Сегун. Книга 1

Клавелл Джеймс

– Что еще, адмирал? Конечно, это не все? Наверняка есть что-то еще?

– Последнее: мне нужен этот еретик.

Марико, стоя в дверях каюты, смотрела вниз, на Блэкторна. Он лежал в полубеспамятстве на полу, пытаясь выблевать свои внутренности. Боцман привалился к койке. Он с вожделением разглядывал Марико и скалился, показывая пеньки желтых зубов.

– Он отравлен или пьян? – спросила она Тотоми Кану, самурая, который стоял рядом, безуспешно пытаясь не втягивать ноздрями смрад варварской пищи, рвоты, этого уродливого моряка и застоявшихся трюмных вод, который пропитал весь корабль. – Похоже, он был отравлен, да?

– Может быть, и отравлен, Марико-сан. Посмотрите на эту мерзость! – Самурай брезгливо махнул рукой в сторону стола. На деревянной тарелке лежали искромсанные останки ростбифа с кровью; на другой – половинка зажаренного на вертеле каплуна, рядом валялись наломанные куски хлеба и сыра в луже пива; плошка масла соседствовала с блюдом холодного мяса в жирной подливке и наполовину опустошенной бутылкой бренди.

Ни один из двоих японцев никогда не видел раньше мяса на столе.

– Что вам надо? – окрысился боцман. – Здесь нет обезьян, вакаримас? В каюте нет обезьян-сан! – Он поглядел на самурая и отмахнулся от него: – Уходи! Проваливай! – Его взгляд обратился на Марико: – Как тебя зовут? Имя, а?

– Что говорит этот чужеземец, Марико-сан? – спросил самурай.

Марико отвела ошеломленный взор от стола и сосредоточилась на боцмане:

– Простите, сеньор, я не поняла вас. Что вы сказали?

– А? – рот боцмана открылся еще шире. Это был разжиревший верзила, со слишком близко поставленными глазами и большими ушами, волосы его свисали жалкими смоляными сосульками. На толстой шее болталось распятие, за пояс были заткнуты два пистолета. – О, вы можете говорить по-португальски? Японка, которая может говорить на хорошем португальском языке? Где вы научились говорить на цивилизованном языке?

– Меня научил христианский священник.

– Да будь я Богом проклятым сыном проститутки! Мадонна, этот цветок-сан может говорить на нормальном языке!

Блэкторна опять вырвало. Он попытался встать.

– Вы не могли бы… Пожалуйста, вы не могли бы положить его сюда? – Она показала на койку.

– Ага. Если эта обезьяна поможет.

– Кто? Извините, что вы сказали? Кто?

– Он. Этот япошка.

Слова больно ранили ее. Она прилагала немалые усилия, чтобы оставаться спокойной. Марико сделала знак самураю:

– Кана-сан, будьте любезны, помогите этому чужеземцу. Андзин-сан надо положить вот сюда.

– С удовольствием, госпожа.

Двое мужчин подняли Блэкторна. Он плюхнулся на койку, мало что соображая и глупо гримасничая.

– Его нужно помыть, – произнесла Марико по-японски, все еще ошеломленная тем, как боцман назвал Кану.

– Да, Марико-сан. Прикажите чужеземцу послать за слугами.

– Да. – Ее глаза недоверчиво покосились на стол: – Они действительно ели это?

Боцман посмотрел туда же, наклонился над столом и, оторвав ножку цыпленка, предложил ее Марико:

– Вы голодны? Вот, маленькая цветок-сан, это хорошая вещь. Свежая. Каплун из Макао.

Она покачала головой.

Медвежья рожа боцмана расплылась в ухмылке. Он обмакнул ногу цыпленка в густую подливку и сунул ей под нос:

– Подливка делает его еще вкуснее. Эй, это здорово, когда можешь разговаривать на человеческом языке, да? Никогда прежде мне этого не удавалось. Ну давайте, это подкрепит вас, чего тут считаться! Это каплун из Макао, я же сказал.

– Нет-нет, спасибо. Есть мясо… есть мясо запрещено. Это против наших законов – законов буддизма и синто.

– Надо же, а в Нагасаки не так! – хрюкнул боцман. – Многие япошки лопают мясо все время. Всякий раз, когда удается достать, и грог лакают. Вы христианка, не так ли? Ну, попробуйте, маленькая донна. Как узнать, если не попробовать?

– Нет-нет, спасибо.

– Человек не может жить без мяса. Это настоящая еда. Делает вас сильным, так что вы можете прыгать, как горностай… Вот, – он предложил ножку цыпленка Кане, – хочешь?

Кана с отвращением покачал головой:

– Иэ!

Боцман пожал плечами и небрежно отбросил ее обратно на стол.

– Иэ так иэ. Что у вас с рукой? Повредили в бою?

– Да. Но несильно. – Марико подвигала ею немного, чтобы показать это, и с трудом вытерпела боль.

– Бедняжка! Что вам здесь понадобилось, донна сеньорита, а?

– Повидать Ан… встретиться с этим капитаном. За ним послал господин Торанага. Он пьян?

– Да, это еще и пища. Бедняга слишком быстро ел и так же быстро пил. Осушил полбутылки одним глотком. Англичане все такие. Не могут переносить грог. Кишка тонка. – Его глаза ощупывали Марико. – Я никогда не видел такого маленького цветочка, как вы. И никогда не встречал япошек, которые могут говорить на нормальном языке.

– Вы всех японских дам и самураев называете япошками и обезьянами?

Моряк коротко хохотнул:

– Эх, сеньорита, это сорвалось с языка. Так именуют сводников и проституток в Нагасаки. Здесь нет ничего обидного. Я никогда не разговаривал с ученой сеньоритой, даже не знал, что такие бывают, ей-богу.

– Я тоже, сеньор. Я никогда не разговаривала с цивилизованными португальцами раньше, только со святыми отцами. Мы японцы – не япошки, понятно? А обезьяны – это животные, правильно?

– Конечно. – Боцман показал щербатую пасть. – Вы говорите как донна. Да. Не обижайтесь, донна сеньорита.

Блэкторн что-то пробормотал. Она подошла к койке и осторожно потрясла его за плечо:

– Андзин-сан! Андзин-сан!

– Да-да? – Блэкторн открыл глаза. – О, привет, я сожалею, я… – Но боль и головокружение пригвоздили его к койке.

– Пожалуйста, пошлите за слугой, сеньор, его надо помыть.

– Есть рабы, но не для этого, донна сеньорита. Оставьте англичанина – что такое рвота для еретика?