Сегун. Книга 3
Шрифт:
Блэкторн оглянулся: а где же Ябу? Он не нашел его. Не было и коричневых. Вообще ни одного дружеского лица. Вдруг он заметил: Кияма, с каменным выражением лица, внимательно на него смотрит. Блэкторн невольно порадовался, что с ним охрана. Тем не менее он сделал легкий поклон. Каменный взгляд Киямы не изменился, на поклон он не ответил и тут же отвернулся. Блэкторну стало легче дышать.
Воздух разорвали звуки барабанов, колокольчиков и удары металла о металл – не в лад, очень резко. Все глаза обратились к самому большому крытому паланкину, который держали восемь синтоистских священников. В нем восседал высокий священник, похожий на изваяние Будды. Впереди и позади от его носилок еще несколько священников били в металлические барабаны. Вот к носилкам подходит целая процессия – сотни две буддийских монахов в оранжевых одеждах и столько же, нет, даже больше одетых в белое синтоистских жрецов. Вот и закрытые носилки с телом Марико – богато убранные, белоснежные. Тело тоже облачено во все белое, устроено в сидячем положении, со слегка склоненной головой. На лице безукоризненный грим, волосы тщательно уложены. Носильщики – десятеро коричневых. Перед носилками два священника раскидывают мелкие лепестки бумажных роз, которые тут же подхватываются и разносятся ветром, – символ эфемерности жизни. Позади два монаха несут две пики древками вперед: указание на то, что покойная – самурай и ее верность долгу так же сильна, как крепость стальных лезвий. За ними – четыре монаха с незажженными факелами. Сарудзи, ее сын, идет следом, лицо его так же бело, как и кимоно его покойной матери. Далее – Кирицубо и госпожа Садзуко, тоже все в белом, распущенные волосы повязаны кисейными платками. Волосы младшей спускаются до груди, у Кирицубо – еще ниже. За ними – небольшой промежуток, а дальше идут самураи Торанаги – те, что остались. Среди коричневых – раненые, многие хромают.
Блэкторн видел только ее: казалось, она просто молится – смерть не оставила на ней никаких отметин. Он держался прямо, зная, что вся эта церемония, с Исидо и Осибой в качестве главных свидетелей, устроена в честь нее. Но это не облегчало его боли.
Более часа высокий монах распевал какие-то мантры, барабаны били не переставая. Потом внезапно наступила тишина. Сарудзи вышел вперед, взял незажженный факел и подошел к каждым из ворот – восточным, северным, западным и южным, – чтобы убедиться, что они свободны. Блэкторн видел, что мальчик весь дрожит. Вот он возвращается к носилкам, глаза потуплены. Поднимает белую веревку, привязанную к носилкам, и ведет носильщиков через южные ворота. Носилки аккуратно ставят на дрова. Еще одно восклицание монахов – и Сарудзи пропитанным маслом факелом дотрагивается до углей в жаровне. Факел вспыхивает. Мальчик колеблется, потом возвращается один через южные ворота и бросает факел в подготовленный погребальный костер. Пропитанные маслом дрова сразу же загораются и скоро превращаются в ревущий костер. Пламя достигает десяти футов в высоту. Жар оттесняет Сарудзи назад, он идет за благовониями и подбрасывает их в огонь. Сухое как трут дерево взрывается, огонь охватывает полотняные стены. Теперь вся площадь ямы – воющая, неугасимая огненная масса – корчится и трещит. Обрушиваются подпорки крыши. По рядам зрителей проносится вздох. Вперед выходят жрецы и подбрасывают еще дров в погребальный костер – пламя поднимается еще выше, дым накатывает волнами. Теперь остаются только ворота, – Блэкторн видит, что их опаляет жаром. Вот и их окутывает пламя.
В этот момент Исидо, главный свидетель, вылез из паланкина и прошел вперед, подложив согласно ритуалу еще дров и благовоний в костер. Он церемонно поклонился, снова сел в свой паланкин, носильщики по его приказу подняли носилки и понесли в замок. За ним последовала Осиба и стали расходиться все остальные.
Сарудзи в последний раз поклонился языкам пламени, повернулся, подошел к Блэкторну, встал перед ним и поклонился.
– Благодарю вас, Андзин-сан, – произнес он и ушел вместе с Кири и госпожой Садзуко.
– Все кончено, Андзин-сан. – Командир серых ухмылялся. – Ками теперь в безопасности. Мы идем в замок.
– Подождите, прошу вас.
– Извините, нам приказано… – Серый встревожился, остальные охранники подошли поближе.
– Прошу вас, подождите.
Не обращая внимания на их беспокойство, Блэкторн вышел из паланкина, чуть не ослепнув от боли… Самураи разошлись вокруг, охраняя его. Он подошел к столу, взял несколько кусочков камфарного дерева и бросил в огонь. Сквозь завесу пламени ничего не было видно.
