Сегун. Книга 3
Шрифт:
– Да, госпожа.
Старая женщина сказала служанке:
– Пожалуйста, помоги мне встать.
– Но вам лучше бы подождать лекаря.
– Помоги мне встать!
Самураи на крепостной стене смотрели, как она встает, поддерживаемая служанкой.
– Послушайте, – заговорила она в абсолютной тишине хриплым, прерывающимся голосом. – Я, Маэда Эцу, жена Маэды Ариноси, владыки Нагато, Ивами и Аки, свидетельствую, что Тода Марико сама лишила себя жизни, чтобы избежать позорного плена, которым угрожали ей эти ужасные негодяи. Я свидетельствую, что… Кияма Атико бросила вызов ниндзя, лишив себя жизни, чтобы не подвергаться риску попасть в плен… Что, если бы не смелость этого самурая-чужеземца, госпожа Тода была бы захвачена в плен и опозорена. Все мы, кто остался в живых, должны быть благодарны ему, и наши господа должны быть благодарны ему за то, что он спас нас от позора… Я обвиняю господина военачальника Исидо в том, что он подстроил это позорное нападение… и предал наследника и госпожу Осибу… – Старая дама покачнулась и чуть не упала, служанка зарыдала и подхватила ее под руки. – И… и господин Исидо предал их, и Совет регентов. Прошу вас быть свидетелем того, что я больше не могу жить с таким позором…
– Нет-нет, хозяйка, – всхлипывала служанка, – я не позволю вам…
– Отойди! Касиги Ябу-сан, пожалуйста, помогите мне! Отойди!
Ябу подхватил госпожу Эцу – старая женщина была почти невесома – и приказал служанке отойти. Та повиновалась. Госпожу Эцу мучили сильные боли, она дышала с трудом…
– Я подтверждаю, что все это правда, своей смертью, – произнесла она слабым голосом и подняла глаза на Ябу. – Я почла бы за честь, если бы вы помогли мне. Пожалуйста, помогите мне выйти на стену.
– Нет, госпожа, вам незачем умирать.
Она спрятала лицо от остальных и прошептала ему на ухо:
– Я уже умираю, Ябу-сама. У меня внутреннее кровотечение – что-то там лопнуло при взрыве… Помогите мне выполнить мой долг… Я старая, от меня нет никакой пользы, последние двадцать лет меня преследуют боли… Пусть моя смерть тоже поможет нашему господину… – В ее тусклых глазах мелькнул огонек.
Ябу осторожно поднял ее и гордо стал рядом с ней на контрфорсе, двор был далеко внизу, под ними… Ябу поддерживал ее, пока все присутствующие низко кланялись старой госпоже.
– Я сказала правду. Я свидетельствую это своей смертью, – заявила она, одиноко возвышаясь над бездной, – голос ее прерывался. Она закрыла глаза, прощаясь со всеми, и шагнула вниз навстречу своей смерти.
Глава пятьдесят восьмая
Регенты собрались в большом зале на втором этаже главной башни: Исидо, Кияма, Дзатаки, Ито и Оноси. Рассветное солнце отбрасывало длинные тени, запах гари все еще висел в воздухе. Присутствовала здесь и сильно встревоженная госпожа Осиба.
– Извините, господин Исидо, я не согласен, – говорил Кияма своим невыразительным, скрипучим голосом. – Невозможно не заметить, что госпожа Тода совершила сэппуку. Невозможно не заметить смелости моей внучки. Свидетельства госпожи Маэда и ее смерти. Смерти ста сорока семи самураев Торанаги. Ну и того, что часть замка почти вся выгорела! Это нельзя оставить просто так!
– Я тоже так думаю, – заявил Дзатаки. Он прибыл вчера утром из Такато и, когда узнал все подробности противоборства Марико с Исидо, втайне восхитился. – Если бы вчера мы разрешили ей уехать, как я советовал, не попали бы сегодня в такую ловушку.
– Все не так страшно, как вы думаете. – Рот Исидо превратился в одну жесткую складку. Осиба в этот момент возненавидела его и за неудачу, и за то, что он втянул их всех в скверную историю. – Ниндзя напали с одной целью – грабить.
– А добыча – это чужеземец? – насмешливо осведомился Кияма. – Они предприняли такое нападение ради одного этого варвара?
– Почему бы и нет? Его могли потом выкупить. – Исидо обернулся назад и посмотрел на даймё, который сидел рядом с Ито Тэрудзуми и Дзатаки. – Христиане в Нагасаки много заплатили бы за него, живого или мертвого.
– Возможно, – согласился Дзатаки. – Чужеземцы воюют именно таким образом.
Кияма жестко произнес:
– Вы полагаете, что христиане задумали и оплатили это позорное нападение?
– Я сказал, что это возможно. И это действительно возможно.
– Да, хотя и непохоже, – вмешался Исидо, не желая открытой ссорой нарушать установившееся среди регентов равновесие сил. Он все еще был взбешен, что шпионы не предупредили его о тайном убежище Торанаги. Он не понимал, как это убежище устроили столь скрытно, что даже слухов никаких не было. – Я считаю, что ниндзя собирались просто пограбить.
– Весьма разумно, очень правильно, – поддакнул со злобным блеском в глазах Ито, маленький, средних лет человек с прекрасными, богато украшенными мечами. Хотя его, как и всех, только что подняли с постели, он был раскрашен, как женщина, зубы зачернены. – Да, господин Исидо. А что, если ниндзя собирались требовать выкупа не в Нагасаки, а в Эдо, у господина Торанаги? Ведь чужеземец его вассал?
При упоминании этого имени Исидо нахмурился.
– Я думаю, мы с большей пользой потратим время, если поговорим о господине Торанаге, а не этих ниндзя. Возможно, он и отдал приказ о нападении. Он для этого достаточно вероломен.
– Нет, он никогда не использует ниндзя! – отрезал Дзатаки. – Шпионов – да, но не такую грязь! Это могли сделать купцы или иностранцы. Не господин Торанага.
Кияма посмотрел на Дзатаки ненавидящим взглядом:
– Наши португальские друзья ни за что бы так не поступили, они не стали бы вмешиваться в наши дела. Ни за что!
– Вы верите, что они или их священники тайно замышляют с одним из даймё-христиан с Кюсю начать войну с нехристианами – войну, поддержанную вмешательством чужестранцев?
– Кто, скажите мне? У вас есть доказательства?
– Еще нет, господин Кияма. Но уже появились слухи, и когда-нибудь у меня будут доказательства. – Дзатаки повернулся к Исидо: – Что нам делать с этим нападением? Как выйти из положения? – Он взглянул на Осибу: она следила за Исидо, затем перевела взгляд на Кияму, и Дзатаки вдруг понял, что никогда еще она не была для него так желанна…
Кияма попытался подвести итог:
– Мы все согласны в одном: очевидно, что это господин Торанага затеял поймать нас в ловушку с помощью Тода Марико-сама – как бы ни была она смела, предана долгу и достойна уважения. Смилуйся над ней, Господь Бог, и упокой ее душу.