзорные перископы, заорал от восторга. М-да.
– Командир, по курсу машина с антеннами.
– Ага, вижу. Это же нас ищут! Это радиопеленгация!
Я снизил скорость, понизил передачу.
– Наводчик, что заряжено?
– И пушка, и пулемёты.
– Балда! Какой снаряд? Бронебойный, граната?
– Я... Я не знаю.
– По фиг! Наводи на двигатель, по попадании - разберёмся. Заряжающий, замечай маркировку снаряда, она может не совпадать с нашей. Я дам короткую остановку - стреляем со всех точек. Ясно?
– Так точно!
Я тормознул, закричал:
– Огонь!
Жахнула пушка, застрекотали пулемёты. А снаряд оказался бронебойным, болванкой - прошил машину навылет. Я отпустил сцепление, двинул танк на грузовик, ударил корпусом, переворачивая машину.
– Запеленговывайте! Младлей, хлебалом не щёлкай! Сколько нам до развилки?
Взводный полез в планшет.
Провал резидента
(1942г.)
Танк двигался со скоростью пешехода. Вернее трёх пешеходов. Метель ослабла, так, небольшие буруны смахивало с сугробов и несло через дорогу. Или того, что должно быть дорогой. На карте её нет, но отец Анатолий говорит, что танк пройдёт. Машину мы теперь тащили на тросе - она не могла пробиться через заносы. Танк тоже мог встать в любой момент. Не в снегу завязнув (это же не Т-34), так провалившись во что-нибудь, снегом занесённое. Для этого и шли впереди отец Анатолий, наш Сусанин, и два бойца.