– Во имя Отца, Сына и Святого Духа! – пробормотал он, незаметно перекрестил ее, повернулся и пошел прочь от костра…
Когда Блэкторн проснулся, ему было намного лучше, но он чувствовал себя опустошенным, в висках все еще пульсировала тупая боль, болел лоб.
– Как вы себя чувствуете, Андзин-сан? – Лекарь сверкнул белозубой улыбкой. Голос его был едва слышен. – Вы долго спали.
Блэкторн приподнялся на локте и посмотрел сонными глазами на тень от солнца. «Наверное, уже пять часов пополудни, – подумал он. – Я спал больше шести часов».
– Простите, я проспал целый день?
Эскулап улыбнулся.
– Вчера весь день, ночь и большую часть дня сегодня. Вы меня понимаете?
– Понимаю, конечно. – Блэкторн откинулся назад, заметив, как блестит от пота его кожа. «Хорошо… – подумал он, – это самое лучшее… Когда спишь – не думаешь, что у тебя там цело, что – нет… Ни о чем не думаешь…»
Его постель, из мягких стеганых одеял, с трех сторон была огорожена передвижными ширмами, инкрустированными слоновой костью и красиво расписанными картинами природы и морскими пейзажами. В окна напротив проникает солнечный свет, жужжат насекомые, комната большая, уютная, спокойная. С улицы доносятся обычные звуки мирной жизни замка, – он различал стук неподкованных конских копыт, звон уздечек. Слабый бриз доносит запах дыма. «Не знаю, хотел ли бы я, чтобы меня сожгли, – подумал он. – Но постой, а разве лучше, если тебя положат в ящик, зароют, а потом к тебе заберутся червяки… Стоп! – приказал он себе, чувствуя, как его тянет вниз по спирали. – Беспокоиться не о чем! Карма есть карма, когда ты мертв – ты мертв и что дальше – тебе неизвестно. А когда тонешь, вода заполняет тебя всего, тело распухает, крабы… Стоп!»
– Выпейте, пожалуйста. – Лекарь опять предложил ему своего отвратительного варева. Блэкторн протянул чашку со словами:
– Чаю, пожалуйста.
Служанка, круглолицая женщина средних лет, с морщинами вокруг глаз и застывшей равнодушной улыбкой, налила зеленого чая, он поблагодарил. После трех чашек во рту посвежело.
– Пожалуйста, Андзин-сан, скажите, как у вас с ушами.
– Все так же. Слышу как будто издалека… все на расстоянии, понимаете? Как с большого расстояния…
– Понятно. Поедите, Андзин-сан?
Маленький поднос был уставлен мисками с рисом, супом и жаренной на углях рыбой. Он мучился спазмами в желудке, но вспомнил, что не ел по-настоящему целых два дня. Сел и заставил себя съесть немного риса и выпить рыбного супа. Желудок успокоился, Блэкторн поел еще и постепенно прикончил все, пользуясь палочками для еды как продолжением пальцев, без всяких усилий.
– Спасибо. Оказывается, я был очень голоден.
Лекарь выложил на стол около постели холщовую сумку с травами.
– Делайте чай из трав, Андзин-сан. Раз в день, пока все не пройдет. Понятно?
– Да, спасибо.
– Я считал за честь лечить вас. – Старик сделал знак служанке, та унесла пустой поднос. Он поклонился и вышел за ней в ту же дверь. Блэкторн остался один. Он удобно лежал на спине, на футонах… Сил как будто прибавилось.
– Просто я был голоден, – произнес он вслух. На нем была только набедренная повязка. Его обычная одежда валялась кучей там, где он ее оставил, – это его удивило, – хотя чистое коричневое кимоно вот оно, рядом с мечами. Блэкторн решил: «Дам себе спокойно полежать…» Внезапно он почувствовал, что в комнате есть кто-то чужой. Он с трудом сел, потом встал на колени и поглядел на ширмы, но, прежде чем успел что-либо сообразить, уже стоял на ногах. Голова раскалывалась от боли – такое резкое движение… На него смотрел иезуит-японец с тонзурой на голове. Монах неподвижно стоял на коленях у главного входа, в руке распятие и четки…
– Кто вы? – спросил он, превозмогая боль.
– Я брат Мигель, сеньор. – Угольно-черные глаза были неподвижны.
Блэкторн отошел от ширмы и встал около мечей.
– Что вы хотите от меня?
– Меня послали узнать, как вы себя чувствуете, – спокойно отвечал Мигель на хорошем португальском, хотя и с сильным акцентом.
– Кто?
– Господин Кияма.
Блэкторн внезапно понял, что они остались одни.
– Где моя охрана?
– С вами никого не было, сеньор.
– У меня была охрана! Двадцать серых! Где мои серые?