Сегун. Книга 3
Шрифт:
– Моя жизнь никогда не была моей собственностью, Андзин-сан. Она всегда принадлежала моему сюзерену и после него – моему господину. Таков наш закон.
– Это плохой закон.
– Да. И нет. – Она оторвала глаза от татами. – Мы будем спорить о вещах, которых нам не изменить?
– Нет. Пожалуйста, извини меня.
– Я люблю тебя, – сказала она по-латыни.
– Да. Теперь я знаю это. И я люблю тебя. Но ты стремишься к смерти, Марико-сан.
– Ты не прав, мой милый. Моя цель – жизнь нашего господина. И твоя жизнь. Мадонна наверняка простит, благословит меня за это, – теперь твоя жизнь более важна.
– Но выхода нет. Ни для кого.
– Потерпи, солнце еще не село.
– Я не уверен в этом солнце, Марико-сан. – Он протянул руки и прикоснулся к ее лицу: – Гомэн насай.
– Я обещала тебе, что сегодня все будет как в «Камелиях». Потерпи… Я знаю Исидо, Осибу и других.
– Плевать мне на других! – ответил он по-португальски – у него стало совсем тяжело на душе. – Ты хочешь взять их на испуг, а Торанага знает, что делает?
– Что за мысли… – мягко произнесла она. – Этот день слишком короткий…
– Извини, ты опять права. Сегодня не время для таких разговоров. – Он внимательно разглядывал Марико: на лицо ее полосами падали тени от бамбуковых планок жалюзи. Тени ползли вверх и исчезали, по мере того как солнце опускалось за крепостную стену…
– Чем я могу тебе помочь?
– Верить в то, что будет завтра.
В какой-то момент он уловил выражение ужаса на ее лице, протянул к ней руки, обнял ее и держал так, пока она не справилась с тяжким чувством. Послышались приближающиеся шаги.
– Да, Тиммоко?
– Время, госпожа.
– Все готово?
– Да, госпожа.
– Подождите меня около пруда с лилиями.
Шаги удалились. Марико повернулась к Блэкторну и нежно поцеловала его.
– Я люблю тебя, – сказала она.
– Я люблю тебя, – ответил он.
Она поклонилась и вышла через дверь, он – следом.
Марико остановилась у пруда с лилиями, развязала оби и дала ему упасть. Тиммоко помогла ей снять голубое кимоно. Под ним на Марико было ослепительно белое кимоно и оби, которые Блэкторн уже видел, – традиционное одеяние смертника. Она развязала ленту в волосах и отбросила ее в сторону, потом, оставшись в одном белом, пошла не глядя на Блэкторна.
За садом все оставшиеся в живых коричневые выстроились по трем сторонам квадрата вокруг восьми татами, лежащих в центре главных ворот. Ябу и Кири в окружении дам сидели в ряд на почетном месте, повернувшись лицом на юг. В переулке так же церемонно выстроились серые, вперемежку с ними расположились остальные самураи – мужчины и женщины. По знаку Самиёри все поклонились, она ответила поклоном. Вперед вышли четыре самурая и растянули поверх татами малиновое одеяло.
Марико подошла к Кирицубо и поклонилась ей и остальным дамам. Они ответили на ее приветствие поклоном и защебетали, рассыпаясь в церемонных фразах. Блэкторн ждал у ворот. Он следил за тем, как она отошла от дам, приблизилась к малиновому квадрату и стала на колени в центре его, перед маленькой белой подушкой. Правой рукой она достала из-за оби узкий нож и положила его на подушку перед собой. Тиммоко вышла вперед и, также встав на колени, протянула ей маленькое чистое белое покрывало и бечевку. Марико тщательно расправила подол кимоно – служанка помогала ей, – потом бечевкой повязала одеяло вокруг груди. Блэкторн знал: это делалось для того, чтобы уберечь подол от крови и не измять во время предсмертной агонии…
Успокоившись и полностью приготовившись, Марико подняла взгляд на главную башню замка… Солнце все еще освещало верхний этаж, отражаясь золотом в черепицах, пламенеющий свет достиг вершины башни и пропал. Марико сидела не двигаясь и казалась крохотной белой каплей на малиновом квадрате. В переулке уже темнело, слуги зажигали факелы. Покончив с этим делом, они исчезли так же бесшумно и быстро, как и появились. Марико подалась вперед, взяла нож и посмотрела через ворота в дальний конец переулка, но он был тих и пуст, как и раньше. Она снова посмотрела на нож.
– Касиги Ябу-сама!
– Да, Тода-сама?
– По-моему, господин Кияма не хочет помогать мне. Пожалуйста, я была бы польщена, если бы вы стали моим помощником.
– Это честь для меня, – отвечал Ябу. Он поклонился, встал и зашел сзади, слева от нее. Его меч зазвенел, скользя по ножнам. Ябу твердо поставил ноги и двумя руками поднял меч.
– Я готов, госпожа, – заявил он.
– Пожалуйста, подождите, пока я не сделаю второй разрез.
Она посмотрела на клинок, правой рукой перекрестила грудь, потом подалась вперед и подняла нож, поднеся его к губам недрогнувшей рукой, словно пробуя вкус полированной стали. Потом взяла нож поудобнее и теперь держала его правой рукой с левой стороны горла. В этот момент дальний конец переулка озарился светом факелов – приближалась группа людей во главе с Исидо. Марико не опустила ножа. Ябу все еще был как сжатая до предела пружина…
– Госпожа, – спросил он, – вы ждете или продолжаете? Я хочу помочь вам как можно лучше.
Марико с трудом удержалась от того, чтобы переступить последнюю грань.
– Я… мы подождем… мы… Я… – Ее рука с ножом опустилась, она задрожала. Ябу расслабился. Меч со свистом вошел в ножны, а его обладатель вытер влажные ладони о бока.
Исидо остановился в воротах.
– Солнце еще не зашло, госпожа. Солнце все еще выше горизонта. Вы так стремитесь умереть?
– Нет, господин. Я стремлюсь повиноваться моему господину… – Она старалась унять дрожь в руках, сжав их.
Среди коричневых раздался возмущенный ропот, вызванный грубостью Исидо. Ябу приготовился к выпаду, но остановился, услышав, как Исидо громко произнес:
– Госпожа Осиба от имени наследника просила регентов сделать в вашем случае исключение. Мы согласились удовлетворить ее просьбу. Здесь разрешение для вас на выезд завтра утром. – Он сунул документы в руки Самиёри, стоявшего поблизости.
– Что, господин? – спросила Марико, ничего не понимая, уставшим голосом.
– Вы можете ехать. На рассвете.
– И… и Кирицубо-сан, и госпожа Садзуко?
– Разве это не часть вашего долга? Их пропуска здесь же.
Марико пыталась сосредоточиться.
– И… и ее сын?
– На него тоже есть пропуск, госпожа. – Исидо презрительно ухмылялся. – И на всех ваших людей.
Ябу, запинаясь, произнес:
– Пропуска на всех?
– Да, Касиги Ябу-сан, – сказал Исидо. – Вы у них главный, не так ли? Пожалуйста, отправляйтесь сразу же к моему письмоводителю. Он выправит все ваши бумаги, хотя я не знаю, почему наши уважаемые гости хотят нас покинуть. Трудно управиться за оставшиеся семнадцать дней.