Сегун. Книга 3
Шрифт:
– Да, спасибо, не беспокойтесь.
– С госпожой Тода все в порядке? Она не заболела?
– Сейчас все прекрасно. Очень устала, но не более того. Скоро уже рассвет, наверное?
Ябу кивнул:
– Да. Я просто хотел убедиться, что все благополучно. Вы меня понимаете? – повторил он на всякий случай.
– Да. Сегодня после обеда вы сказали про «план», Ябу-сан. Помните? Объясните, пожалуйста, что это за «секретный план»?
– Не секретный, Андзин-сан, – поправил Ябу, сожалея, что был так откровенен. – Вы неправильно поняли. Я сказал, что нужно выработать план… из Осаки очень трудно выбраться. Или бежать, или… – Ябу провел ребром ладони поперек горла. – Вы поняли?
– Да. Но теперь есть пропуска, не так ли? Теперь можно безопасно выбраться из Осаки.
– Да, скоро выезжаем. На корабле очень удобно. Скоро будем набирать людей в Нагасаки. Вы понимаете?
– Да.
Проявляя все признаки дружелюбия, Ябу удалился. Блэкторн закрыл за ним дверь и вернулся через внутренний коридор, оставив внутреннюю дверь полуоткрытой. Он прошел мимо Тиммоко в следующую комнату. Марико полулежала, облокотившись на футоны: еще более хрупкая и красивая, чем всегда, она как будто стала чуточку меньше… Кири стояла на коленях на подушке. Сбоку, свернувшись клубочком, спала Атико.
– Что он хотел, Андзин-сан? – спросила Марико.
– Просто посмотреть, все ли в порядке.
Марико перевела его ответ Кири.
– Кири интересуется, спросили ли вы его о «плане».
– Да, но он ушел от ответа. Видно, передумал – не знаю. Возможно, это мои фантазии. Мне показалось сегодня днем, будто он что-то замышлял или даже имел какой-то план.
– Выдать нас?
– Конечно. Но я не знаю как.
Марико улыбнулась ему:
– А вы не ошиблись? Мы же теперь в безопасности…
Атико что-то пробормотала во сне, все посмотрели на нее: она и во сне просила разрешения остаться с Марико. Того же хотела и старая госпожа Эцу, громко храпевшая в соседней комнате. Остальные дамы на закате солнца разошлись по своим помещениям. Все направили официальные просьбы разрешить им немедленный выезд. По мере того как смеркалось, по замку распространялись слухи, что завтра о том же попросят еще сто пятьдесят человек. Кияма послал за Атико, женой своего внука, но она не захотела покинуть Марико. Даймё сразу же отказался от нее и потребовал вернуть сына. Она подчинилась. Ее долго мучили кошмары, наконец она спокойно уснула.
Марико взглянула на Блэкторна:
– Как хорошо, что все успокоилось…
Когда она очнулась живой, а не мертвой, душа ее устремилась к нему. Первый час, пока они были одни, она лежала у него на руках.
– Ты жива, Марико, жива! Я уже видел тебя мертвой.
– Я думала, что умерла. Я еще не могу поверить, что Исидо сдался. Никогда за двадцать жизней… О, как я люблю, когда ты обнимаешь меня. Ты такой сильный…
– С того момента, как ты отдала приказ Ёсинаке, я думал, что не увижу ничего, кроме смертей. Твоей, своей, всех… Я участвовал в вашем плане?
– Со дня землетрясения, Андзин-сан. Пожалуйста, простите меня, но я не хотела… не хотела пугать вас. Боялась, что вы не сможете понять. Да, с того дня я знала, что моя карма – спасти заложников в Осакском замке. Только я могла сделать это для господина Торанаги. И теперь это сделано. Но какой ценой! Мадонна да простит меня…
Потом пришла Кири и они сели порознь, но это не имело никакого значения. Достаточно было улыбки, взгляда, слова.
Кири подошла к окнам-бойницам: город просматривался до самого моря, где светились огоньки рыбачьих лодок, возвращавшихся в гавань.
– Скоро рассвет, – сказала Кири задумчиво.
– Да, – откликнулась Марико. – Сейчас я встану.
– Скоро, но не сейчас. Пожалуйста, отдохните, Марико-сама. Вам нужно набраться сил.
– Хотела бы я, чтобы здесь был господин Торанага…
– Да-а…
– Вы подготовили письмо о… о нашем отъезде?
– Да, Марико-сама, еще один голубь вылетит на рассвете. Господин Торанага услышит о вашей победе сегодня, – пообещала Кири. – Он будет гордиться вами.
– Я так рада, что он оказался прав…
– О, пожалуйста, простите меня за то, что я сомневалась в вас и в нем…
– В глубине сердца я тоже сомневалась в нем. Простите и меня.
Кири снова повернулась к окну и посмотрела на город.
«Торанага не прав! – хотелось закричать ей. – Мы никогда не уедем из Осаки, сколько бы ни притворялись! Наша карма – остаться, его карма – терять…»
В западном крыле Ябу остановился у караулки. Самураи, сменяющие часовых, были уже наготове.
– Я собираюсь провести срочную проверку.
– Да, господин.
– Вы все подождете меня здесь. Вы пойдете со мной.
Он спустился по парадной лестнице, сопровождаемый только одним охранником. Внизу лестницы в первой прихожей стояли еще часовые, снаружи были сад и главный двор. Беглый взгляд показал, что все в порядке. Тогда он вернулся в крепость и, к удивлению охранника, спустился вниз, в помещение для слуг. Перепуганные слуги с трудом вырывались из объятий сна, торопливо кланялись. Ябу почти не замечал их. Он направлялся все глубже в недра крепости, вниз по лестнице, по редко используемым, но хорошо освещенным сводчатым переходам с сырыми, сильно заплесневелыми каменными стенами. В этих погребах не стояли часовые – тут нечего было охранять. Вскоре они стали снова подниматься вверх, приближаясь к наружным стенам.
Ябу внезапно остановился:
– Что это?
Коричневый самурай остановился, прислушался – и тут же погиб. Ябу вытер меч и затащил тело в темный угол, потом поспешил к еле заметной, сильно укрепленной маленькой железной двери в стене – ему сообщил об этой потайной двери посредник Исидо. Пришлось долго отворачивать проржавевшие болты, но вот звякнул последний, и дверь распахнулась. Снаружи потянуло холодным воздухом. К горлу его метнулось копье, но остановилось в самый последний момент. Ябу не двигался, почти парализованный страхом. На него внимательно смотрел ниндзя, почти не отделимый от темноты за дверью.