Сегун. Книга 3
Шрифт:
– Да-да, я тоже слышал. Вы хотите знать правду об этом?
Осиба покачала головой:
– Невероятно…
Исидо внимательно наблюдал за ней.
– Вы думаете, стоит опозорить ее? Сейчас? И вместе с ней – Бунтаро-сан?
– О, я вовсе ничего не имела в виду, господин командующий, ничего подобного! Просто женская глупость. Только, как сказал сегодня утром господин Кияма, слезы лета… Печально…
– Я предпочел ваши стихи, госпожа. Обещаю вам, что слезы прольют те, кто на стороне Торанаги.
– Что касается Бунтаро-сан… В главной битве ни он, ни господин Хиромацу участвовать не будут…
– Это точно?
– Нет, господин командующий, не точно, но вполне возможно.
– Вы что-нибудь можете сделать?
– Ничего, кроме как обратиться к ним с просьбой поддержать наследника – ко всем военачальникам Торанаги, – когда будет принято решение о битве.
– Решение уже принято: окружение с севера и с юга и потом бросок на Одавару.
– Но ведь еще не окончательно… Пока армии не стали друг против друга… Простите, а вы уверены, что это правильно – чтобы наследник вел войско?
– Армии поведу я, но наследник должен присутствовать. Тогда Торанага не сможет победить. Даже Торанага никогда не осмелится атаковать войско под знаменем наследника.
– Не будет ли для наследника безопаснее остаться здесь – из-за тайных убийц… этих, из Амида… Мы не можем рисковать его жизнью. У Торанаги длинные руки…
– Но не настолько длинные. И личное знамя наследника делает наши действия законными, а Торанаги – незаконными. Я знаю Торанагу. В конце концов, он уважает закон. Одно это приведет к тому, что его голова окажется на пике. Он мертв, госпожа! Как только он погибнет, я уничтожу христианскую церковь – всех их! Тогда вы и наследник будете в безопасности.
Осиба медленно подняла на него глаза – в них чувствовалось невысказанное обещание.
– Я буду молиться за вас – и за ваше благополучное возвращение…
Ему сжало грудь – он так долго ждал этого.
– Благодарю вас, госпожа, благодарю. – Он понял ее. – Я вас не подведу.
Она поклонилась и пошла по саду. «Что за дерзость! – стучало у нее в висках. – Как будто я взяла в мужья крестьянина! Теперь мне следует отказаться от Торанаги?..»
Дель Акуа стоял на коленях перед молитвенником – землетрясение не повредило алтаря, он уцелел среди обломков маленькой часовни, хотя большая часть крыши и одна из стен обрушились. Нетронутыми остались и окно с изумительными цветными стеклами, и резная фигура Мадонны – гордость отца-инспектора.
Через сломанные балки просвечивало полуденное солнце. В саду рабочие убирали камни, что-то ремонтировали, и кроме их болтовни дель Акуа слышал крики чаек с берега, ощущал запах ветра, соленый и дымный, напоенный водорослями и приправленный глиной. Это напомнило ему родной дом, большой и уютный, в его поместье в пригороде Неаполя: запахи моря, аромат лимонов и апельсинов, дух свежего, теплого хлеба, и помидоров, и чеснока, и жарящемся на углях аббачио, до него как будто доносились голоса его матери, братьев, сестер и их детей – счастливых, радостных, греющихся под солнцем.
– О Мадонна, отпусти меня домой! – молился он. – Я слишком долго отсутствовал… Без дома и без Ватикана… Мадонна, сними с меня эту ношу! Прости меня, но я до смерти устал от японцев и Исидо, от убийств, от сырой рыбы, от Торанаги, Киямы, липовых христиан и от попыток сохранить Твою церковь… Дай мне силы!
И защити нас от испанских епископов. Испанцы не понимают Японию и японцев. Они погубят все то, что мы начали в честь Тебя. И прости Твою слугу, госпожу Марию, и возьми ее под свою опеку. Не покинь ее! – Он слышал: кто-то вошел в неф. Кончив молиться, он встал и повернулся.
– Прошу простить, что помешал, Ваше Преосвященство. – Это был отец Сольди. – Вы просили предупредить вас тотчас же. – Пришла срочная шифровка от отца Алвито. Из Мисимы. Голубь только что прилетел.
– И?..
– Он только сообщает, что сегодня увидит Торанагу. Прошлой ночью не удалось, потому что Торанага не был в Мисиме, но он собирается вернуться сегодня в полдень. Письмо датировано сегодняшним днем, отправлено на рассвете.
Дель Акуа пытался скрыть разочарование, он посмотрел на облака, на море, надеясь успокоиться. Сообщения о нападении ниндзя и смерти Марико были отправлены Алвито на рассвете, для надежности их послали с двумя голубями.
– Новости от нас туда уже поступили, – добавил Сольди.
– Да-да, надеюсь, что это так.
Дель Акуа направился из часовни к себе в кабинет. Сольди, маленькому, похожему на птичку, пришлось прилагать много усилий, чтобы приноровиться к крупным шагам отца-инспектора.
– Есть еще важные дела, Ваше Преосвященство. Наши шпионы сообщают, что сегодня, сразу после рассвета, регенты решили начать войну.
Дель Акуа остановился.
– Войну?
– Видимо, они поняли, что Торанага или император никогда не появится в Осаке. Поэтому они собираются объединенными силами выступить против Канто.
– Это точно?
– Да, Ваше Преосвященство. Это война. Кияма послал через брата Мигеля сообщение, его подтверждает и другой наш источник информации. Мигель только что вернулся из замка. Голосование было анонимным.
– Когда она начнется?
– В момент, когда они поймут, что император сюда не приедет.
– Эта война никогда не прекратится. Боже, смилуйся над нами! И благослови Марико, – по крайней мере, Кияма и Оноси были предупреждены о вероломстве Торанаги.
– А что Оноси, Ваше Преосвященство? Насчет его измены по отношению к Кияме?
– У меня нет доказательств, Сольди. Что-то непонятно. Не могу я поверить, что Оноси пошел на это.
– Но если это так, Ваше Преосвященство?
– Именно сейчас это невозможно, даже если он и намерен так поступить. Они слишком нужны друг другу.
– Ну да, пока не потребуется делить наследство Торанаги…
– Вы не должны напоминать мне о том, как они не любят друг друга, или о том, как далеко они могут зайти, – Бог простит их обоих. – Он пошел дальше.
Сольди подскочил к нему: